Глава 16. Когда встал, тогда и утро, где проснулся, там и дом.

Глава 16.

Когда встал, тогда и утро, где проснулся, там и дом.

Где находится, он тоже сразу понял, едва открыв глаза, ему не пришлось для этого долго осматриваться. Хотя, он все же осмотрелся.

Он лежал на спине, на слишком коротком для его роста, но широком диване, был одет, в форме. Под головой подушка из гобеленовой ткани, ноги закинуты на валик и потому задраны кверху. Тонкая мягкая кожа обивки была отличной выделки, хорошего качества и, видимо, дорогой, как и сам диван. Большую часть запахов источала именно кожа, она пахла чем-то сладким, с нотками ванили. Помещение, в котором стоял диван, показалось Сержу довольно обширным, дальние его пределы выглядели неясными, и оно точно не относилось к его квартире. Окна, видимо, скрывались за портьерами, он их не видел, и все же комната была не ярко, но достаточно освещена.

По правую от дивана руку, наискосок, удобно для наблюдения, в таком же точно кожаном кресле, развалившись, восседал Гонорий Тукст, Директор, собственной персоной. Он курил сигару и при этом с интересом наблюдал за этапами пробуждения Сержа. Сигару, Серж! Ну, конечно же! Теперь он уловил и узнал этот запах сигарного дыма. Очень интересно. Особенно же любопытно, каким образом он здесь, в Доме, очутился.

Похитили, или трансгрессировал естественным образом?

Если господин Директор ожидал от гостя какой-то бурной реакции, испуга или хотя бы активного удивления, то ничего такого не последовало. Серж улыбнулся, потянулся, и произнес вкрадчиво ласковым голосом:

– Доброе утро! Как вам это удалось?

– Что удалось? – не вынимаю сигару изо рта, спросил Тукст.

– Заполучить меня к себе?

– Сам, представьте, удивляюсь.

– Правда?

– Абсолютно.

– И что вы в этой связи предполагаете?

Тукст пожал плечами.

– Посмотрим. Там видно будет. Но, раз уж вы все равно здесь, я, пожалуй, устрою вам небольшую экскурсию по месту, куда вы так стремитесь попасть. Поднимайтесь, если не желаете больше спать. Будем считать, что утро для вас уже наступило.

– Когда встал, тогда и утро, – определился со временем суток Серж.

– Где проснулся, там и дом, – откликнулся Гонорий фальшиво радушно. – Девиз холостяка.

– Тогда уж, дом там, где спать лег, – возразил Серж, вставая. – Не сказал бы, кстати, что сильно сюда стремился. Хотя мне, конечно, любопытно.

– А, все равно, что тут спорить, – подвел черту Тукст. – В конце концов, каждый оказывается там, где должен. И где имеет возможность находиться.

Он тоже поднялся с кресла, в котором сидел, и оказался значительно ниже ростом, чем можно было предположить, и чем казался Сержу раньше. На нем была все та же вытертая кожаная светло-охристая куртка. Прямые волосы на голове лежали от темечка во все стороны густой шапкой, только над глазами были сдвинуты налево косой челкой. Они представлялись на тон темней куртки, выглядели рыже-коричневыми, формой и цветом придавая директору сходство с подосиновиком. Глаза, однако, полнились не злобой, как при первой встрече, а скорей интересом. Он пыхнул дымом, вынул сигару из стальных своих челюстей и махнул ей, приглашая следовать за собой. Тут только Серж сообразил, кого он ему напоминает. Захарий Львович, точно. Только меньше росточком. Зато волосы сильно гуще и притом рыжие. Да, дела, подумал он и, разминая на ходу затекшие мышцы спины, прогибаясь и выкручиваясь, последовал за директором.

Следуя за Гонорием на два шага позади, Серж с интересом разглядывал своего провожатого. Ноги того обтекали брюки военного образца с накладными карманами над коленями, сбоку, которые в свою очередь, с наплывами, забирались в высокие армейские ботинки на шнуровке. Берцы, вспомнил Серж название. Толстая рифленая подошва, завязки, как узлы на память, болтаются пучками. На поясе, под правой рукой, вынырнув из-под куртки, мерно покачивалась в такт шагам тяжелая кобура. Она была плотно застегнута на кожаный ремешок, но из-под оттопырившегося сбоку клапана за Сержем внимательно приглядывал вороненный глазок. Блестела сталью рукоять оружия, которое всегда под рукой и наготове. В милитари, с этой своей сигарой в зубах, господин Тукст напоминал команданте, или даже мелкого военного диктатора, какими их показывают в кино. Образ складывался несколько карикатурный, но, ввиду тяжелого снаряжения с оружием, проявлять веселость и ерничать было бы не благоразумно. Лучше уж попридержаться, подумал Серж осмотрительно.

Он совершенно не понимал, где, в какой части Дома находится, даже на каком этаже. Они долго шли тем же порядком, Гонорий впереди, указывая путь, Серж за ним двумя шагами позади, по бесконечным, разветвляющимся и пересекающимся, как система тоннелей, коридорам. Как тут возможно не заблудиться? Иногда они сворачивали в ту или другую сторону, поднимались или спускались на пару ступенек. Как он ориентируется? На стенах никаких указателей видно не было. Хорошо еще, что проходы освещались, хоть как-то, редкими подпотолочными светильниками. Еще реже встречались окна, но все как-то в отдалении, в нишах, так что и света оттуда поступало немного, и выглянуть в них не удавалось. И сегодня – никакого тумана, во всяком случае, пока. Ни зеленого, ни синего, ни эталонного седого. Зато двери на их пути встречались, но тоже не часто, и все они были заперты. Эти закрытые двери наводили на мысли определенного толка. Серж думал, что совсем неплохо было бы иметь при себе ключ, подходящий ко всем этим замкам, и инстинктивно ощупывал карманы. Напрасно, он и знал, что напрасно, потому что вчера после дежурства, утомившись от лишней тяжести, собственноручно сунул свой, так сказать, ключ в шкафчик на кухне, к фляжке. Спрятал классическим способом – в жестянке с чаем. А вот теперь он бы ему пригодился. Хотя, его наверняка обыскали, пока он спал. Гонорий этот, обшмонал. И точно забрал бы ключ, найди он его. Ведь из-за ключа, похоже, все это представление и разыгрывается. Ладно, как сказал Гонорий, посмотрим, что дальше будет.

Коридоры все не кончались. Но больше поражала не их протяженность, а прямо-таки космическая пустота. За весь переход лишь пару раз он видел в отдалении какие-то темные неясные силуэты, да и то нельзя было сказать наверняка, то были реальные люди, или что-то померещилось. Вообще, странно, думал он, что такой домина, махина, стоит пустой. Для чего-то же надо было строить эту громаду? Или, он только пока пуст и не заселен, но придет время, и все изменится? Что же это будут за люди, и для чего они здесь появятся? Какие у них цели и задачи? А национальность? И когда это время наступит? Ой, что-то тревожно становилось у Сержа на душе, неспокойно. И, главное дело, ни с кем ведь не поделишься своими сомнениями. Потому что, а с кем он может говорить на эту тему? Кто поверит его рассказам о Доме, если кроме него никто его не видит? А так получается, что кроме него – никто. Ему одному, за какие-то заслуги или прегрешения, предоставлялась такая возможность, видеть и даже бывать здесь. Чекисты и те ничего не обнаружили, в тойже Гешиной мастерской, и пройти к Дому не смогли. Что? Как? Почему? Никакого представления.

Дом...

У него это получалось само собой. Он шел в ГДО, или к реке, в прошлый раз, например, собирался погулять по лесу, а в результате оказывался в Доме. Как это происходило, и долго ли еще будет возможно, не ведомо. Ему, когда он обо всем этом думал, представлялось, что Дом – место куда более значительное, чем просто отдельно стоящее, пусть и выдающееся здание. По ощущениям, это было странное и удивительное место концентрации энергии, где щекотали нервы предчувствия открывающихся возможностей, где возвращались утраченные воспоминаний, оживали прежние чувства и беспокойства. Дом сам решал, пустить его или закрыться, прогнать или завлечь. Быть может, он еще захочет поговорить с ним серьезно, заставит выслушать нечто, приказ или откровение, или, предложит высказаться ему самому. В этот момент времени, или в другой, который назначит сам, опять же, по собственному усмотрению. Как все же могло получиться, что он лег спать у себя, а проснулся здесь, в Доме? К чему все это? И, кстати, не напрасно ли наделяет он Дом разумностью? Субъектностью даже? Что во всем этом, правда, а что вымысел и наваждение?

Но пока только при помощи сверхъестественных допущений можно объяснить странности Дома и всего, что с ним связано. Во всяком случае, на теперешнем уровне его понимания. Например, способность Дома к мимикрии. Серж уже знал, что в следующий раз Дом будет выглядеть совершенно по-другому. Он в любой момент мог измениться, сейчас же явно маскировался под Дом офицеров. Зачем это? Может, чтобы однажды занять его место? Бред какой-то, и все же? Но если ГДО относительно невелик – три этажа, два крыла, – то Дом изнутри просто огромен. Сегодня он пустынен, погружен в сумрак, и его коридоры похожи на катакомбы – длинные, извилистые, теряющиеся в темноте, но легко было себе представить, как он полнится народом и кипит, точно праздничный котел. По его коридорам, кажется, можно бродить вечно. Даже за время их короткой экскурсии он увидел много интересного и загадочного. Бесконечные лестницы – вверх-вниз, вверх-вниз. Длинные переходы, упиравшиеся в уютные фойе, открытые площадки, огороженные балюстрадами, анфилады комнат и галереи, зимний сад, тренажеры, бассейн. Конечно, буфет...

Серж понимал, что Дом ему показывали, или он сам перед ним раскрывался, не случайно. Но для чего? В чем цель демонстрации?

В чем, черт возьми, цель этого представления? Он никак не мог понять главного, ухватить суть.

Ловушка? Тогда в чем его личная ценность – для них, кто бы они ни были? Для организаторов, тех, кто стоит за всеми этими необычными вещами. И кто стоит? Зачем тратить на него такие ресурсы? В чем смысл?