— Не пробовали постучаться? — поинтересовался Джим. В какой-то мере не в шутку.

— Я могла бы сказать по радио, что мы здесь, — вмешалась Тереза. — Вдруг это поможет. Он может выйти, если услышит мой голос. Или впустит нас внутрь.

— Стоит попробовать, — согласилась Элви и жестом пригласила их подойти.

Возле яйцевидного объекта громоздилась целая коллекция ящиков с оборудованием: разнообразные датчики, аккумуляторы и комплекты для биологических проб. А фигура, плавающая над ними, как наседка над своим выводком, оказалась Харшаном Ли. Джим понаблюдал, как тот шевелит губами, разговаривая по какому-то другому каналу. А потом раздался щелчок — и Ли переключился на них.

— Дайте мне минутку, и я подключу выходной канал на скафандре юной леди к нашей системе. Мы можем вести передачу в широком диапазоне напрямую со станции и с контактной вибрацией.

— Самый крупный савбуфер в истории человечества, — сказал Джим.

Элви усмехнулась, но больше, кажется, никому это не показалось забавным.

— Как ты раньше попадал внутрь? — спросила Элви.

Джим покачал головой, а потом, не уверенный, что она видела, покачал кулаком, как астер.

— Просто шел, и оно открывалось. Я ничего не делал.

Ничего, просто следовал за призраком, который мог открыть все двери в доме с привидениями, подумал он. Нахлынули воспоминания о виденных там ужасах и чудесах, но сейчас ему требовалось сосредоточиться, и поэтому он прогнал их прочь.

— Это направляла протомолекула, — сказала Элви. — Она пробовала выяснить, что случилось с системами, которые должны были откликаться. Ты был способом это узнать.

— Потому что у меня было тело, — согласился Джим. Там, внутри, теперь только призраки. И наличие тела кое-что значит. — Так мне было сказано. Полагаю, протомолекуле непривычно общаться с материей.

— Я прослушала твои допросы, — сказала Элви. — Что за термины ты использовал? Или это использовала протомолекула? Общность, падший мир, субстрат... Это человеческие понятия.

— Все, что я говорил, пропущено сквозь человеческое мышление, — сказал Джим. Ли тем временем вытягивал ярко-красный провод из темного округлого блока, установленного на поверхности станции, и подсоединял к слоту на рукаве скафандра Терезы. — Ты же знаешь, я там не рулил. Просто это вело меня за собой.

— Ясно, — сказала Элви. — Полагаю, сейчас кто-то рулит.

Ли поднял вверх большой палец — готово. Неожиданно забеспокоившаяся Тереза перевела взгляд с Джима на Элви и Ли и обратно.

— Что я должна сказать?

— Просто дай ему знать, что мы здесь, — ответила Элви.

Тереза кивнула и, собравшись, заговорила:

— Папа, это я. Я, Тереза. Здесь, снаружи, на станции. Мы хотим войти и поговорить. — Она сделала короткую паузу. Когда снова заговорила, в ее голосе послышались нотки тоски, и у Джима заныло сердце. — Я хочу увидеть тебя. Я хочу войти.

Они подождали. Джим внимательно оглядывал окружающую поверхность станции, ожидая увидеть, как что-нибудь появится — рябь, пульсация или провал. Ничего не происходило.

— Попытайся еще раз, — сказал он.

— Отец, ты меня слышишь? Это Тереза. Я снаружи, на станции. Я хочу войти.

Проходили секунды, и надежда на лице девушки медленно угасала. Ли махнул ей, притянул ближе и отсоединил провод.

— У нас есть другие пути для исследования, — сказал он. — У нас тут несколько километров контактных датчиков. Их использовали при изучении бриллианта Адро, но и здесь они могут оказаться информативными.

— Мы поможем вам их натянуть, — вызвался Джим.

— Если увидишь что-нибудь, изменившееся с прошлого раза... — произнесла Элви.

«Кроме меня?» — подумал он, но вслух не сказал.

В следующие четыре часа вся исследовательская команда протягивала по станции линию датчиков, и в конце концов Джим вспомнил, как они перематывали бесконечные мотки пряжи в клубки, когда папа Димитрий увлекся вязанием. Элви ушла на «Сокол» через час после начала процесса. Как сказал Ли, чтобы проследить за сбором данных, но Джим был совершенно уверен, что она нуждается в отдыхе.

Поначалу работа казалась нудной, но потом Джим втянулся в ритм. Линию прокладывали и закрепляли, пока остальные проверяли соединения между датчиками и поверхностью станции. Принимала участие и Тереза, многомесячное ученичество на «Роси» проявлялось в том, как она спрашивала, что делать, и оповещала команду о своих действиях прежде, чем что-то предпринимать. К тому времени, как их баллоны с воздухом почти опустели и они с Джимом двинулись назад, к кораблю, девочка, казалось, уже справилась с первоначальной горечью разочарования.

Когда шлюз завершил рабочий цикл, Джим снял, обработал и упаковал скафандр и вернулся в свою каюту. От него несло потом и неопреном, мышцы ныли и судорожно подергивались. Было время — несколько десятилетий назад — когда это не отнимало столько сил, но ни дискомфорт, ни сознание, что ему не продержаться так долго, как в молодости, не мешали наслаждаться работой. К тому времени как он вымылся и переоделся в чистый летный комбинезон, он был очень доволен собой, чего много лет не случалось.

На командной палубе Джим застал только Амоса, тот сидел, пристегнувшись в кресле-амортизаторе, несмотря на отсутствие гравитации даже в перспективе. Закрепившись за поручень, Джим глянул вверх, в рубку.

— А где все? — спросил он.

— Алекс спит, Кроха взяла собаку и отправилась перекусить. А Наоми пошла на «Сокол», поговорить насчет информации с датчиков.

— С них уже поступили данные? То есть, мне казалось, что потребуется как минимум несколько часов прежде, чем соберется столько, чтобы стоило устраивать совещание.

— Когда люди не понимают, что к чему, они любят проводить совещания и обсуждать, — сказал Амос.

— Да уж.

Амос потянулся и лениво почесал грудь, где на бледной плоти до сих пор был заметен рваный тускло-черный круг затянувшейся раны.

— А на станции, похоже, началась какая-то активность. Что-то там происходит, только неизвестно, что именно. И к тому же становится горячее, температура растет.

— Странно наблюдать, как крутятся шестеренки. И особенно, если раньше даже не знал, что они существуют.

— Вы нашли его?

— Нет.

— А он там?

— Да, он там. — Джим потянулся так, что в спине хрустнуло. — Но думаю, разговаривать не желает.

То, что Амос собрался сказать в ответ, так и не прозвучало, потому что звякнул сигнал тревоги. Подтянувшись к креслу, Джим открыл сообщение. Радар системы опознавания обнаружил корабль из «тревожного списка» «Роси». «Деречо», который уничтожил «Близкий шторм» и выгнал их из Фригольда, только что совершил переход сквозь врата Бара-Гаон. Джим выключил сигнал тревоги, а спустя еще пару секунд поступило входящее сообщение от полковника Алианы Танаки.