— Хм, — сказал он. — Будьте так добры, постарайтесь здесь ничего не сломать.

Он ждал, что Танака огрызнется, но заговорила только Тереза.

— Я считала, что здесь нет пригодной для дыхания атмосферы. Так написано в отчетах. Благородный газ с некоторыми летучими веществами. Это не так.

Джим проверил данные своего скафандра. Да, она права. Есть неон и прочее, что здесь было раньше, есть следы бензола, но также и кислород. И, по мнению скафандра, он сейчас мог снять шлем и спокойно дышать. Джим этого не сделал.

— Это он, — сказала Танака. — Первый консул не взял скафандр, и раз ничего похожего не нашлось в... в корабле, который его доставил, — она кивнула, указывая на станцию в целом, — он сделал так, чтобы станция позволила ему дышать.

— Но у него также не было ни еды, ни воды, — сказала Тереза.

Танака поморщилась под лицевым щитком.

— Я думаю, были. Таким же образом. И он здесь. Холден? Как до него добраться?

Джим поморгал и обернулся к Миллеру.

— Понятия не имею, — ответил тот. — Если Дуарте — это хорошо экипированный скоростной корабль, то мы с тобой — просто пара контейнеров, прикрученных сверху реактора. Ты, конечно, можешь сказать, что мы делаем то же самое, и технически не ошибешься, но это не значит, что мы с ним в одной весовой категории.

— Я не знаю, — сказал Джим Танаке. — Думал, это ты у нас охотник.

Она не ответила, только жестом велела им оставаться на месте, включила двигатели и направилась к центру зала. Возглавила поиск.

Оказавшись достаточно далеко, Танака остановилась, словно прислушиваясь к чему-то. Может быть, так и было. Атмосферы хватало для передачи звука, и Джим не знал, на что способен её скафандр. Все величественное сооружение двигалось вместе с линиями энергии и системой электромагнитных полей, которые Танака вряд ли видела, а проходы из него вели в сотню разных направлений. На мгновение Джим увидел все это как гигантское сердце, готовое сжаться прямо над ними. Голова закружилась как при падении, и нахлынула волна восторга. Он как будто слышал глас Божий, только шепчущий.

— Тише, тише, — сказал ему Миллер. — Возьми себя в руки. Тебе по ходу игры еще рано впадать в эйфорию и набрасываться на меня.

Подавляющее чувство абсолютного величия станции отпустило Джима, и он выключил микрофон.

— Говоришь так, будто в этой игре есть следующий уровень.

Миллер загадочно улыбался, но в глазах была грусть.

— Где жизнь, там надежда.

— Кажется, я это уже где-то слышал.

— Сделай пару глубоких вдохов и опять включи голову. У нас, кажется, небольшая утечка.

Его взгляд метнулся к Терезе. Обернувшись к ней, Джим увидел, что она испуганно смотрит на него.

— Все нормально, — сказал он, потом выключил микрофон и повторил еще раз.

Тереза кивнула, но ничего не ответила.

— Не похоже, то ты ее убедил, — сказал Миллер.

По открытому каналу опять раздался голос Танаки:

— Выдвигаемся. Вы двое — за мной. Не отставать.

Она уже двинулась на маневровых двигателях через зал. Тереза сориентировалась первой и направилась вслед за ней, предоставив Джиму замыкать строй.

Справа от него шевельнулось нечто огромное, а в ушах зажужжал рой шмелей, со стен полилось нечто похожее на свет, но не свет. Однако приборы скафандра ничего не зарегистрировали. В кровь хлынул адреналин, сердце бешено и тревожно застучало о ребра. Шевелящееся нечто поблекло и проползло дальше, не войдя в зал. Джим ни разу не видел нападающего кита, но сейчас представил, каково оказаться с ним рядом. Ни Танака, ни Тереза, кажется, ничего ни заметили. Он проверил свой медицинский статус. Если верить скафандру, его температура чуть выше тридцати восьми градусов. Лихорадит, но не настолько, чтобы возникли галлюцинации.

— Нет, он был реальным, — заметил Миллер. — Просто небольшое напоминание, что мы здесь не в своих водах.

— Мог и не говорить. И так ясно, — сказал Джим.

— Что? — отозвалась Танака.

— Ничего, — сказал Джим. — Просто сам с собой говорю.

Танака помедлила возле овального отверстия в проход, который спускался вглубь станции. Там бледными голубоватыми мотыльками мелькали огни, уходившие куда-то в расширяющееся пространство за коридором.

— Мне казалось, я приказывала не отставать, — сказала Танака. — В другой раз выполняйте.

— Будьте так любезны, полковник, — отозвалась Тереза. — Двигайтесь дальше.

Миллер, на сей раз оказавшийся рядом с Терезой, сорвал шляпу и потер ладонью висок.

— Боже ж мой. Есть тут кто не главный?

Танака развернулась и направилась вниз по проходу. Свет от стен здесь сменился на глубокий масляно-желтый, а спирали превратились в размашистые резкие линии, и Джим вспомнил, как его совсем маленьким родители везли сквозь метель. Метров через сто коридор начал изменять форму — расширялся по длинной оси овала и сужался по короткой. Скоро Джим мог, раскинув руки, коснуться обеих сторон.

— Коридор становится слишком узким, — сказала Тереза. — Можем не пройти.

— Не отставай.

Коридор делался все теснее, и в конце концов Джиму стало казаться, что они пробираются сквозь расщелину в системе пещер. Ощущение огромной массы, нависавшей со всех сторон, вызывало клаустрофобию, но Танака все так же двигалась вперед.

Таймер Джима сработал.

— Меня лихорадит, но в целом неплохо, — произнес он.

— Что?

— Ты хотела, чтобы я докладывал о своем состоянии. Я докладываю. Небольшая температура. Чувствую себя хорошо. Может, нам всем следует информировать друг друга о самочувствии. Я докладываю тебе о моем, ты мне о своем. Взаимно.

Танака развернулась и проскользнула к нему, минуя Терезу, будто угорь в коралловом рифе. Челюсть шевелилась — она перешла на частный канал. Джим подстроил связь.

— Капитан Холден, — вещала она. — Я ценю то, что ты сделал ради того, чтобы меня сюда привести. Но теперь я здесь. Сейчас для меня ты почти бесполезен. Так что я очень рекомендую прекратить демонстрировать свое хамское отношение, пока я не начала задумываться о том, что давно задолжала тебе пулю в лицо. Взаимно.

Она резко кивнула, словно вместо него соглашаясь с собой, и опять перешла на открытый канал.

— Это тупик. Возвращаемся и попробуем еще раз.

Она обогнула Джима и двинулась назад, к залу, из которого они вышли. Тереза последовала за ней. Джим помедлил минутку, на плаву держась за стену, а спиной прислонившись к другой. Огоньки мотыльками появлялись из глубины коридора, где проход был слишком узок для человека, и летели вверх, мимо Терезы и Танаки.

— Ты и правда выстрелил ей в лицо? — спросил Миллер.

— В тот момент она пыталась убить всех нас, — ответил Джим. — Но сказать по правде, тут нечто большее. Она напомнила мне каждого из лаконийских палачей, которые меня избивали.

— Выстрел в морду — вполне достойная месть за побои.

— Мне от этого ни разу не легче.

— Знаешь, — сказал Миллер, — был такой парень, Джейсон. Я тогда только начинал в «Стар Геликсе». Он разъярил босса, не помню чем. И пришлось заниматься обработкой криминалистических данных. Не так плохо звучит, но на самом деле означает копание в чужих логах. В записях с камер. В том вонючем дерьме, которое бандюки предпочитают скрывать от закона. День за днем просматривать всякие ужасы, не имея никакой возможности что-то сделать. Это начало проникать ему в голову. Профсоюзный мозговед назвал это «непрерывной психологической травмой». Мы все вроде как знали, что происходит. Эта ситуация напоминает о нем.

Джим отключил микрофон и понесся догонять Танаку с Терезой.

— И как долго продержался тот парень?

— Полтора года. Почти девятнадцать месяцев. И мы все считали, что это очень неплохо. Большинство людей сбегают с такой работы уже через полгода.

— Сомневаюсь, что у нас есть полгода.

— Я хотел только сказать, что полковник Милашка была на грани срыва еще до того, как все началось. И вот-вот сорвется. Будь готов к тому, что, возможно, тебе придется пристрелить ее еще раз до финала.

— Когда я стрелял в нее в прошлый раз, на ней не было лаконийской силовой брони. И мне все же не удалось ее прикончить.

— Да, старик, — сказал Миллер. — Это может оказаться проблемой.