Глава 17 РЕЙН

Я устроился в кресле на заднем дворе дома Ашера, и прохладный ветерок овевал меня, пока я любовался на горы. Деревянная терраса слегка выступала из скалы, и открывала мне вид без каких-либо препятствий.

Захватывающий, безмятежный вид горных вершин, все еще покрытых снегом.

 Меня бил озноб, но не из-за погоды или ветра. Погода в середине марта немного теплее, но для легкой куртки и джинсов всё ещё достаточно прохладно.

Нет, это из-за того, что Ромэн и его парни только что выплеснули на нас с Ривером. Всё, чем они могли поделиться о чертовом тайном обществе, существующем уже много веков.

Даже я, который знал больше, чем положено знать кому-либо за пределами Анклава, даже близко не мог себе представить. Да, я знал, что семья Ромэна обладает безумной властью. Я знал про странное тайное общество, членами которого его семья была задолго до открытия Америки.

Но проследить историю вплоть до средневековой монархии? Входить в высшую элиту?

Черт возьми, заявить, что некоторые из величайших достижений Америки за последние триста лет «их рук дело»?

Все, о чем я мог сидеть и думать, это... во что я вляпался?

Более того — какого черта я привел сюда Ривера?

Словно я призвал его своими мыслями, стеклянная дверь гостиной открывается, а затем снова захлопывается. Оглянувшись через плечо, я вижу Ривера рядом со мной.

Одни.

  Впервые с того утра, когда он выгнал меня из своей квартиры. Но даже сейчас я не могу сказать, что мы остались наедине, учитывая пять ушей, готовых выслушать любую грязь, которую мы можем предложить, и поглотить ее, как голодные звери.

Особенно... один.

Наши взгляды встречаются, и он тихо вздыхает, переминаясь с ноги на ногу.

Я ненавижу, когда Ривер нервничает или чувствует себя неуверенно рядом со мной.

— Я вышел подышать воздухом. Не против, если я присоединюсь к тебе?

Тысячи слов, которые я хочу сказать, в этот момент застревают у меня в горле, поэтому я облизываю губы и киваю в сторону пустого кресла рядом со мной.

Ривер садится, и мы молча смотрим на раскинувшийся перед нами пейзаж. Я не могу не бросать взгляды на Ривера, наблюдая за тем, как он рассматривает горы, как будто они — самая захватывающая вещь в мире.

Для него, возможно, так и есть. Его любовь к ним — не что иное, как одержимость.

Но то, как дергается его рука на ноге, говорит мне, что он так же неспокоен.

Я всеми силами стараюсь не взять его за руку и не притянуть его к себе, чтобы просто... обнять. Как будто его рука в моей или он в моих объятиях способны стереть все, что произошло за последние пару месяцев. Ради всего святого, я бы хотел, чтобы так и было.

— Мне чертовски не нравится всё это, — тихо говорит он после вечности молчания, все еще глядя прямо перед собой.

— Я знаю, что это много, — говорю я Риву, не отрывая взгляда от гор. Если я посмотрю на него... черт, мне просто тяжело видеть, что я так близко к нему и не могу прикоснуться. — И я знаю, что после сегодняшнего у тебя, вероятно, гораздо больше вопросов, чем ответов. Но думаю, что пришло время тебе узнать... кое-что.

Краем глаза улавливаю его кивок, но как только Ривер переводит взгляд на меня, я замираю и тону в его альпийских глазах.

— Хотя я согласен с тобой... — начинает он, постукивая пальцами, пока изучает мое лицо, — ...это не совсем то, что я имел в виду.

Я протягиваю руку через разделяющее нас расстояние, отчаянно пытаясь дотянуться до него. Но не успеваю прикоснуться, как он отстраняется, бросая взгляд обратно на горы.

И кусочки складываются воедино.

Ему не нравится. Быть здесь со мной.

Это моя единственная логическая мысль, пока не услышал его следующие слова.

— Я скучаю по тебе, — почти шепчет он, прежде чем разочарованно выдохнуть. Я беспомощно наблюдаю, как гримаса омрачает его лицо. — И мне не нравится, каким слабаком я выгляжу.

От его комментария у меня в горле застрял ком с бейсбольный мяч, и в этот момент я решаю... хватит прятаться. Больше нет смысла.

Пододвинув кресло ближе к нему, сажусь, чтобы наши колени соприкасались, и тянусь к его рукам. Я ожидаю, что он будет сопротивляться, снова отстранится, как это было с тех пор, как мы вернулись из Вейла. Но вместо этого Ривер удивляет меня, позволяя мне переплести свои пальцы с моими.

Это величайшее чувство в мире.

В этот момент искра проносится по моему телу, когда мы соприкасаемся. Прилив адреналина, который, как мне кажется, не ослабнет даже со временем.

Удерживая Ривера взглядом, я поглаживаю большим пальцем его руку и дарю ему небольшую улыбку, зная, что он намного больше того, кем себя считает.

— То, что ты скучаешь по кому-то не делает тебя слабаком. Слабость — быть слишком гордым, чтобы признать это.

 Его слова из нашей ссоры у кабинета доктора Фултона звучат у меня в ушах.

 «Разве мы недостаточно пострадали из-за твоей гордости?»

 Да, Abhainn. Уже достаточно.

— Просто знай, что я тоже скучаю по тебе.

Ривер качает головой, откидываясь в своем кресле, но все еще держит свои руки в моих.

— Ты сейчас так говоришь, но как мне тебе верить? Ты играешь в игру «горячо-холодно» с тех пор, как мы вернулись. Я говорил тебе, Рейн. С меня хватит.

Его слова ударили по мне, будто товарный поезд, я мог его понять. И вряд ли мог винить в том, что он хочет уйти от меня навсегда. Потому что то, что он говорит... правда. Как я могу ожидать, что Ривер поверит мне на слово, если я не был последовательным в том, чего я хочу от него?

Я вздохнул и потянул наши соединенные руки к себе на колени, прижимая его ко мне.

—  Abhainn, пожалуйста, поверь мне. Мне тоже не нравится это. Я чертовски скучаю по тебе.

Что-то среднее между смехом и язвительной усмешкой вырывается из него, а затем превращается в легкое рычание.

— Тогда почему? Блядь, почему, Рейн? Почему ты борешься со мной? Почему скрываешь все от меня? — Его глаза умоляют меня хотя бы раз рассказать правду. — Можно было не доводить до всего этого.

Я закусываю нижнюю губу.

— Я знаю. И, пожалуйста, поверь мне, что с этим покончено. Именно поэтому я привел тебя сюда. Я больше не хочу ничего от тебя скрывать.

Я вижу как он обдумывает мои слова и когда он убеждается в их искренности, пару раз кивает.

— Хорошо, тогда скажи мне.

— Что сказать? — спрашиваю я, нахмурив брови.

— Ты позвал меня сюда и заставил Ромэна поделиться огромной бомбой об истории его семьи. Всего их семейства. О гребаной семье Ашера, которую, кстати, я знаю так же давно, как Рика, Дрю и Тайлера, и я понятия ни о чем не имел. — Ривер замолкает, и я наблюдаю, как его адамово яблоко дергается, когда он сглатывает. — Но Ромэн доверил тебе эту информацию. Ты кое-что знал. Вот почему ты настаивал, чтобы я был здесь, потому что ты уже знал об Анклаве и их силе.

— Да, я кое-что знал. Но то, что они сказали нам там? — Я киваю головой в сторону дома, где находятся Ромэн, Ашер и остальные. Наверное, незаметно наблюдают за нами. — Не-а, я ничего не знал об этом дерьме. Я лишь знал, что у семьи Ромэна есть власть. Много. И что они входят в... организацию, которая обладает еще большей властью. Я знал лишь... верхушку айсберга по сравнению с тем, чем они поделились с нами сегодня.

Ривер поджимает губы, как будто он не согласен, но, к счастью, принимает мои слова за чистую монету. Это на порядок больше, чем я заслуживаю на данный момент.

— Возможно, это правда, но ты подтолкнул его, чтобы он раскрыл информацию, которой не должен делиться. Ты сидишь здесь и говоришь, что не хочешь ничего скрывать от меня? Вместо того, чтобы заставлять других раскрывать свои секреты, почему бы тебе не поделиться со мной своими?

Я кусаю губы, чтобы не сделать что-нибудь глупое, например, не сорваться на него. Ведь я не хочу срываться. Только не на Ривере. Не сейчас, когда я изо всех сил пытаюсь вернуть его доверие.

Но быть уязвимым, даже с Ривером, который никогда не осуждал меня... чертовски трудно, если не сказать больше. И в то же время, он — тот человек, которому я сейчас доверяю больше всего.

Я чувствую, как пальцы Ривера дергаются в моих руках, и я мгновенно улавливаю это движение и то, что оно означает.

И мне хочется знать. Какая песня сейчас играет у него голове. О чем она, о чем он думает. Но я не буду спрашивать. Потому что это уже не мне узнать. Право спрашивать ушло в тот момент, когда я сказал ему, что он для меня ничто, кроме дырки, куда можно засунуть свой член.

Поэтому вместо этого я встречаю его взгляд и спрашиваю то, что делает меня открытым для любого вопроса, который он запланировал.

— Что ты хочешь знать, Abhainn? — говорю я медленно. Обдуманно. Давая словам осесть и готовясь к натиску его вопросов.

Ривер молчит минуту, просто наблюдая за моим лицом. Для чего, я не знаю. Но как только он решает задать вопрос, его глаза смягчаются, в них появляется что-то похожее на грусть.

— Я хочу знать, почему ты почувствовал необходимость позвонить ему? Кроме очевидного, что у него есть связи и деньги, и это могло бы помочь... — Ривер прерывается со стоном, прижимаясь своим лбом к моему. От знакомого жеста кровь побежала быстрее, и, клянусь Богом, в этот момент мне кажется, что он все еще мой.

Ривер сжимает мои руки, продолжая.

— Я думаю, вопрос должен звучать так: что Тед имеет на тебя такого, что заставляет тебя так бояться? Ты можешь притворяться, но я знаю. Я вижу твой страх, детка. Я чувствую его, словно он мой.

Отпустив руки Ривера, я провожу пальцами по своим волосам и откидываюсь на спинку кресла. Я смотрю на небо, умоляя какое-то высшее существо помочь мне хотя бы понять, с чего, блядь, начать.

С самого начала, тупица.

Поэтому, не отрывая взгляда от вечернего неба, переходящего из желтого в темно-фиолетовый, я начинаю.

— Ты помнишь, я рассказывал тебе о моем друге, который умер от наркотиков? Я знаю, что упоминал об этом только один раз в хижине, но...

— Я помню, — тихо говорит Ривер, и я смотрю ему в глаза. — Это было в то утро, когда я достал те косяки.