Глава 8. Женский день какой-то.

Глава 8.

Женский день какой-то.

Закрыв за собой дверь кабинета Кунгурова, Серж замер, медля. Только теперь он почувствовал, что его отпустило. Вот как же все-таки ему не хотелось, чтобы именно Геша оказался тем альпинистом-виртуозом, забравшимся на КП! И слава Всевышнему, так, похоже, и есть. Но дальше надо было думать. Полученные им факты требовали некоторого осмысления, ибо жизнь, по своему обыкновению, хорошее уравновешивала нехорошим.

С одной стороны, его радовало, что Геша в этой истории оказывался ни при чем, и, по всей видимости, имел неоспоримое, документально подтвержденное алиби. Командировочное предписание с мокрой печатью в далекий город, за тысячу километров, – это серьезно. Документ, между прочим. И это вообще здорово, то, что нужно – и ему в том числе, лично ему, поскольку Гешино алиби выбивало из рук Кротова козыри, даже гипотетические, и теперь тому никак не удастся пришить его к этому делу. Хотя, голь на выдумки хитра, поэтому расслабляться не стоит. Хорошо, подумалось ему, иметь таких начальников, как Лукьяныч, или даже Львович. Старшие товарищи, а по сути – друзья, что один, что другой. И подскажут, и направят, и прикроют спину, если что.

Но было и то, что беспокоило и вызывало тревогу. Этот директор, как его там? Тукст, какой-то. Гонорий, блин. Мутный и странный тип. Ладно бы просто хам, с хамом можно, в конце концов, полаяться, отвести душу. Но с этим кадром, чувствовалось, что-то вообще не чисто. Взялся непонятно откуда, потом исчез... Туда же. И быстро так. Наши люди быстрей тени не перемещаются, по воздуху не летают и в нем не растворяются. А где, кстати, Кунгуров находился, когда этот сидел за его столом? Юрия Ивановича ни в кабинете не было видно, ни в коридоре, ни в окрестностях. Хотя, кто его знает, все может быть. Он же в ГДО все ходы-выходы знает. Но этот, Гонорий,с какой стати в его кабинете и за его столом восседал, по какому праву? Еще и хамил. И эта его неузнанная узнаваемость. Кого-то же он напоминает, а вот кого? Нет, как хотите, но что-то здесь не то.

Сержа так и тянуло, так и подмывало разобраться. Тем более что он для этого в ГДО и притащился. Начать он решил с Гешиной мастерской. Перво-наперво, следовало ее найти, затем попытаться попасть внутрь и выяснить, чем это Геша там занимается? Какой фигней реально страдает? Какие такие приборы он там сооружает? Что там Людмила Петровна сказала? «Какие-то зеркала мастерит». Ну, Геша если за что-то возьмется, своего добьется, сделает, можно не сомневаться. Смастерит. Но что за зеркала? Ни про что такое Серж не знал и даже не слышал. Не для этой ли цели друг его пропащий использовал тот металлолом, за разгрузкой которого он его тогда застал? Черт его знает...

Определившись с ближайшей задачей, Серж взялся за ее решение. Оценив местоположение, он мягко перетек из состояния размышления в волну поступательного движения.

ГДО представлял собой П-образное 3-х этажное здание, построенное в стиле конструктивизма. В центральном корпусе размещались парадные помещения, библиотека, кабинет начальника, и прочее, в боковых флигелях – классы, мастерские, офицерское кафе на первом этаже, спортивный и кино залы. На заднем дворике, на площадке между крыльями, отгороженной от соснового бора высокой железной оградой, вокруг круглого бассейна, в центре котором росла громадная ива, проводили танцы. Словом, было, где и погулять, и даже заблудиться. Серж сразу прикинул, что лестница, которая по идее вела к Гешиной мастерской и начиналась за серой дверью на улице, располагалась в правом крыле здания, поэтому идти ему следовало туда.

Определившись с направлением, Серж двинулся направо. Дойдя до конца коридора, он повернул налево, и почти сразу же уперся в глухую стену. В этом огрызке коридора слева и справа располагались всего по два кабинета, а дальше прохода не было. Хотя, как представлял себе Серж, этому ходу полагалось бы длиться еще, по крайней мере, столько же. И уж точно, боковая лестница должна быть доступна.

Ковровая дорожка, такая же красная, как и повсюду, подкатывалась под самую стену, которая хоть и не выглядела новоделом, но казалась все же свежей тех, между которыми была воздвигнута. Серж подошел ближе и потрогал стену рукой. Гладкая, шершавая, прохладная. Основательная, вопросов нет. Хотя... А это что?

Он нагнулся, рассматривая, потом присел на корточки. Плинтуса, как вдоль других стен здесь почему-то не было. Дорожка прижималась к полу непосредственно стеной, она уходила под нее так, как если бы стена опустилась сверху и просто придавила ее к полу. Серж в сомнении потрогал дорожку рукой, поводил пальцами, несколько раз соскальзывая со стены на поверхность пола, потом ухватил ее сбоку и потянул, и даже подергал вверх, и, в конце концов, убедился, что так оно и есть – зажата. Ковролин прижимался намертво, и вытащить из стены было невозможно. Вот тут Серж почувствовал, как холодный коготок тревоги поскреб ему спину между лопаток. Что за чертовщина, подумал он. Этого просто не может быть! И что, никто не видит вот этого? Никто не замечает, что здесь такое творится?

Поднявшись на ноги, он поочередно подошел к каждой из дверей расположенных здесь помещений и подергал их за ручки, но все они оказались заперты. «Интересно!» – заключил Серж. Сняв фуражку, он наморщил и почесал лоб, прикидывая, что еще можно сделать. «Интересно»…

Ну, на первый этаж идти бесполезно, там кафе занимает все крыло, не пройти. Да и был он там вчера, ничего не заметил. А вот на третий очень даже можно попытаться.

Снова никого не встретив, он вернулся к лестнице и поднялся по ней этажом выше. Здесь все помещения были отданы под классы, в которых занимались разнообразные кружки, располагались студии, мастерские и проводились занятия вечерней школы. Или университета, Серж точно не знал, потому что его это не касалось. Народу в этих помещениях бывало много, поэтому никакие дорожки не покрывали полы коридоров этого этажа. Не напасешься дорожек-то! Каждой срок службы, по приказу, определен лет десять, а то и пятнадцать. Куда там! Хорошо бы год продержались при такой частоте и интенсивности топтания. Полы этого этажа были застелены паркетом, большими дубовыми плахами. И плюс к тому каждый год летом их покрывали особо прочным лаком, это да, и все равно, они нещадно изнашивались, на что протяжно жаловались посредством скрипа.

Стараясь не шуметь, компенсируя скрип пола пружинистостью шага, Серж повернул налево, и, дойдя до конца коридора – еще раз в ту же сторону. И там остановился. Все было точно так же, как и этажом ниже – за вычетом дорожки. Тупичок.

Подойдя к стене и потрогав ее руками, Серж убедился, что она если не копия, то точно продолжение той, что расположена этажом ниже. Ну, то есть совсем, и качество штукатурки, и побелка, и даже тактильные впечатления от прикосновения к ней, ощущение шероховатости и прохлады – все в точности такое. Так вот, стена поднималась прямо из паркетного пола, некоторые паркетины оказались разрезаны пополам или в какой-то другой пропорции. Объяснений тому, как эти дощечки входили-проникали в абсолютно непроницаемую каменную стену у Сержа не находилось. Что говорить, это было невероятно, но – было.

В отличие от нижнего, на этом этаже все же ощущалось дыхание жизни. Тихое приглушенное дыхание. Из-за одной двери, той, что возле самой стены, слева, доносились мягкие, приглушенные, будто извлекаемые ватными пальцами, звуки пианино. Кто-то там, невидимый, пробираясь ощупью по нотному полю, наигрывал ноктюрн.

Не давая себе отчета, зачем ему это нужно, Серж приоткрыл дверь и заглянул в класс. И, как на пики забора, напоролся на встречный, в упор, взгляд Светланы.

– Не останавливайся, – сказала она ученице, девочке лет тринадцати, – я все слышу. И резко поднявшись, вышла в коридор, оставив дверь полуоткрытой. Она так и стоять осталась, в проеме, прижавшись плечом к косяку, точно желая сохранить за собой путь к отступлению.

Но отступление – это не про Свету.

У нее длинные, ниже плеч, гладко расчесанные на пробор угольно черные волосы, перехваченные посреди лба бисерной лентой, темные глаза, острые высокие скулы и очень светлая кожа. Вид, надо сказать, вполне вампирский. Но за окном ярко светило солнце, переполняя класс сиянием, которое сквозь открытую дверь хлынуло и в коридор, мимоходом заставив вспыхнуть разноцветный геометрический узор на лифе и воротнике ее платья, так что было совсем не страшно. Но осторожность при общении со Светой обязательна, про это Серж не забывал.

– Привет! Ты зачем здесь? Ты не меня ищешь? – высыпала она горсть вопросов своим глухим грудным голосом.

– Здравствуй, красавица! Да я, если честно... Геша мне нужен.

– Зачем тебе он?

– Да надо кое-что обговорить. Не знаешь, где его мастерская?

Светлана указала рукой на стену.

– Здесь прохода нет, только с улицы можно.

– А что, давно перекрыли? Я что-то не помню.

– Всегда так было, – она пожала плечами. – Но Геночки в мастерской ты не найдешь. И в гарнизоне его нет, он уехал.

Повисла пауза, говорить вроде было не о чем, и Серж начал жалеть, что сунулся в эту дверь, хотя мог предполагать, что кроме Светы давать уроки музыки здесь некому. Видеться с ней ему было тягостно. Лучше бы все же подальше. Но Света смотрела на него вполне дружелюбно, и Серж расслабился. Чуть-чуть.

– Все хорошеешь, – сказал он дежурное.

– Ах, оставь себе, тебе есть, кому говорить комплименты, – отмахнулась она, все же улыбнувшись довольно. И спросила: – Ты уже знаешь? Только не делай вид, что нет. Придешь?

Серж покачал головой, не понимая.

– О чем ты?

– Ой, да ладно прикидываться, все ты знаешь! Все уже знают! Про нашу с Андрюшкой свадьбу.