Эпилог

Несмотря на все уверения Рэда, его империя рухнула. Они нашли доказательства незаконного оборота наркотиков, которые ему так долго сходили с рук благодаря их осторожной транспортировке. Но что было более интересным, так это уникальное лекарство, которое я нашел у Жасмин. Они выяснили, что наркотик, который был в его основе, не давал ничего, что обычный наркотик давал человеку. Он не поднимал настроение и не помогал успокоиться. Но ломка была жестокой. Единственное применение наркотика было в том, чтобы не дать людям когда-либо отказаться от него. Итак, Рэд находил молодых женщин, которые сбежали из дома или приехали сюда из другой страны, и подсаживал их на крючок. Как только они попадались, он забирал у них все. Заставлял их продавать себя или работать на него. Если бы они ушли, они бы подумали, что умирают от ломки. К счастью, к тому времени, когда мы нашли доказательства, наркотик не распространился далеко. Наряду с закрытием бизнеса, они арестовали довольно много людей, которые были вовлечены, включая Мика (что означало, что Купер теперь технически моя собака. Я не знаю, так ли это работает, но это то, что я всем говорил).

К тому времени, как мы добрались до Джеймса, ему стало немного лучше. Он все равно путался, но мог недолго говорить и поддерживал беседу лишь в течение небольших периодов времени. Врачи сказали, что, по их мнению, исход выглядит очень положительным, и с помощью определенной терапии он скоро придет в норму.

Я несколько раз навещал Жасмин, пока она была в реабилитационном центре. Первый раз был ужасен. Она была не в себе и выглядела такой больной, что я с трудом узнал ее, но когда я навестил ее вчера, она чувствовала себя хорошо. Она была счастлива и рассказала мне о программах, к которым она присоединилась, которые помогут ей начать настоящую жизнь здесь.

Мне было жаль оставлять ее, но она заверила меня, что с ней все в порядке. Что теперь у нее есть друзья и система поддержки.

* * *

– Ты готов? – Спрашивает Лейн, вставая.

К тому времени, как я встаю, самолет уже почти опустел.

– Да, – говорю я, хотя изрядно нервничаю.

Лейн решил вернуться домой, чтобы быть ближе к своей семье. Он считал, что мы достаточно поработали детективами, и я не мог не согласиться.

– Точно в порядке? – спрашивает Лейн, поскольку я не двигаюсь с места. Кажется, он заметил, что я очень беспокоюсь по этому поводу.

– Они вообще знают, что ты гей?

– Подожди… я гей? Я все это время думал, что ты женщина, – говорит он, сжимая мою руку.

Я улыбаюсь и качаю головой.

– Забавно, – говорю я, но это, по крайней мере, заставляет меня чувствовать себя немного лучше. Я веду Купера за нами из самолета. Я пытаюсь заставить себя думать о чем-то другом, кроме встречи с ними, потому что я в ужасе от того, что они подумают обо мне. Что, если я им не понравлюсь? Я не мог найти общий язык со своими собственными родителями, что заставляет меня думать, что я могу найти общий язык с ними? – Они возненавидят меня.

– Почему?

– Не знаю.

– Я чувствую, что ты больше беспокоишься о встрече с моими родителями, чем о борьбе с наркобароном.

Я задумываюсь об этом на мгновение.

– Да, может быть, – говорю я, и он смеется.

Мы заходим в аэропорт, и я задерживаюсь, чтобы воспользоваться туалетом, но в конце концов мне приходится выйти. Лейн ждет меня снаружи, поэтому я беру его за руку и веду вниз по эскалатору на первый этаж.

– Лейн! – кричит женщина.

Шум пугает меня, но заставляет Лейна улыбнуться.

Он рассказал ей о том, что потерял зрение, и заставил ее пообещать, что семья никогда не будет смотреть на него с жалостью, иначе он снова уедет. Она подбегает и хватает его, крепко прижимая к себе, когда подбегает пожилой мужчина, похожий на Лейна, с дамой примерно того же возраста, что и Лейн. Они тискают его, а он улыбается и обнимает их в ответ.

– Я скучал по вам, ребята, – говорит Лейн. – Это мой парень Феликс.

Его мама хватает меня за плечи и смотрит на меня, когда я с беспокойством смотрю на нее. Я не очень хорошо разбираюсь в отношениях с мамами.

– Так чудесно наконец-то встретиться с тобой! Я все о тебе слышала, – говорит она, крепко обнимая меня.

Каждый из них представляется мне и обнимает меня, пока я пытаюсь все это осознать.

– Давай, пойдем. Я приготовила твое любимое блюдо на ужин, – говорит мама Лейна, двигаясь к выходу, пока отец и сестра Лейна забирают наши сумки.

Лейн хватает меня за руку и притягивает к себе.

– Они не так уж плохи, правда?

– Мне они нравятся, – говорю я, поскольку они вне пределов слышимости.

– Я же говорил тебе, что так и будет, – говорит он.

– Они напоминают мне о тебе.

– Теперь я точно знаю, что они лучше меня. Например, они никогда не будут высмеивать твой маленький рост или твою стряпню.

– Знаешь что? Думаю, я скажу им, что ты сел на другой рейс, и просто сохраню их как свою семью, – говорю я.

Лейн смеется.

– Прости, я имею в виду, если мы пережили этот беспорядок, мы переживем и твою стряпню, так что все будет хорошо.

– Ты доведешь меня до слез.

– Хорошо, держу пари, ты милый, когда плачешь, – говорит он, сжимая меня. – Давай, пойдем.

Я беру его за руку, переплетя пальцы, и думаю о том, как отомщу ему за все, что он сказал мне.

Честно говоря, мне все равно, потому что у меня есть свое место. У меня есть место, где кому-то есть дело, если мне больно. Кому-то не все равно, вернусь ли я домой. Я знаю, что мне может потребоваться некоторое время, чтобы открыть Лейну каждую частичку своего разума и сердца после того, как я так долго держал это взаперти, но я знаю, что если я могу отдать все одному человеку, это будет он.