Никуленко остановился и шумно перевел дыхание. Недоговаривая окончания слов, по-видимому, не на шутку перепугавшись, Грицко глухо, как в бочку, забубнил:

— Мастер… глотае… Поглощение!..

— Тэ-эк, — стиснув до боли челюсти, выдавил из себя Алексей. — Расскажи…

— Що? — растерянно спросил Грицко.

— Я тебя спрашиваю, как это случилось.

Никуленко молчал. Он смотрел большими темными глазами на мастера и тяжело, бурно дышал.

— Э-э… — с досадой махнул рукой Алексей и добавил: — Иди в барак и зови ребят… Что стоишь? Иди…

Через несколько шагов Алексей оглянулся. Никуленко нерешительно топтался на месте и смотрел в его сторону.

— Не стой, говорят тебе! — крикнул Алексей, подавляя поднимавшуюся ярость. — Беги и зови народ!..

…Правильно говорят: беда приходит крадучись, незаметно. Никто не ждет ее, даже не подозревает, что вот она, рядом, и вдруг она вырастет перед людьми во всем своем страшном, уродливом безобразии. Не ждал ее и Никуленко. У него было спокойно и тихо на душе. Бурение шло хорошо — долото упрямо вгрызалось в недра земли и проходка быстро росла. Внимательно поглядывая на квадратную трубу и прислушиваясь к равномерному шуму моторов, Грицко даже песенку мурлыкал себе под нос — любимую песенку про «вирбу рясну». Вдруг рычаг крупно задрожал под рукой — долото вошло в известняки. Никуленко уменьшил нагрузку на инструмент.

В это время помощник бурильщика Петр Андреянов и рабочие очищали желоба от шлама. Они готовили буровую к сдаче другой вахте. И вдруг струя раствора в желобе осела и через некоторое время последние его струйки медленно стекали по темному дну желоба. Петр Андреянов растерянно посмотрел на испуганные лица рабочих и, заикаясь больше обычного, спросил:

— Эт-то что за ч-чудеса? — Он постучал лопатой по дну желоба и добавил: — К-куда рас-с-створ п-п-подевался?

Он нагнулся и посмотрел под буровую, хотя из-за темноты там ничего нельзя было увидеть. Потом, откинув в сторону лопату, со всех ног бросился к лебедке.

— Б-бросай! В-в-выключай! — закричал бурильщику.

— Чого там? — пробасил простуженным голосом Никуленко, не выпуская рычага.

— Р-раствор исчез! Н-н-насосы, н-н-наверно, не п-по-дают… или… или… п-п-поглощение!

Из насосной прибежал верховой и, широко раскрывая зубастый рот, крикнул:

— Насосы работают нормально! Раствор убывает!..

Никуленко не поверил, но приподнял с забоя долото, выключил насосы. На буровой стало тихо-тихо, только спокойно, размеренно постукивали дизеля, освободившись от нагрузки.

Так пришла беда.

Алексей внимательно осмотрел последний шлам в желобе. Как он и предполагал, это был известняк. Долото вошло в толщу известняка, исполосованного бездонными трещинами и кавернами. Раствор и ушел в эти трещины. «Ну, теперь хлопот не оберешься. Придется нам здесь тюльпаны собирать — ведь это только начало… Бурить еще много, так что поглощения могут повториться…» Он вздохнул, вытер руки и поднялся в буровую. У входа в нее стояли Петр Андреянов, верховой и низовой рабочие, дизелист. Они курили и выжидающе посматривали на мастера…

…Грицко Никуленко ворвался в барак так, словцо за ним кто-то гнался. Остановившись посреди длинного коридора, он зачем-то закрыл глаза, перевел дух и заорал не своим голосом:

— Хлопцы, натягивай порты, бида пришла! Хлопцы!

Захлопали двери, и в коридор, кто в трусах и майках, кто в одних кальсонах, босиком, повыскакивали заспанные «хлопцы».

— Что случилось?

— Какая беда?

— Кто кого бьет? За что? Где?

— Пожар? Горим?

Вопросы сыпались градом, а Никуленко, не открывая глаз, продолжал кричать:

— Хлопцы, бида пришла!..

— Да чего ты орешь, словно тебя режут, — дернул его кто-то за рукав. — Говори яснее!..

— Поглощение, хлопцы. Мастер всех подымать велел…

Хлопцы разбежались по комнатам. К Никуленко, посматривая по сторонам, подошел Пашка Клещов. Тихо заговорил:

— Молодец, Гриша. Хвалю. Ори громче — наша берет…

Грицко отмахнулся:

— Чего хорошего? Тут моей вины нет.

— И прекрасно! — Зыркнул зелеными глазами вдаль коридора. — А гульдены твои пригодились… Соберемся нынче за праздничным столом… хо-хо!

— А горилка?

— Не горюй, с Пашей не пропадешь, — подмигнул нахально Пашка и щелкнул себе по горлу. — Будет, только ни гу-гу, добре?

— Будет? Откуда?

— Гриша, зачем лишние вопросы? Была бы валюта да охота…

Из комнаты торопливой походкой вышел Альмухаметов. Посмотрел на Пашку.

— О чем разговор?

Пашка не ответил.