– Ну, что, сыграем партийку? В Американку, а? – предложил Тукст. Подойдя к столу, он положил на английское сукно руку и простучал по поверхности дробь. – Настоящая ардезия, – не удержался от похвальбы. – Одной плитой!

– Вы, дядя, образованный не в меру, как я посмотрю, – отреагировал на начитанность и проникновение Директора в детали Серж.

– Ну, так, епт! – скромно ответствовал Гонорий. – От жизни следует брать, по возможности, лучшее, поэтому за оборудованием бильярдной я наблюдал лично.

– О, мои поздравления. Вам кое-что удалось.

– Я старался. Как для себя.

– Я вообще-то по части бильярда не очень, – сообщил Серж. – Если прямо – весьма посредственно. Едва знаком с внешним видом.

– Что так?

– Каждому свое.

– Это справедливо. Но напрасно, напрасно... Тем не менее, друг мой, сыграть вам все-таки придется.

– Придется?

– Просто никуда не деться. Мало того, вам, следует поднапрячься и попытаться меня обыграть.

– Послушайте, перестаньте изображать из себя чемпиона мира?

– Ну, а я и есть чемпион, этого зала точно.

– Конечно! В гордом одиночестве. Здесь же никого кроме вас нет.

– Это теперь нет! А вообще, чтоб вы знали, кто здесь только ни бывал. Знаменитости разные, да. С самим Сталевым не раз на этом самом столе шары раскатывали.

– Правда? А кто это?

– О! Великий человек.

– И каковы ваши успехи?

– Я много чего от него почерпнул.

– Вы, Гонорий, однако, скромник. Интересно, как вы этих знаменитостей сюда проводили?

– Это было не трудно. Есть способ. Даже два. Меня больше интересует, каким образом вы пробираетесь сюда без спроса? В том числе, в бессознательном состоянии, то есть во сне?

А чтоб я сам знал, подумал Серж. Вслух же напустил таинственности:

– Есть способ! Даже два.

– Вижу, что есть, потому и интересуюсь. Это, друг мой, непорядок и нарушение режима, поэтому способ сей следует исключить. Оба способа. Даже искоренить.

– Ничем не могу помочь, – пожал плечами Серж.

– Ладно, разберемся с этим позже, по ходу. Хотя, может, позже как раз это будет уже не важно.

– Почему так?

– Обстоятельства могут перемениться. Они и так все время меняются. Но, пока они такие, какие есть, меня самым серьезным образом волнует пропажа секретного оборудования. Не постесняюсь озвучить, специального ключа. Учтенного, между прочим, надлежащим образом!

– Извините, Директор, но какое я к этому имею отношение?

– Непосредственное, как мы полагаем. Кроме вас никто из посторонних в филиал не проникал.

– Да я вот только...

Сердитым категоричным жестом Тукст отмел жалкую попытку Сержа увильнуть от ответственности.

– Имеем твердую убежденность!

– А доказательства? Факты? Не пойман, не вор, помните?

– Помню, все помню. Поэтому предлагаю следующее...

– Извините, господин Директор, что перебиваю, но нас тоже волнует пропажа оборудования. Секретного, специального и учтенного. Из одной воинской части. По этому поводу у вас есть что сказать?

– Абсолютно! К тому, что происходит за стенами филиала, я отношения не имею.

– Вот, видите. Зато мы имеем твердую, на сей счет, убежденность!

– Однако не пойман, не вор, как вы сами говорите. Но вы мне зубы не заговаривайте! Здесь вам не тут! Отвечайте ответы, которых вас спрашивают!

Господин Тукст вдруг, от волнения, что ли, заговорил деревянным коверканным языком. Но Сержа этим было не удивить, он армейским диалектом владел в совершенстве, поэтому только обрадовался.

– Любой вопрос – любой ответ! – провозгласил он соответственным образом. – Но прошу учесть, что меня здесь не стояло! Ни прежде, ни тогда, когда. Ни, тем более, теперь!

Гонорий уставился на Сержа широко раскрытыми глазами, соображая, что это только что было. Сглотнул.

– Ладно, – сказал, – прервемся на здравый смысл.

Сопя и причмокивая, Директор раскурил погасшую сигару. Клубы синего дыма поднялись к потолку и там, подхваченные невидимым током воздуха, вытягиваясь длинной кишкой, понеслись прочь, в темное неведомое. Вентиляция работает исправно, снова приметил Серж.

– Ладно, – повторил Директор, успокоившись и обретя прежнее психологическое равновесие. – Вернемся к игре. Ведь жизнь игра, так, правильно? Предлагаю сыграть партию. Предполагал провести с вами мини турнир, партий из пяти, но, кажется, это лишнее. Да и времени нет. Зато усилим элемент случайности. Итак, партия, условия следующие...

– Если на деньги, то я пас. У меня с собой ни гроша. Тем более ни цента.

– При чем здесь центы?

– Ну, как? Вы же...

– Слушайте, Таганцев, не отвлекайте меня вашими глупостями! Условия будут следующие: если вы проиграете, вы возвращаете нам ключ.

– Которого не брал? Понятно. И как вы себе это представляете?

– Пойдете и принесете его сюда. Мы вас отпустим под ваше честное слово.

– Круто! Вы вот серьезно на это рассчитываете? Что я вернусь?

– Конечно, я полностью полагаюсь на ваше слово, вы же офицер! Только не делайте умное лицо, Таганцев. По той же причине.

– А если я откажусь? Или, к примеру, выиграю?

Господин Тукст ухмыльнулся.

– Я же сказал: в этом зале я чемпион. Но если, вдруг... Элемент случайности, не знаю, что... В таком случае у вас все еще будет две возможности.

– Выбор невелик.

– Согласен, но он есть. Мы всегда оставляем выбор за персонажем, право на него священно. Для вас он следующий. Либо мы вас нейтрализуем, на постоянной основе, либо вы добровольно присоединитесь к своему другу, Геннадию Юрьевичу. Полагаю, ему ваша помощь будет полезна.

Новость про Гешу прозвучала как взрыв бомбы ночью на кладбище, – с двойным эффектом. Серж стоял, оглушенный, яростно соображая, что все это значит, для него, для Геши и вообще. Всю его браваду и желание ерничать сдуло напрочь, взрывной волной.

– При чем здесь Геннадий Юрьевич? – спросил он, наконец, прерывающимся голосом. – Позвольте, но он ведь в командировке?

– Естественно! – согласился Тукст весело. – Мы сами ему ее оформили. Командировка в нашем филиале. Длительная. Вообще, следует отметить, что Геннадий Юрьевич работает на нас давно и плодотворно, и внес просто неоценимый вклад в наше становление. Без него, прямо скажу, ничего этого бы не было. Почему я вам это рассказываю? Да потому, что плевать. Потому что даже если вы отсюда выберетесь и приметесь на каждом шагу всем рассказывать, кто вам поверит? Никто, можете не сомневаться. А будете настаивать, вместо академии отправитесь в психушку. Как вам перспективка? Так что, повторяю, единственный вариант для вас не вляпаться во все возможные неприятности, вернуть нам ключ. Ну, что решаем?

– Будем играть!

– Воля ваша.

– Именно.

Серж повернулся, чтобы взять с подставки кий, и в этот момент прямо на уровне глаз перед ним в воздухе появилось нечто. Больше всего нечто было похоже на кукольные стеклянные глаза. Два блестящих белых шарика, соединенных между собой перемычкой, без радужки, только черные зрачки видоискателей. Как оно держалось в воздухе, было не понятно, но держалось легко, при этом вело себя как муха: крутилось перед глазами и норовило сесть на голову. А когда Серж отмахнулся от него рукой, поднялось выше и заняло неуязвимую позицию. Издавало жужжание.

– А это кто еще? – спросил он у Тукста.

– Это наш параглаз. Прошу знакомиться.

– Что за параглаз?

– Ну, дорогой мой, за вами ведь глаз да глаз нужен. Стало быть, один плюс один, два глаза. Вот, пара глаз и есть.

– А, в этом смысле...

– Именно. Он же послужит нам и маркером.

– Он еще и мелом писать умеет?

– Зачем ему мел? Электронная система фиксации и подсчета. А мелом мы и сами сможем, отдадим дань традиции.

– Ладно, не пора ли нам пора? – вспомнил Серж магическую формулу. Долгий разговор начал его утомлять. – Давайте начинать уже.

– Вы уже спешите? Очень хорошо.

Господин Директор, сунув в рот сигару и щурясь на один глаз, с помощью треугольника выставил шары на столе. Потом бережно, точно гранату-лимонку, утвердил на поверхности биток.

– Разбивайте, прошу вас. Уступаю без розыгрыша.

Тукст, дымя сигарой, благодушествовал. А что ему? Клиент на кукане, ситуация под контролем.

– Напомните, пожалуйста, правила, – попросил Серж соперника.

– Ну, как же так, голубчик... Впрочем, извольте. Без отдельного битка, то есть бьете любой любым. Игра до восьми шаров. Штрафы как обычно, за этим параглаз проследит. Он же и подсчет вести будет, хотя, уверен, до восьми вы и сами сосчитать в состоянии.

– Сурово, – подметил Серж.

– А что бы вы хотели? На войне, как на войне, – подчеркнул Тукст.

Серж взял с подставки кий, прикинул его на руке. Хорошо сбалансирован, достаточно увесист, таким и не по шару неплохо пойдет... Словно прочитав его мысли, параглаз отлетел подальше и с безопасного расстояния прожужжал фокусировкой. Жужжи, пчелка, жужжи, подумал Серж, прикидывая дистанцию до соглядатая на прищур. Вполне достать можно, вполне. Мелком он тщательно натер наклейку.

– Ну-с! Давно не брал я в руки шашек!

Он подошел к переднему борту, не столько поправил, сколько покрутил, чтобы почувствовать, биток, потом прицелился и хлестко ударил. Шары с липким коротким стуком раскатились по столу, а крайний правый залетел прямиком в лузу.

– С почином вас, Сергей Сергеевич! – поздравил оппонента Тукст. Чтобы не мешаться, он забрался на высокий стул. Раскорячившись, пристроил ноги на перекладины и с бесшабашным видом запыхтел сигарой: пыф, пыф...

Все-то, гад, знает, подумал Серж. И как по батюшке зовут, и все остальное. Разведка работает. Он походил вокруг стола, оценивая расстановку шаров и прикидывая следующий удар. Ты еще не знаешь, с кем связался, думал он, зло подергивая усами. Ишь ты, с почином! Тоже мне, Копченый выискался. Увидев подходящий вариант, он уложил шар почти прямым ударов в боковую лузу. Следующий попытался забить от заднего борта наискосок через стол, но шар ковырнул угол лузы, ударился о передний борт и выкатился напротив прямехонько под удар.