— Энсли упомянула о плохом расставании, — внезапно сказала я. — Так вот почему…

— Энсли должна знать лучше, чем сплетничать о своем боссе. Поторопись и собери свои вещи. Мы тянем время.

Я намеренно выбрала наименее сексуальное нижнее белье, которое у меня было, и засунула его в свой чемодан. Бабушкины трусики. Пара со слегка изношенной резинкой. Пара бежевых, которые я так и не вспомнила, как покупала, но, казалось, которые продолжали возвращаться, независимо от того, сколько раз я думала, что выбросила их. Я всегда упаковывала вдвое больше, чем думала, что мне понадобится, поэтому я схватила четыре костюма и тоже засунула их в сумку. Как только я собрала остатки своих припасов в последнюю минуту, я снова остановилась у своего комода. Я импульсивно схватила кружевные красные стринги и соответствующий бюстгальтер, не потому, что я даже отдаленно ожидала, что Питер когда-нибудь их увидит, а потому, что гордилась тем, что была готова ко всему. Кто знал, когда мужчина твоей мечты появится и собьет тебя с ног в незнакомом городе, верно?

Менее чем через полчаса мы с Питером были последними пассажирами автобуса «Грейхаунд», направлявшегося в Аннаполис. К моему ужасу, он был переполнен, и единственные свободные места были вместе. Я зашаркала следом за Питером, который настоял на том, чтобы, по крайней мере, держать меня за руку всю дорогу до автобусной остановки, чтобы убедиться, что я не упаду или не переношу слишком большой вес на ногу.

Несмотря на то, что он приставал ко мне по поводу необходимости двух сумок, он забыл упомянуть, что его сумка была гигантской спортивной сумкой, в которую могли бы поместиться несколько маленьких детей, учитывая, как сильно она выпирала. Он попытался просунуть ее под наши сиденья, и ему пришлось ухватиться за верхние отсеки и использовать их как рычаги, чтобы засунуть ее под нас, потому что она была такой большой.

— Что там, портативная машина для ламинирования? — спросила я, пока Питер снимал пальто и садился. И как только он разделся, я была поражена богатым и сексуальным ароматом, которое он источал. Каким-то образом одного его запаха было достаточно, чтобы разбудить во мне гормоны, которые дремали с тех пор, как я опрометчиво влюблялась в средней школе почти в каждого учителя-мужчину, который у меня был.

Я не удивилась, увидев, что он пристально смотрит на меня.

— Это просто называется ламинатором. И нет, я бы не взял его с собой в двухдневную поездку.

— Тогда что в сумке?

Он скрестил руки на груди, откинулся назад и имел смелость закрыть глаза.

— Серьезно? — спросила я.

Я покачала головой и уставилась прямо. Все в порядке. Если он хочет притвориться, что спит, это может означать, что я могу расслабиться в автобусе вместо того, чтобы терпеть его кислое настроение.

Не прошло и пяти минут, как я услышала тихий храп. Сначала я подумала, что это двигатель автобуса, но когда я посмотрела на Питера, его голова была запрокинута назад, и он либо очень хорошо притворялся, либо действительно заснул.

Я наблюдала за городом, проплывающим за окном, и позволила своим мыслям блуждать. Конечно, они направились прямо к мужчине, который дремал рядом со мной. Я украдкой бросала больше взглядов на его спящее лицо, чем когда-либо хотела бы признать. Когда он был без сознания и расслабленный, я почти могла представить, каким бы он был, если бы был повежливее. Он едва ли давал мне повод так думать, но я упрямо верила, что он скрывает свое истинное «я»… что все, что он говорил и делал с тех пор, как встретил меня, было частью тщательно продуманного действия.

Или, что более вероятно, Доусон сломал что-то во мне, и теперь я была проклята, чтобы тайно фантазировать только о самых дерьмовых мужчинах, которые, скорее всего, причинили бы мне боль, как и он. Вместо того чтобы копаться в этой возможности, я сделала мысленное усилие, чтобы загнать ее обратно в бутылку и засунуть в темный уголок своего мозга, где ей и место.

У меня было достаточно других причин для беспокойства, например, солидный кусок мужчины, тихо похрапывающий рядом со мной.