Бэлль мысленно перенеслась в самую первую свою ночь в этом доме. Тогда она нашла странный список, написанный двумя разными почерками. Он был спрятан в тайнике под столешницей вместе с дневником бабушки. Дневник Бэлль забрала, а список положила обратно, потому что в тот момент он показался ей бессмысленной абракадаброй. Скорее всего, это какая-то зашифрованная информация, составленная ее бабушкой и Карен Элерс. Список клиентов? Уверенности нет, но с большой вероятностью это правда, раз Гейтс с таким рвением старается его заполучить. Бабушке и Карен Элерс нужно было каким-то образом хранить данные. Возможно, они имели дело не только со сферой интимных услуг, но и с информацией. Как говорили в новостях, Карен Элерс собиралась опубликовать мемуары. Хотела обеспечить свою старость? Неужели кто-то узнал о ее планах и заставил замолчать навсегда?

— Какой список? — нельзя дать ему повод подозревать, что она знает, где список. Прикинься дурочкой. Тяни время.

Гейтс ударил ее по лицу. Звук пощечины эхом разнесся по комнате, и Бэлль, почувствовав обжигающую боль, с трудом сдержала стон. Эта боль не была приятной – между жестокостью и тем, что дарили ей ее мужчины, огромная разница. Они были внимательны и осторожны, чтобы не переступить ее болевого порога. Гейтс просто хотел помучить ее.

— Отдай то, что мне нужно, или будет еще хуже, — Он снова ударил ее, и Аннабэлль, не сумев сдержаться, испуганно ахнула. — Твоя бабка составила список клиентов, а потом продала его Карен Элерс вместе с борделем. У меня есть все основания полагать, что список находится в этом доме. И я немедленно хочу его получить.

Бэлль прижала ладонь к горящей щеке.

— Почему список должен быть здесь?

— Потому что Элерс перед смертью сказала, что отдала его Мари. Твоя бабка была ее наставницей в их древнейшей профессии. Беспокоясь о своей безопасности, Карен спрятала список здесь. Такой своеобразный страховой полис. Ты наверняка слышала, что Карен собиралась написать мемуары и, видимо, считала этот список гарантией для себя. Она считала, что обезопасит себя от чьих-либо преследований – такой, своего рода, обоюдный шантаж. Она пообещала не называть реальных имен, но личности ее клиентов узнает каждый.

Аннабэлль отступила на шаг.

— Мне ничего об этом не известно. Бабушку я видела всего один раз, и то в детстве. Мы не поддерживали связь. Я была крайне удивлена тому, что она вписала меня в завещание.

Гейтс нахмурился.

— Но ты ведь теперь здесь живешь. Должна была на что-то наткнуться. Я нашел черновую рукопись этой сучки Элерс. В одной из глав она описывает клиентов борделя и их сексуальные предпочтения, основываясь на этом списке. Рукопись я уничтожил. Все электронные копии, которые смог найти, тоже. То же самое мне нужно сделать с этим гребаным списком. В нем вся элита Нового Орлеана, и подобное разоблачение погубит всех. Бэлль не была в этом так уверена. Новый Орлеан никогда не славился чопорностью и чистотой нравов, но Гейтс явно не хотел рисковать. И в этот момент она вспомнила о камере. Если у нее получится активизировать датчик движения, то, по крайней мере, нападение на нее попадет на видео личности, нападавших смогут установить. Убийство не сойдет им с рук. К тому же, заманив наверх, она уведет их от Тейта. Совершенно непонятно, через какое время действие наркотика прекратится, но Бэлль не хотелось, чтобы вооруженный человек находился в опасной близости к его бесчувственному телу.

— Ничего похожего на список мне не попадалось, — стоит ей ослабить бдительность, и они с Тейтом будут мертвы. Даже представить невозможно, что будет с Эриком и Келланом, когда они, вернувшись домой, обнаружат мертвые тела – ее и Тейта. Вряд ли они смогут такое пережить. Поэтому для Бэлль каждая секунда дорога.

— Ну, тем хуже для тебя, — рявкнул Гейтс, снова замахиваясь.

Бэлль подняла ладони, защищаясь.

— Но я не осматривала бабушкину спальню.

Гейтс прищурился.

— Ты же там спала.

Она покачала головой.

— Нет. Только первые две ночи. Я перебралась в спальню поменьше, потому что в главной не могла уснуть. Мне слышались голоса.

Гейтс отвратительно хихикнул.

— Да, это я попросил Майка установить звуковое устройство на потолке над кроватью. Оно включалось, когда в комнате было темно и тихо. Когда ты спала, транслировался шепот, но стоило тебе пошевелиться, устройство отключалось. Предполагалось, что это побудит тебя к отъезду отсюда.

Умно. Но она постарается использовать это в своих интересах.

— Я действительно испугалась. Поэтому заходить в спальню бабушки желание у меня пропало, но я знаю, что там много ее личных вещей.

Она нашла фотографии и коробку с разными памятными мелочами. В комнате был довольно большой шкаф, но Бэлль еще даже не начинала в нем разбираться. Под кроватью тоже были ящики для хранения. Если повезет, ей удастся продержать их наверху довольно долго.

Гейтс кивнул Хелене.

— Ты осмотришь кабинет и библиотеку. Я пойду с ней наверх. Не устраивай беспорядка. По сценарию у нас не кража со взломом. Мне совершенно не нужно, чтобы копы прочесывали здесь каждый сантиметр.

Хелена отпустила Бэлль, явно уверенная в том, что направленного в грудь пистолета вполне достаточно.

— Я думала, твои стажеры на прошлой неделе там все обыскали.

Так вот почему Гейтс так настаивал на полной инвентаризации всего дома – чтобы иметь возможность обшарить все шкафы и ящики. Однако бабушкин тайник они не заметили.

— Я же не мог сказать им открытым текстом, что именно нужно искать. Задача была найти что-то похожее на личные заметки, потому что Мэри Райт якобы могла написать дополнительные пожелания по разделу всего имущества. Естественно, эти идиоты ничего не нашли. Начинай искать тайник, — скомандовал Гейтс Хелене. — Райт долгое время была проституткой. Потом сама содержала бордель. Она знала толк в хранении секретов.

— А что с этим? — сдвинув брови, Хелена взглянула на Тейта.

Гейтс отмахнулся.

— Не волнуйся, он будет в отключке еще часа три, — и потащил Аннабэлль по лестнице на второй этаж. Ей оставалось только молиться, чтобы у Тейта сохранился шанс прийти в себя.

***

Келлан брел по тротуару, размышляя, правильно ли он поступает. Лучше бы ему просто уехать. Аннабэлль нужен мужчина, готовый отдать ей душу и сердце, а Келлан сильно сомневался, есть ли у него в принципе сердце.

Гребаный трус. Эрик прав. Ты не любишь сложностей. Тебе не нравится открываться другим. И ты так чертовски сильно боишься, что готов собственными руками отдать счастье. И пусть с момента рождения его сердце успело окаменеть, но вот внутренний голос никуда не делся и был отвратительно честен.

Эрик остановился у калитки, ведущую с улицы во двор. Вышедшая из-за облаков луна придавала кирпичным стенам серебристый отлив. В Чикаго он никогда не обращал внимания на луну. В Новом Орлеане она почему-то казалась больше и создавала волнительную, почти мистическую атмосферу. Жаркий воздух был наполнен какой-то сладостью, проникающей в каждую клетку тела и одурманивающей до такого состояния, что единственным желанием Келлана было сбросить с себя одежду и оказаться рядом с Бэлль. Ему хотелось сбросить с себя все – снять одежду, содрать кожу и отдать ей себя целиком, без остатка. Но хватит ли этого? Сможет ли Бэлль исцелить душу, так давно страдающую от ран? Келл давно пришел к мысли, что в нем чего-то не хватает, но теперь задумался: а, может, Бэлль и есть та самая недостающая его часть? Вдруг эти сказки про родственные души на самом деле правдивы, и без Бэлль он никогда не сможет быть полноценным человеком?

Представив Бэлль, держащую на руках ребенка – плод их любви, он почувствовал себя очень странно. Внутри у него все сжалось, а сердце словно провалилось в яму, но эти ощущения совсем не были похожи на тревогу. Скорее на предвкушение. Хотя какой из него отец? Никчемный. Но неужели он действительно готов оставить ребенка на воспитание Тейта, который сто процентов сделает из него чокнутого, помешанного на компьютерах ботаника и будет одевать его в чудовищные футболки и спортивные штаны – причем не всегда чистые. Или Эрик. Он будет стараться научить его под всех подстраиваться. Вечная готовность Эрика идти на компромисс полезна для сохранения равновесия в отношениях, но кто научит их ребенка постоять за себя? Кто научит его правильно давать отпор? Эрик будет учить его гонять в футбол, а Тейт – тонкостям владения световым мечом. Может, в конце концов, и сам Келлан окажется не таким уж никчемным?

— Ты, парень, сейчас задумался о чем-то нешуточном. Хочешь, обсудим это сначала, до входа в дом? — спросил Эрик.

Да уж. Эрик будет учить ребенка, что нужно озвучивать свои чувства. В общем, это неплохо, но бывают моменты, когда нужно просто собраться с духом и начать действовать. Вот только в собственной готовности к этому Келлан очень сомневался.

— Нет, — ему неприятно было видеть разочарование в прищуренных глазах Эрика. — Просто дай мне немного времени, хорошо? День или два. Я не могу так легко, как ты, справляться с подобным дерьмом.

— Говоря о дерьме, ты имеешь в виду чувства? — сухо спросил Эрик, и Келлан натянуто улыбнулся:

— Да, именно их. Просто дай мне пару дней.

Эрик вздохнул.

— Хорошо. Возьми немного времени на размышление. Просто знай, что я готов поговорить с тобой, когда захочешь. Понимаю, что, наверное, это звучит глупо, но тебе действительно станет легче, если выговоришься. Для твоего удобства я готов найти спортивный зал, где мы могли бы побоксировать и попутно поговорить.

Побоксировать и поговорить одновременно… В его случае это может действительно сработать.

— Ладно, — небольшой выплеск агрессии не помешает, — только если у меня будет возможность отметелить и Тейта тоже.