Пролог

Лейн

Я знаю, что должен сбежать.

Осознаю, что нужно встать.

Но у меня не получается. Я едва могу двигаться.

Задеваю рукой свою ногу, и впадаю в шок от того, как близко они находятся друг от друга. Пытаюсь дернуть рукой, и мое сознание плывёт. Кажется, мне не хватает воздуха, но я не могу позволить себе отключиться. Не сейчас.

Потому мне нужно сбежать.

Снаружи раздается шум.

Я слышу его, но гул становится все тише. Я отчаянно цепляюсь за этот шум, потому что, в данный момент, он единственный связывает меня с реальностью.

Успокойся, Лейн. Тебя этому учили.

Но разве я обучен таким ситуациям? Ситуациям, где я оказываюсь в темноте, а стены давят на меня так сильно, что я не могу дышать. Все настолько плохо, что я даже забываю о пульсации, которая поглощает каждый дюйм моего тела.

Моя рука дрожит, когда я напрягаю пальцы, чтобы дотянуться до своей ноги. Штаны промокли, но я мог бы догадаться об этом, даже не прикасаясь к ним. Запястье болит от удерживающей силы, поэтому я сдаюсь, позволяя себе отдохнуть под более удобным углом.

Мне нужна помощь. И медицинская в том числе.

Нужно выбраться отсюда.

Я хочу жить.

Клейкая лента вокруг моего запястья влажная и скользкая от крови. Я растягиваю ее, и мою руку пронзает боль, но все же не останавливаюсь, так как не знаю, когда они вернутся.

Через пять минут? Пять часов? Пять секунд?

Мне нужно выбраться отсюда.

Напрягаясь, я выворачиваю левую руку и начинаю тянуть ее, отчего по ленте начинает бежать кровь, пока та не начинает скользить. Рука пульсирует от боли, пока я выкручиваю ее и тяну. Наконец, чувствую, что изолента начинает поддаваться. Я выдергиваю руку и откидываюсь на спинку кресла.

Теперь следующая.

Кажется, я вот-вот отключусь, и на мгновение стараюсь просто сосредоточиться на звуках.

Мои пальцы дрожат, когда я наклоняюсь вперед, ощущая под второй рукой подлокотник кресла. Она крепко примотана, а не свободна, как другая. Лента на этом запястье сухая, поэтому я провожу по ней пальцами, пока не чувствую легкую неровность. Не могу понять, что это – неровность на ленте или же ее конец, но пытаюсь подцепить ногтем. Каждое прикосновение к правой руке причиняет мне невыносимую боль. Похоже, она сломана, хотя я не уверен. Все, о чем могу думать, так это о том, что от каждого рывка ленты мне хочется кричать. Однако я стискиваю зубы и продолжаю тянуть. Выравниваю дыхание, вдыхая и вдыхая в течение трех секунд.

Мне нельзя терять сознание.

Продолжаю отклеивать ленту, но не могу сказать, сколько еще осталось. Не знаю, близок ли я к финалу или все еще в начале.

В этой тьме мне ничего неизвестно.

Лента отклеивается, и я не могу сдержать улыбку.

Я свободен!

В данный момент.

Вместо того, чтобы бросить ленту на пол, я прижимаю ее к кровоточащей ране и начинаю обматывать ногу. А когда делаю это, мне приходится стиснуть зубы, чтобы суметь плотно прижать к порезу. Я обматываю ленту снова и снова. На меня накатывает тепло, напоминая о том, насколько я близок к отключке.

Но мне нельзя отключаться… Пока нельзя.

Я заправляю конец изоленты в надежде, что там он и останется. Ощущаю тошноту, и мою рубашку пропитывает пот, когда я откидываюсь на спинку стула. Приходится тратить драгоценное время на то, чтобы собраться духом, пока я не почувствую, что готов бежать. Если совершу хоть одну ошибку, мне конец. И второго шанса у меня не будет.

Неважно насколько сильной является моя боль. Я знаю, что если не выберусь отсюда сейчас же, то умру.

Опираясь здоровой рукой на подлокотник кресла, я поднимаюсь на ноги, стараясь не напрягать левую ногу. Мне известно, где находится дверь – она прямо передо мной. Однако, я не могу вспомнить, насколько далеко.

Четыре фута? Шесть?

Когда делаю свой первый шаг, мне кажется, что я прошел целую милю. Мой вес опускается на ногу, и я чуть не падаю на пол, однако мне удается удержаться. А когда добираюсь до двери, моему восторгу нет предела.

Вот она. У меня все получится.

Кладу ладонь на холодный металл дверь и начинаю сдвигать ее к краю, пока не нащупываю дверной косяк. Затем провожу рукой вниз, пока не натыкаюсь на дверную ручку. В отчаянии я хватаюсь за нее и тяну.

Она легко поддается, и мне хочется ухмыльнуться по поводу их очевидной ошибки, но я не могу избавиться от гримасы на своем лице.

Они не боятся, что я сбегу.

На что способен слепой человек?

Я покажу им, на что именно.

Выхожу в коридор, пытаясь вспомнить путь, которым меня провели еще тогда, когда мой мир не поглотила тьма.

Где-то там была лестница.

Я помню лестницу, по которой меня тащили вниз, и теперь мне просто нужно ее найти. Упираясь здоровой рукой о стену, я начинаю идти. Каждый шаг такой же болезненный, как и предыдущий. Ощущение, как будто мир исчез, и меня окружает лишь тьма.

Передо мной может стоять человек, но я не замечу его, пока не столкнусь с ним. В данный момент они могли бы смеяться надо мной, наблюдая, как я тащусь через холл в поисках лестницы, которую даже не уверен, что найду.

Моя рука касается какой-то двери, но я не решаюсь ее открыть, потому что, даже если внутри находится оружие, я не смогу направить его куда надо.

Теперь я бесполезен.

Нет, это вовсе не так!

Я смогу выбраться отсюда.

Смогу!

Скольжу рукой по стене до тех пор, пока та не исчезает. Даже не осознаю, насколько сильно на нее давил, пока не падаю вперед. Я протягиваю руку в надежде остановить падение, но в тот момент, когда правая рука касается пола, мое запястье сдается, и я падаю на лестницу.

Впиваясь ногтями левой руки в ступеньку, таким образом я пытаюсь удержаться.

Что ж… Вот и лестница.

Я хватаюсь за следующую ступеньку и подтягиваюсь, сначала выставляя одно колено, затем другое, пока ползу вверх. Я знаю, что мне нужно встать на ноги, но не уверен, что смогу это сделать. Вытягиваю руки, чтобы дотронуться до следующей ступеньки.

Когда ступеньки больше не ощущаются под руками, я вытягиваю ладони чуть дальше, ощупывая путь перед собой, и натыкаюсь на стену. Затем провожу по ней рукой до тех пор, пока не нахожу дверную ручку и не поворачиваю ее. Я тяну дверь на себя, но она не поддается, и тогда толкаю ее.

Делая это, я иду на огромный риск – как будто делаю шаг прямо в яму с гадюками. Осторожно проверить у меня не получится, так что остается лишь прислушиваться. Когда переступаю порог, то ощущаю поток прохладного воздуха на левой щеке. Я медленно поворачиваю голову, как будто что-то вижу, и начинаю двигаться этому навстречу.

Может, там дверь, ведущая наружу? Неужели все так просто?

До сих пор было иначе.

Я ощущаю холодный металл, когда моя ладонь бьется о дверь. Двигаю рукой, пока не нахожу дверную ручку и не открываю ее.

Я чувствую запах свежего дождя. Слышу пение птиц.

Мне удалось выбраться наружу.

Но это не значит, что я свободен.

Ощущаю порывы ветра, который треплет мои волосы и раздражает раны на лице.

Мне хочется прилечь. Просто немного отдохнуть, но я знаю, что если сделаю это, то уже не встану, а мне нельзя сдаваться. Я прошел длинный путь, но меня до сих пор одолевают сомнения. Понятия не имею, где нахожусь; не могу взять машину и уехать. Я потерялся в этом мрачном мире и едва могу дышать. В груди ноет, когда я делаю свой первый шаг. До меня доносится шорох гравия под ногами, и я протягиваю руку, желая найти стену, которая поддержала бы меня.

Но впереди лишь пустота, и кажется, что следующий шаг может привести к моей смерти. Как будто я упаду в яму и провалюсь прямиком в ад.

А потом я слышу его.

Лай собаки.

Гул отдаленный, но ровный.

Почти ритмичный.

И такой постоянный.

Он может привести меня к смерти, а может предоставить свободу.

Поэтому я иду на звук. Из последних сил переставляю одну ногу за другой. Я словно нахожусь во сне, продолжая медленно брести в пустоте. И все же двигаюсь вперед, делая шаг за шагом.

Лай становится все громче.

Такое ощущение, что я иду уже несколько часов. Или дней. Или всю жизнь. Но я доберусь до этой собаки.

Молюсь лишь о том, чтобы она привела меня к освобождению из этого ада.