Глава 10 КИРАН

Меня будит солнечный свет, льющийся в комнату, и на мгновение я теряю ориентацию, издавая стон и протирая сонные глаза. Ожидая, что окажусь в своей постели, я слегка вздрагиваю, осознав, что нахожусь в чужой квартире. И в чужой постели.

И не один, потому что на моем животе лежит теплая мускулистая рука.

Оглянувшись, я вижу, что Ривер все еще спит, и во сне он выглядит гораздо более умиротворенным, чем, когда я появился у него на пороге.

Прошлой ночью.

Чтоб меня.

Я не собирался появляться здесь без предупреждения, как какой-нибудь секс-вызов. Не собирался заниматься сексом, просто хотел убедиться, что с Ривером все в порядке, после того, как узнал, что он приходил ко мне домой. На самом деле, упасть в постель с Ривером — последнее, что должно было произойти прошлой ночью.

Но это произошло.

И у меня не было сил сожалеть об этом. Даже в те моменты, когда я чувствовал каждую унцию его боли и эмоционального смятения, как свои собственные. Зная, что Ривер борется со мной, с нами, на каждом шагу, потому что я вселяю в него сомнения.

И все же быть с ним, даже если это разрывает нас обоих на части всеми немыслимыми способами, лучше, чем альтернатива. Боже, прошлая ночь была одной из немногих ночей после шале, когда я спал без своих проклятых кошмаров.

Простой факт заключается в том, что… Ривер мне нужен. Не думаю, что с этого момента в моей жизни наступит момент, когда это будет не так. Я просто гребаный идиот, что не понял этого раньше.

Осторожно приподняв его руку, я выскальзываю из-под него и снова влезаю в нижнее белье, отчаянно нуждаясь в кофе, хотя все, чего я действительно хочу — крепче прижать его к себе и никогда не отпускать.

Пробираясь на кухню, я оглядываю его квартиру, рассеянно потирая запястье, там, где на моей коже чернилами написано его имя, и осматриваю окружающую меня катастрофу, которая так не соответствует Риверу. Совершенно, учитывая, в какой чистоте он содержал свою комнату в шале. Это у меня всегда был вечный бардак.

Неприятно сознавать, что я играю не последнюю роль в изменениях Ривера.

Поднимая свою одежду с пола у двери, я быстро одеваюсь, ожидая, пока сварится кофе, но окружающий бардак не дает мне спокойно сесть. Осторожно, чтобы не наделать слишком много шума и не разбудить Ривера, я складываю пивные бутылки и коробки из-под пиццы в мусорное ведро, а затем собираю его одежду и бросаю ее в корзину, стоящую в углу возле дивана.

Как только комната выглядит немного менее похожей на катастрофу, я принимаюсь рыться в его холодильнике, надеясь, что там может быть что-нибудь на завтрак. Я не очень хорошо готовлю, но легко могу приготовить омлет.

Вот только в холодильнике у Ривера лишь пиво. То есть он совершенно пуст.

Мой желудок ноет от того, что с Ривером что-то серьезно не так, потому что он не может так жить, учитывая каким был в шале.

Возможно, Ривер был прав. Может, ты его совсем не знаешь.

Выбросив эту мысль из головы, потому что отказываюсь в это верить, я снова сосредотачиваюсь на кофе, как только слышу, как скрипит дверь в его спальню. Наполнив две кружки кофе, я оборачиваюсь и вижу Ривера в проеме коридора. Он одет лишь в пару баскетбольных шорт, которые низко висят на бедрах и при этом адски дразнят. Я замечаю сонный взгляд Ривера, когда он проводит рукой по своим непослушным волосам.

— Доброе утро, — говорю я и ставлю кружку на стойку, пододвигая ее к нему.

Ривер щурится, протирая сонные глаза, прежде чем взять кофе и сделать глоток. Мой взгляд фиксируется на том, как он облизывает губы, прежде чем сделать глоток горькой жидкости, а затем на том, как движется его кадык, когда он сглатывает. Отсюда заметен легкий засос, который я оставил у Ривера на шее, и который вызывает у меня улыбку.

Возможно, сейчас между нами нет солнечного света и гребаных радуг, но Ривер снова меня впустил. И я все еще не могу в это поверить. Даже после всего того, что мы оба сделали или сказали. Даже зная, что нам предстоит взобраться на гору, чтобы все исправить.

Ривер открыл дверь, впустив меня в свою квартиру. А потом и в себя.

Я не совсем его потерял. Даже если не могу действовать прямо сейчас, у меня все еще есть надежда.

За исключением того, что Ривер на меня не смотрит, отчего мой желудок снова начинает ныть.

— Привет, — наконец отвечает он, встречаясь со мной взглядом. — Спасибо за кофе.

Спасибо за кофе?

С минуту я ошеломленно смотрю на Ривера, размышляя о том, что он пытается этим сказать. Что это был случайный секс? Что мы друзья с привилегиями?

Что это была лучшая ночь в жизни?

Потому что Господь не описывал это по-другому. Потому что термин «заниматься любовью» очень походит к нашей ситуации, как бы неловко он ни звучал. Кажется, это единственный способ описать то, чем мы занимались прошлой ночью.

Я отдал Риверу все, что у меня было. Любил его всем своим телом, разумом, душой.

Единственное, чего я не сделал, так это не произнес особые слова. Но только потому, что я не могу, а не потому, что не чувствую их каждой клеточкой своего существа. Потому что, несмотря на то, что я хочу попытаться наладить отношения между нами, зная, что больше не смогу держаться от Ривера подальше, я все равно хочу, чтобы он был в безопасности. Защитить человека, которого люблю больше всего на свете.

Прочистив горло, я пытаюсь стряхнуть с себя беспокойство, которое нарастает внутри.

— Слушай… Прошлая ночь…

— ...Была ошибкой, я знаю, — обрывает меня Ривер.

Мою грудь сдавливает так сильно, что мне кажется, будто мое сердце просто остановилось. Потому что это полная противоположность тому, о чем я думал. Приходить сюда было глупо и импульсивно, зная, что Тед может скрываться за любым углом.

Но чтобы это была ошибка?

Вовсе нет. Прямо сейчас все, что я чувствую, это разрываюсь между тем, что хочу сделать — а именно, отвести Ривера обратно в постель и послать к черту все, что нас разделяет — и тем, что должен. То есть согласиться с Ривером и списать все на единственную ночь, когда мы не смогли удержаться от того, чтобы не предаться старым привычкам.

Только я не знаю, какой вариант выбрать.

— Abhainn, это... — начинаю я, но не успеваю закончить.

Ривер вздыхает и морщится, массируя висок указательным и средним пальцами. Вспышка раздражения и... сожаления мелькает на его лице, прежде чем оно становится нечитаемым.

— Слушай, тебе лучше уйти.

— Подожди, Рив…

— Уходи, Киран, — рычит он, звук вырывается из его горла с горьким безразличием. — Я не хочу, чтобы ты здесь находился.

Слышать и видеть от него незаинтересованность — это как нож в сердце. Но мне стоит быть благодарным. Ривер дает мне выход. Делает выбор за меня, когда просит уйти.

Я его не виню. Нужно быть слепым и тупым, чтобы не понять, почему Ривер хочет, чтобы я ушел. На его месте я бы тоже не хотел себя видеть. И все же его реакция добавляет остроты к осознанию того, что между нами ничего не будет простым.

Поставив кружку на стойку, я прикусываю губу, продолжая размышлять о том, как поступить. Уйти или остаться. Сражаться или бежать.

Любить или ненавидеть.

Самое смешное, что в ту секунду, когда Ривер попросил меня уйти, я осознал, что собираюсь пойти по пути желания, хотя и не должен. Но по выражению его хмурого лица понимаю, что это бессмысленно. Ривер имеет в виду именно то, что сказал, и не желает слышать мой ответ.

— Хорошо, я уйду, — говорю я, спокойно кивая, хотя я совсем не такой.

Кажется, что мир ускользает у меня из-под ног с каждым шагом, который я делаю к двери.

Мой разум кричит мне, что это неправильный шаг, и на этот раз он солидарен с моим сердцем.

Но я все равно делаю то, о чем меня просит Ривер. Надеваю ботинки и куртку, все это время не глядя ему в глаза. Я чувствую, что он наблюдает за мной. Каждый дюйм моей кожи горит от его взгляда.

Ривер ничего не говорит, и на этот раз моя интуиция подсказывает, что мне нужно что-то сделать или сказать, прежде чем я уйду отсюда, оставив его вариться в любом чертовом настроении, в котором он находится.

Повернувшись лицом к двери и обхватывая ручку пальцами, я вздыхаю.

Не оглядывайся. Иначе не сможешь уйти.

Поэтому я открываю дверь, бормоча себе под нос, когда переступаю порог:

— Это была не ошибка, mo grá. Ни одно мгновение с тобой нельзя считать ошибкой.

Я едва помню дорогу домой. Настолько я не в себе. Все, о чем могу думать — это последние двадцать четыре часа и то, что они значат для нас. Боль, написанная на лице Ривера этим утром... и в языке его тела, в его поцелуе… Прошлая ночь с каждой секундой ранит меня все глубже и глубже.

И я ненавижу это. Потому что знаю, что Ривер не слепой. Я знаю, что он должен быть в состоянии понять то, о чем я пытался ему показать, не только словами, но и действиями. Я также знаю, что при любых других обстоятельствах мне бы удалось добиться успеха.

Ривер не позволяет себе в это поверить. Вот как сильно я его ранил. До такой степени, что Рив потерял надежду в нас.

Качая головой, я тянусь к ручке двери своей квартиры и нахожу ее незапертой, что означает, что Ромэн дома.

Здорово. Как раз то, что мне нужно. Прийти домой на допрос о том, почему я провел ночь в квартире Ривера, когда должен был держаться от него подальше.

Замечательно.

Я поворачиваюсь и закрываю за собой дверь в ту же секунду, как вхожу, прижимаясь лбом к прохладной поверхности и пытаясь понять, когда все покатилось к чертям.

— Рейн? — зовет Ромэн, и я издаю стон.

А вот и мы.

— Да? — отвечаю я, поворачиваясь и ожидая увидеть своего друга буквально где угодно, но не на кухонном островке с гребаным виски в руке до полудня, развалившимся на барном стуле с большим конвертом, лежащим перед ним.

Какого хрена?

Направляясь прямо к Ро, я хватаю стул и выдвигаю его, чтобы сесть. Ромэн пододвигает конверт ко мне, не поднимая глаз, и делает глоток своего напитка.

Черт, он что, уже пьян?