— Колючий сок?

Девушка слегка пожала плечами, что было восхитительно, хотел я признать этот факт или нет.

— Я обдумывала между бочонком с колючим соком и сумасшедшим ученым, который случайно дал тебе два члена… один между ног, а другой для индивидуальности.

Я удивленно хмыкнул.

— Сколько именно времени ты потратила на размышления об этом?

— Большую часть поездки на автобусе. По крайней мере, в тех местах, где ты не храпел слишком громко, чтобы сосредоточиться.

— Я не храплю.

Официантка поставила наши тарелки… вафли для меня и блины для Вайолет.

— Никто так не думает, дорогой, — сказала официантка хриплым голосом. — Я никогда не думала, что храплю, пока не переехала в квартиру. Мой сосед сверху пожаловался домовладельцу на «ночные строительные работы».

Я ждал, приподняв брови, не уверенный, к чему она клонит со своей историей.

— Они говорили о вашем храпе? — спросила Вайолет.

— Можешь поставить на это свои булочки (прим.: имеется в виду ягодицы, попу), — сказала она. Затем она похлопала меня по плечу. — Что-нибудь еще я могу принести для вас, голубки?

— О, мы не… — начала Вайолет.

Она издала пренебрежительный звук.

— Может быть, ты так не думаешь. Но когда ты достаточно долго обслуживаешь столики, ты можешь заметить знаки. Он смотрит на тебя так, словно хотел бы откусить кусочек, а ты смотришь на него так, словно тебе было бы приятно позволить ему это. Черт, держу пари, он хотел бы схватить этот сироп и хорошенько, долго поливать тебя, прежде чем вылизать. Аккуратно и медленно.

Я прочистил горло.

— Я вообще-то думал, что мне следовало бы заказать блинчики. Извините, что прерываю вас.

Официантка не выглядела убежденной, но в конце концов ушла и оставила нас в покое.

— Она была… интересной, — сказала Вайолет.

— Да уж, — буркнул я.

Я не хотел смотреть на Вайолет. На самом деле я не думал о том, чтобы укусить ее. И облить ее сиропом? Это звучало не очень гигиенично, даже если образ мягкого тела Вайолет и коричневой липкой жидкости, стекающей по ее изгибам, прокручивался в моем сознании. Это был опасный образ… такой, который мог привести к плохим решениям. Я схватил сироп, и глаза Вайолет расширились от удивления. Каким-то образом выражение ее лица подсказало мне, что я был не единственным, кто представлял себе это вместе с нашей официанткой. Неловко я вылил сироп на свои вафли так бесчувственно, как только мог.

— На секунду я испугалась, — сказала она.

— Ха, — выдохнул я. Я даже не мог взглянуть на нее, пока не съел половину своей еды. Бл*ть. Я хотел наказать официантку на ее чаевые за психологический ущерб, который она нанесла, хотя у меня никогда не хватало духу оставить дерьмовые чаевые, даже когда они действительно были заслужены.

В течение нескольких минут единственными звуками были скрежет наших столовых приборов, пока мы ели.

— Итак, каков наш план? — спросила Вайолет.

— Мы находим ближайшую прокатную компанию и отправляемся в путь.

Вайолет вздохнула и отодвинула тарелку.

— Я сыта. Ты все еще хочешь немного моих блинчиков?

Я покачал головой.

— Я всегда ненавидел блины.

Она уставилась на меня так, словно я сказал что-то не то, а потом я вспомнил оправдание, которое дал, когда официантка сказала, что я смотрел на Вайолет так, словно хотел ее укусить.

Я открыл рот, но если и было правдоподобное объяснение тому, почему я противоречил себе, то оно не приходило мне в голову.

Губы Вайолет растянулись в озорной улыбке.

— Итак, если ты не смотрел с жадностью на мои блинчики, что именно заставило тебя так проголодаться?

«Идиот».

— Нам нужно выдвигаться. Пошли.

Она не пошевелилась.

— Ты же знаешь, что тебе нужно заплатить после того, как ты поешь в ресторане, верно? Она даже не принесла чек. Или ты просто так отчаянно пытаешься избежать ответа на мой вопрос, что готов поесть и убежать?

Я вытащил из кармана пятидесятидолларовую купюру и бросил ее на стол.

— А теперь пошли. Давай.

— Хорошо, храни свои секреты, — сказала Вайолет с той же самодовольной улыбкой.

Я яростно на нее посмотрел.

— У меня нет секретов. Хотя у меня действительно вспыльчивый характер и недостаток терпения.

Она подняла ладони.

— Эй. Все в порядке. Ты не хочешь говорить о том факте, что был таким мудаком со мной только потому, что не хочешь эмоционально привязываться, прежде чем съешь меня на ужин. Я поняла. На самом деле теперь это имеет гораздо больше смысла. Я даже понимаю, почему ты хотел поджечь меня. Ты просто предпочитаешь, чтобы твое мясо было обжаренным.

Я держал рот на замке, пока мы возвращались на холод, потому что боялся, что рассмеюсь, если заговорю. Хуже того, я боялся, что буду флиртовать. Мои мысли были заняты, пока я пытался разобраться в себе. С тех пор как Кристен стала задницей, это стало естественным. Это никогда не было похоже на действие. Люди пытались подобраться поближе, но я их отталкивал. В этом не было ничего сложного или таинственного. С Вайолет, однако, это было похоже на игру. Мне постоянно приходилось контролировать свое лицо, чтобы не ухмыляться вместе с ней или не улыбаться тому, как она огрызалась, когда я проверял ее.

Почему я так старался убедить ее, что не хочу иметь с ней ничего общего? Я знал, что отвечу, если Гарри спросит меня, но я не знал правды.

Я посмотрел на нее, как будто хотел найти какой-то ответ на ее лице. Смотреть на нее было ошибкой, потому что ее волосы были заправлены за уши, которые я нашел совершенно неуместными на ее в остальном безупречном лице. У нее даже было выражение счастливого удовлетворения на лице, когда она оглядывала маленький городок, как будто это было что-то красивое, а не заурядная остановка на шоссе. Я потащил ее с собой на выходные против ее воли, а потом вытащил на ледяной холод из чистого упрямства, и ей все равно удалось найти способ развлечься.

Я не думал, что когда-нибудь смогу понять ее, особенно когда я не мог понять даже самого себя.