— Как давно ты пьешь?

Ро тяжело сглатывает, бросая на меня взгляд, прежде чем сделать еще один глоток. Затем в течение доброй минуты смотрит перед собой на шкафчики, прежде чем ответить:

— Не останавливался с тех пор, как ты ушел прошлой ночью.

Черт.

Выдохнув, я протягиваю руку и хватаю стакан, который держит Ро, прежде чем выдернуть его из его хватки. К счастью, мой друг не сопротивляется, просто смотрит мне в глаза, и в них заметна мука.

Я никогда не видел его таким, таким… потерянным.

Мой взгляд перемещается на конверт, цепляясь за надпись на внешней стороне. Это просто мое имя, но оно написано аккуратным почерком с заглавной буквой, который я мог бы сравнить с почерком Теда.

 — Откуда он у тебя?

Ромэн проводит языком по зубам и говорит:

— Сегодня утром кто-то постучал в дверь. Когда я подошел, чтобы открыть, конверт был приклеен к двери.

Я издаю стон, потому что мне совсем не нравится эта новость.

Тед знает, где меня искать, а вот мы до сих пор понятия не имеем, где он и каковы его планы. Но чем бы ни было последнее, готов поспорить на то, что оно имеет какое-то отношение к содержимому этого конверта.

— Ты уже открыл его? — спрашиваю я, подтягивая конверт к себе.

— Да, — шепчет Ро, уронив голову на руки. — И я уже вызвал подкрепление.

По моей спине бегут мурашки, когда я медленно открываю конверт, вытаскивая стопку гигантских глянцевых фотографий. Нужно отдать Теду должное, у него всегда была страсть к театральности.

— На обратной стороне последней есть надпись, — бормочет Ромэн, вставая, хотя и немного неуверенно, и снова хватая свой стакан, прежде чем направиться к дивану. Он плюхается на него, янтарная жидкость выплескивается через край на пол и на ткань. Не то чтобы мне было все равно, я больше беспокоюсь, что Ро так пьян, что мне придётся промывать ему желудок или что-то в роде того.

Посмотрев на верхнюю фотографию, я нахожу увеличенное изображение нас с Ромэном, выходящих из бара в ту ночь, когда Ривер поцеловал Эбби. Тот факт, что Тед преследует нас, не является беспрецедентным, однако заставляет меня нервничать.

Следующее изображение из Вейла. В тот день, когда мы с Ривером катались на сноуборде. На ней мы, Тейлор и Сиена сидим ужинаем после дня, проведенного в горах. Затем на следующей фотографии мы с Сиеной обнимаемся и смеемся в домике, и выглядим при этом... ну, немного уютнее, чем следовало бы.

Мое сердце колотится от того, что здесь могут быть какие-то фото меня с Ривером. Что Тед мог узнать о нас. Но я почти уверен, что никто не смог бы найти нас в горах. Это было бы почти невозможно, учитывая, насколько велик курорт.

Я пытаюсь напрячь свой разум в поисках любых проявлений привязанности, которые я мог бы проявить в Вейле, и вспомнил лишь одно, когда Ривер подошел ко мне сзади, наблюдая за новостями о самом Теде. Но, кроме этого, ничего такого не было. Да?

Вскоре после этого мы столкнулись с Сиеной и Тейлором, а затем вернулись на гору.

Блядь, блядь, блядь, неужели я все испортил еще до того, как начался этот хаос, если Тед следил за мной с самого Вейла?

Я переключаюсь на следующую фотографию, дрожь беспокойства сотрясает мое тело, пока я готовлюсь к худшему. Образы того, как мы с Ривером целуемся. На людях или, что еще хуже, в шале.

Неужели Тед последовал за нами туда?

Я немного вздыхаю, когда замечаю, что на последней фотографии нет ничего подобного, просто мы с Ромэном входим в мой многоквартирный дом вместе, обнявшись, потому что я буквально тащил на себе его пьяную задницу домой из бара в тот же вечер, когда была сделана первая фотография.

Признаю, что, не зная контекста, определенно думаешь о том, что совершенно не соответствует действительности. Будто два парня собираются зайти внутрь и перепихнуться.

Чего мы не сделали.

Но Тед об этом не знает.

Перевернув фото, я нахожу аккуратные каракули Теда, написанные на обороте.

Оба близнеца, Киран? Ты не мог решить, какой член семьи с властью нужен тебе больше, поэтому решил взять обоих? Что ж, в то время как как ты резвишься в постели со следующим поколением Анклава, помни, что у меня есть те, у кого имеется реальная власть. Достаточно силы, чтобы стереть тебя с лица земли. Возможности безграничны, мой хороший мальчик. тебе не мешало бы это запомнить.

Мои глаза закрываются, когда я перевариваю его сообщение.

Те, у кого имеется реальная власть?

Я помню несколько встреч между Тедом и отцом Ромэна, когда мы были детьми. Вот как я узнал об Анклаве, когда мы с Ро случайно оказались свидетелями их встречи возле офиса сенатора Митчелла, пока мы играли в их доме.

После этого Ромэн рассказал мне больше, чем я мог себе представить. Ничего такого уж сумасшедшего, учитывая, что в то время нам было всего девять и десять лет. Ро, вероятно, знал ненамного больше, чем я в тот момент. Но рассказал мне об этом странном тайном обществе, частью которого была его семья, и о том, что однажды он будет руководить им, как и его отец. Ро тоже так этим гордился.

Когда я смотрю на его, уснувшего на диване, то задаюсь вопросом, что же случилось, раз все пошло наперекосяк. Потому что, судя по записке Теда, Ромэн был здесь сам по себе, без ведома остальных. Включая его отца.

И, вспоминая тот день нашей встречи в аэропорту, я чувствую, что мои подозрения верны, и что сейчас Ро действует сам по себе.

Черт.

Сунув фотографии обратно в конверт, я решаю позвонить агенту ФБР, которому поручено это дело, и передать ему его. Он велел мне связаться с ним, если у меня появится какая-нибудь новая информация о Теде, его местонахождении — в общем, буквально все, что может оказаться полезным.

Единственная проблема в том, что... эти фото больше навредят Ромэну и его семье, чем Теду. Они не дают никакой реальной информации, в отличие от телефонного звонка несколько недель назад, о котором я сообщил.

Единственное, что я могу сейчас сделать — подождать, пока Ромэн обдумает это решение. Я дам ему поспать несколько часов, и мы все выясним. Потому что эта улика гораздо больше, чем просто дело против Теда.

А теперь Ромэн вызвал подкрепление. Что явно означает появление остальных парней из Анклава. А значит, вся эта ситуация станет намного более запутанной, если все больше людей узнают правду.

Я издаю стон и провожу рукой по лицу.

Когда каждый мой шаг в жизни стал частью чертовой шахматной игры?

И что еще более важно, как, черт возьми, мне пройти через это, не будучи вынужденным поставить все на карту?