А может просто потому, что жизнь без Кирана медленно меня убивает.

Потому что он мне нужен. Весь он. Прямо здесь и сейчас. И неважно, насколько это опасно для моего и без того искалеченного сердца. В конце концов, Киран не может разбить его ещё больше.

Ривер, что ты творишь? Это в тебе говорит кайф!

Но мне все равно. Совершенно.

Я просто должен почувствовать то, что чувствовал в шале. Страсть, желание и потребность, которые текли между нами с жаром расплавленной лавы. Еще хотя бы раз я должен почувствовать, прикоснуться и попробовать на вкус каждый дюйм его тела.

Последний. Раз.

— Я пришел сюда не ради секса, mo grá, — произносит Рейн мне в губы, и спотыкаясь, бредет вместе со мной в сторону спальни.

Он обхватывает рукой мою шею сзади, наши губы сливаются вместе. Мои пальцы нащупывают ручку двери, толкая ее, в то время как другая моя ладонь трется о гребень его эрекции под боксерами.

Толкая Кирана на кровать, я стаскиваю с него последнюю одежду, прежде чем забраться сверху, упираясь предплечьями по обе стороны от его головы.

— Неудивительно. Уверен, что с Ромэном у тебя его в достатке.

Это имя ощущается как яд, сжимая мои дыхательные пути, пока в сознании вспыхивают их образы.

Мой взгляд встречается с его глазами, лишь сияние лунного света позволяет мне прочитать черты Рейна. И то, что я там вижу... чувство вины… и мне совсем не нравится.

Не то чтобы ты был святым, позволив Эбби залезть к тебе в штаны, напоминает мне мой предательский разум.

Я скольжу языком по губам Кирана в порочной ласке.

— Скажи мне, детка. Ты впускаешь его в свое тело так же, как впускал меня?

На короткое мгновение в глазах Кирана вспыхивает мука, прежде чем он сжимает мое горло. Хватка не такая крепкая, как раньше. Но все же достаточно жесткая, чтобы заставить мое сердце биться быстрее.

— Заткнись, Ривер, — рычит он, перекатывая нас так, чтобы оказаться сверху, прижимая меня к матрасу.

Кайф окутывает мой разум, поэтому я ухмыляюсь Рейну и провожу пальцем по его члену, от головки до основания. Он слегка подпрыгивает от моего прикосновения, и моя ухмылка становится шире.

— Зачем мне это?

Рейн наклоняется, изучая мое лицо с хитрой улыбкой.

— Потому что мое имя — это единственное слово, которое я хочу слышать, пока трахаю тебя.

У меня нет времени на протесты, Киран снова меня целует. Наш поцелуй пронизан похотью, нарушенными обещаниями и искалеченными сердцами. Тонкая грань здравомыслия, за которую я цеплялся, исчезает, оставляя меня в свободном падении, которое, несомненно, меня уничтожит.

— Дай мне смазку, mo grá, — требует Рейн, отстраняясь от меня и затаив дыхание. — Я умру, если не буду в тебе.

И как собака Павлова, которой и являюсь, я перекатываюсь на бок и достаю из тумбочки презерватив и тюбик смазки.

Рейн морщится, когда видит презерватив, хватая его так, словно тот является переносчиком чумы.

— Мне он нужен? — спрашивает Киран, прикусывая нижнюю губу.

Облизнув губы, я вздыхаю, поднимая взгляд, чтобы встретиться с его глазами.

— Не знаю, детка. Ты мне скажи.

Выражение боли на его лице посылает вспышку агонии в мой желудок, и вверх начинает подниматься желчь. Что если он… Боже, меня тошнит от одной этой мысли.

Не думай об этом. Не…

— Мой член не был ни в ком после тебя, Abhainn. Так что нет, не думаю, что он нам нужен, — произносит Киран, прежде чем отбросить пакет из фольги в сторону, наклоняясь вперед, чтобы нежно поцеловать меня.

От этого заявления мое сердце оживает, по крайней мере, на короткий миг.

Пока я не осознаю, даже сквозь туман, затуманивший мой разум... что Рейн не стал утверждать, что не был ни с кем другим. Однако у меня не так много времени, чтобы зацепиться за эти слова и позволить своим мыслям разгуляться. Потому что следующие слова из его уст полностью ломают меня.

— Но мы оба знаем, что ты не можешь сказать то же самое.

Весь мой мир ускользает у меня из-под ног. Внутренности завязываются в узлы, и весь воздух в легких исчезает в мгновение ока. Все становится только хуже, когда Киран откидывается назад, и я вижу муку, запечатленную на его красивом лице.

Это твоя вина. Из-за тебя он страдает, говорит мне мой разум, и я готов на все, лишь бы это исправить.

Даже на такую глупость, как снова заняться сексом с Кираном.

— Прошло не больше двух минут, и я даже не кончил, — слова срываются с моих губ сдавленным шепотом. Зарывшись пальцами в волосы Кирана, я притягиваю его обратно и прижимаюсь губами к его рту. — После всего этого мне было больно видеть тебя с ним. И я совершил ошибку.

Но мои слова… Они не ослабляют напряженного выражения его лица.

Мне так жаль, детка.

У меня перехватывает дыхание, я задыхаюсь от сожаления.

От любви к нему. От его потери.

От того, что моей любви недостаточно.

Рейн отстраняется и, не говоря ни слова, скользит собой между моих ног, открывая бутылку смазки и покрывая свой член. Мое сердцебиение учащается при виде этого зрелища. Даже сквозь туман в голове я знаю, сколько удовольствия он мне доставит.

И я хочу этого. Нуждаюсь.

Даже если сойду с ума, когда Киран уйдет.

Наклонившись надо мной, Рейн выравнивает наши члены, прежде чем взять их в руку. Смазка позволяет им легко скользить вместе, и ощущение того, что я снова с ним, убивает меня.

Все в нем меня убивает.

Киран не что иное, как ходячий, говорящий убийца моего сердца.

— Я не виню тебя, — бормочет он, неторопливо поглаживая нас обоих, отчего я уже отчаянно хочу кончить. — Я не сумасшедший, Abhainn. И не имею права злиться, ведь мы не вместе.

Его слова, честность в них и отстраненный тон его голоса отупляет меня больше, чем любые выпивка, таблетки или травка.

— Потому что ты меня не хочешь. — Я вздрагиваю от нужды в своем собственном тоне, пока Рейн продолжает работать с нами в тандеме.

По крайней мере, не так, как я хочу тебя. Не так, как ты мне нужен.

Без тебя невозможно дышать.

Рейн наклоняется надо мной и переносит свой вес на одно предплечье рядом с моей головой, все еще прижимая нас друг к другу. Его губы покрывают мои щеки и подбородок мягкими, нежными поцелуями, на которые я и не знал, что он способен.

— Меня бы здесь не было, если бы я тебя не хотел, — вздыхает Киран, утыкаясь носом в мой. — Но тебе нужно понимать, я никогда не должен был к тебе привязываться. — Запечатлев еще один поцелуй на моих губах, на этот раз более настойчивый, он отпускает наши длины и подтягивает меня в сидячее положение. Все еще находясь между моих ног, Киран снова тянется к бутылке, не сводя с меня глаз: — Перевернись и встань на четвереньки, — бормочет он, щелчком открывая крышку, чтобы добавить еще больше смазки на свой член.

Туман в моем сознании позволяет удовлетворить его просьбу, мое тело опускается на четвереньки, хотя рациональная часть меня все еще кричит о том, чтобы я это прекратил, прежде чем не смогу ничего исправить.

Впрочем, все это не имеет значения. Я хочу.

Его.

Потому что не знал, что последняя ночь в хижине действительно станет последней. Абсолютно. Поэтому я снова решаю подпитывать свою зависимость от Рейна, в этот последний раз.

Еще один раз.

Я чувствую как Рейн парит надо мной, но не прикасается. Тепло его кожи вызывает мурашки на каждом дюйме моей плоти.

Его губы мягко скользят по мышцам моей спины и плеч, прикосновения легче прикасается.

— Но я это сделал, mo grá. Привязался к тебе, хотя и сказал, что не буду.

Затем я чувствую его член, скользкий от смазки, и каждая частичка во мне жаждет, чтобы Киран скользнул в меня — туда, где ему самое место. В ту же секунду, когда Рейн толкает свои бедра вперед, и его головка проскальзывает внутрь, все мое тело воспламеняется вожделением.

В тишине комнаты раздается стон, но я не могу сказать, чей он, мой или его, или, может, обоих.

Просто знаю, что, когда Киран начинает двигаться, я чувствую себя цельным.

И это так, так неправильно.

— Не знаю, чего я больше боялся — оставить тебя навсегда или продолжать видеть тебя снова, каждый день, — шепчет он мне в кожу, продолжая скользить, пока его таз не оказывается на одном уровне с моими ягодицами. — Того, что ты рядом, но так далеко. Всегда рядом, но вне досягаемости.

Рейн двигается, создавая внутри меня изысканное давление. Одной рукой он сжимает мою талию, а другой легко скользит вниз по спине в порочной ласке, которая поджигает мои нервные окончания.

Его ладонь тянется к моей шее, чтобы слегка сжать переднюю часть моего горла. Используя свою хватку, чтобы поднять меня, так что я стою только на коленях, Рейн упирается мне в грудь предплечьем, чтобы прижать к себе. Под этим углом его член трется о мою простату, вызывая низкие стоны из глубины моей груди.

— Я не хотел причинить тебе боль, — тихо дышит Рейн мне в затылок. — Я никогда этого не хотел, Abhainn. Поверь мне.

Я морщусь от страсти, стоящей за его словами, от боли, которую в них слышу. Я знаю, что это правда, но от нее мне еще хуже.

Я сопереживаю ему, даже если он тот, кто оставил меня с разбитым сердцем.

— Ты не причинил мне боли, — шепчу я, поворачивая голову, чтобы найти его губы. Одинокая слеза скатывается по моей щеке, скрытая темнотой, и я произношу самые честные слова, которые когда-либо ему говорил: — Ты уничтожил меня…

Рейн прижимается губами к моему плечу, двигая бедрами, чтобы попасть в то место внутри меня, которое может зажечь только он.

— Мне очень жаль, ужасно жаль, — дышит он мне в кожу. — Позволь показать тебе, как сильно я хотел бы все исправить.

Каждая частичка моей души кричит мне, чтобы я сказал ему, что ты уже это делаешь, чертов идиот. Если бы ты только ответил мне взаимностью. Но я держу рот на замке, зная, что Рейн не заслуживает от меня этих слов. Учитывая он уже обошелся с моим сердцем достаточно беспечно.

Вместо этого я обеими руками хватаю его за запястье, которое сжимает мое горло, и дергаю вниз, чтобы можно было свободно двигаться. Выгнув шею, я обхватываю одной рукой его шею и притягиваю Рейна к себе.