– Это точно, – отвечает мужчина.

Я оглядываюсь по сторонам, прежде чем выехать на дорогу.

В ответ мне сигналит какой-то автомобиль, но я успеваю развить скорость прежде, чем они могут хорошенько нас рассмотреть.

Я гоню, как могу, нервно кусая губы. Сердце колотится в груди, но я лишь крепче сжимаю руль, оценивая каждый перекрёсток со светофором. Если светофор горит красным, быстро перестраиваюсь на правую полосу, продолжая движение, а если зеленым, то еду прямо.

– Эй, – говорит Лейн и касается рукой моей ноги, – тебе нужно успокоиться. Ты гонишь, как ненормальный.

Он, что, совсем из ума выжил? Конечно же я несусь на всех парах! Мне хочется жить, знаете ли!

– В нас только что стреляли! Естественно, я нервничаю.

– Феликс, – говорит Лейн совершенно непринужденно. Его голос звучит даже спокойнее, чем обычно. Как будто произошедшее никак на него не повлияло. Словно Лейн медитировал и только что нашел свою нирвану. – Ты привлекаешь к нам внимание. Поэтому сделай глубокий вдох и езжай помедленнее.

В надежде на то, что Лейн все-таки не сошел с ума и действительно знает, о чем говорит, я киваю и снижаю скорость со ста сорока до ста. Которая все еще превышает лимит, учитывая ограничение скорости в семьдесят.

– Хорошо, – говорит Лейн. – А теперь найди выезд из города, но следи, чтобы за нами не было хвоста. Как только выедем на шоссе, ты сразу все поймешь.

– Окей, – я пытаюсь сосредоточиться на дорожных знаках, следуя за указателями, направляющими к шоссе из города.

– У тебя есть телефон? – спрашивает Лейн.

Мой мобильный остался в номере отеля. Я даже не подумал о том, чтобы взять его с собой после того, как Лейн застрелил рыжего.

– Нет. Может, мне где-нибудь остановиться?

– Не надо, просто езжай.

Я добираюсь до полосы, ведущей на юг, и сворачиваю на нее. Шины слегка визжат, когда я совершаю маневр. Зато мы наконец попадаем на шоссе, а значит, можно гнать на скорости больше ста километров в час.

– Ты в порядке? Он ранил тебя? – спрашивает Лейн.

– Со мной все нормально, – отвечаю я.

– Уверен?

– Ага, – подтверждаю я, но, честно говоря, моя голова раскалывается от удара пистолетом. – Ты убил его?

– Не знаю, – отвечает Лейн.

– Понятно… А почему он преследует тебя?

– По определенным причинам.

Я почти отвожу взгляд от дороги, чтобы посмотреть на Лейна, как на идиота.

– Уверен, что заслуживаю знать, – бурчу я.

– Я не должен делиться информацией о своей работе.

– Серьезно? И кому, по-твоему, я могу рассказать? У меня нет семьи, – вот тут-то меня и осеняет. – О Боже! Так вот почему меня наняли? Если со мной что-то случится, никто не узнает, так?!

Лейн колеблется, но не ясно, почему, ведь ответ мне уже известен.

– Да… В значительной степени.

Я пристально смотрю на него в ответ, а затем начинаю смеяться. Даже не знаю, почему. Может, у меня травма головы. Может, я наконец сошел с ума.

– Серьезно?

– Серьезно, – отвечает Лейн с гримасой. – Прости.

– Ненавижу тебя и твоих людей. Я был так счастлив, как получил работу, а, оказывается, все потому, что во мне видели расходный материал!

– Ну… Просто подумай о том, что в моей ситуации нанять кого-то без семьи и родных является более гуманным, чем нанять женщину с тремя детьми, любящим мужем и родителями, которые все еще приглашают ее на ужин каждое воскресенье?

– Приятно узнать, что моя жизнь значит меньше только потому, что мне не удалось залететь в старшей школе и выйти замуж за человека, которого я презираю, – ехидно отвечаю я.

– Феликс, ты ведь понимаешь, о чем я. У меня нет намерения вести себя грубо. Не забывай, что это я просил не подвергать твою жизнь опасности.

Поднимаю взгляд на зеркало заднего вида.

– Эм… Что ж… Мне жаль прерывать тебя, но, похоже, за нами следят.

– Что за машина?

Я снова возвращаюсь к зеркалу заднего вида.

– Черная с белым. И сиренами наверху.

Лейн вздыхает.

– Говорил же, что ты привлекаешь к нам внимание.

– А ты не думаешь, что это из-за того, что ты застрелил троих, а я угнал машину? – спрашиваю я, снова оглядываясь назад.

Полиция движется без включенных сигнальных огней, поэтому я стараюсь соблюдать скоростной режим, не теряя рассудка.

– Да, но тебя обнаружили гораздо быстрее, потому что ты вел машину как маньяк.

– А ты разве не полицейский? Если так, то наверняка ничего плохого с нами не случится.

– Конечно, – говорит Лейн, и тут раздается завывание сирены.

На долю секунды мне хочется рвануть быстрее, в попытке уйти от полиции, но я понимаю, что нашу ситуацию это не исправит. Поэтому делаю глубокий вдох и сворачиваю на обочину. Затем бросаю взгляд на Лейна в надежде на какую-то поддержку.

– Лейн?

– Да? – спрашивает он так, словно все это не имеет значения. Как будто каждый его день походит в таком ритме. Может, так и было. А может, Лейна клинит от таких ситуаций, и он считает, что меня заинтересует этот его странный фетиш.

Боже, я точно сегодня умру.

– Нас застрелит полицейский? – спрашиваю я, глядя на мужчину.

– Маловероятно, – отвечает он, вытаскивая пистолет и бросая тот на пол.

– Отлично. Мне сразу «стало легче». И… на случай, если ты снова забыл, мы все еще в одних трусах.

– Ну, если ты действительно такой красавчик, как утверждаешь, они точно не станут в тебя стрелять, – парирует Лейн.

Он считает, что сейчас самое время для шуток? Похоже, так оно и есть.

– Я никогда не утверждал, что красавчик! – отвечаю я. – Мы сейчас умрем.

Подъезжает еще одна полицейская машина, как бы загоняя нас в угол, но ни одна из них не приближается достаточно близко.

– ВЫХОДИТЕ ИЗ МАШИНЫ С ПОДНЯТЫМИ РУКАМИ! – говорит мужчина через громкоговоритель.

– Да, мы умрем, – говорю я, выключая двигатель.

– Просто вылезай из машины, и ничего им не говори. Если они спросят, что случилось, отвечай, что не знаешь, понял?

– Я, что, должен врать?

– На все их вопросы отвечай: я не знаю.

– Ладно, – выдыхаю я, открывая дверцу машины и выходя с поднятыми руками. На меня тут же падает ослепительный свет, и я отшатываюсь.

– Подойдите к этой стороне машины и держите руки так, чтобы мы могли их видеть! – кричит мужчина, направляя на нас пистолет.

В это мгновение до меня доходит, что за последний час в мою голову целились уже 3 раза.

Мне определённо платят недостаточно.

Лейн медленно обходит машину с моей стороны, подняв руки вверх. Он идет, касаясь бедром корпуса авто, чтобы легко найти дорогу.

– Встаньте на колени, руки за голову! – кричит полиция.

Когда я опускаюсь на колени и медленно кладу руки за голову, в кожу начинают впиваться камни. Лейн делает то же самое. Я замечаю, как к нам подъезжают еще две полицейские машины. Полицейские бросаются вперед, один из них хватает меня за руку и выворачивает мне ее за спину.

– Ай, больно! – вскрикиваю я, но мужчине, похоже, совершенно плевать, потому что он спокойно щелкает наручниками сзади.

Затем меня поднимают на ноги. Офицер, который меня удерживал, начинает зачитывать мне мои права. Он кричит мне в лицо, а я все гадаю, когда же Лейн объявит, что он тоже служит в полиции, и мы сможем отсюда уехать.

Меня начинают тащить к полицейской машине, и до меня доходит, что Лейн вообще не собирается ничего говорить.

Полицейский кладет руку мне на голову и толкает в открытую дверь.

Я проскальзываю внутрь и оглядываюсь, чтобы посмотреть, делает ли Лейн хоть что-нибудь, чтобы вытащить нас из этой передряги, но офицер просто захлопывает дверь у меня перед носом. А затем они садят Лейна в другую машину.

И вот я еду в полицейской машине в третий раз в своей жизни.