— Нужно поговорить со связистом, — предложил Фаиз. — Я вас отведу и представлю.

— Кроме того, мне нужно многое прояснить с Танакой, — сказала Элви. — И Очида. Черт. Я не могу отправить эти данные Очиде. Никому не могу. Как я объясню присутствие в них Амоса Бартона?

— Это всегда будет проблемой, — сказал Фаиз.

— Я планировала скрыть его. Но, похоже, не смогу.

Несмотря на отсутствие гравитации, Джим подался вперед.

— Может, мы найдем способ подделать данные. Сочиним компьютерную модель, но с теми же выводами.

Элви перебирала в голове все сложности и опасности. И она ведь еще не опросила Кару. Столько всего нужно успеть, и неизвестно, сколько есть на это времени, пока еще есть.

— Я подумаю, что можно сделать, — сказала она.

Она начала с Танаки, записывала и перезаписывала свои просьбы об уточнении, каждый раз убеждаясь, что убрала из сообщения любые намеки на присутствие «Роси» и снова сомневаясь в себе, удаляя и начиная заново. К тому моменту, когда она поставила сообщение в очередь на отправку, перед глазами плыла пелена усталости. Ей не впервые проходить через подобное. Далее последовал список запросов для Очиды и других групп. Она могла бы вывести на первый план снимки мозга Кары. Если они сумеют выяснить, что является носителем сигнала между ней и БИМом, это может дать шанс вмешаться. А тишина, наступившая после того, как Дуарте отменил исчезновение корабля? Никому не покажется странным, если она захочет получить последние отчеты по этому поводу. Элви хотела бы, чтобы Танака была более умелым исследователем. Или успешнее искала бы Дуарте.

Ее прервал тихий стук. За дверью парил Амос. Он нацепил свой старый летный комбинезон и извиняющуюся улыбку.

— Привет, док. Есть минутка? Или я не вовремя?

Элви помотала головой, пытаясь прояснить мысли. Усталость уже походила на опьянение.

— Входи. Прости. Я думала опросить вас с Карой, но... сначала нужно было отправить эти запросы.

Амос проплыл внутрь и закрыл за собой дверь.

— Без проблем. Я только хотел пошептаться.

— Насчет эксперимента?

— Типа того. Хотел сказать, что все закончилось.

Элви выключила экран. Глаза здоровяка были такие же непроницаемо-черные, как у Кары и Ксана. Она уже привыкла. Улыбка дружеская и чуть смущенная. Голос спокойный. Отчего же тогда по спине побежали мурашки?

— Что — всё?

— Это. То, чем вы занимаетесь с Искоркой и Малышом. Оно закончилось. Надо собирать манатки и двигаться дальше. — Амос пожал плечами. Когда Элви не ответила, он отвернулся. — Когда ты начала, меня типа тоже задело. Образы. В суде такое не прокатит, верно? Вот почему мы должны были прилететь. Нужно было быть здесь. Сделать это самому. Так я понял бы. И вот мы здесь, и я сделал это, и теперь все понял. И могу сказать, что все кончено. Все прекращается.

— Ты возражаешь против эксперимента.

— Точно.

— Я понимаю. — Элви скрестила руки. Система связи доложила о новом сообщении в очереди. Элви не стала смотреть, что там. — Не стану лгать, не только у тебя есть сомнения.

— Ладно.

— Но ставки слишком высоки. Кара, Ксан... и ты? Вы — наш доступ к информации в артефакте. Только вы можете туда попасть.

— Так и есть, — сказал Амос и нахмурился. — И Дуарте. Но вряд ли мы можем записать его себе в актив.

— Если у нас есть хоть какой-то шанс все исправить с помощью той информации, я не могу остановиться.

— Тебе не надо. Есть я. Тебе не надо останавливаться, потому что я остановлю всех нас.

— Если мне придется поступиться ей... потерять ее... Пожертвовать? А взамен все будут жить...

Амос выставил вперед руку, будто успокаивая зверя.

— Док. Я понял. Ты хороший человек, ты мне нравишься. Я тебе верю. Я вижу, что ты не в восторге от всего этого. Поэтому говорю с тобой так, а не иначе. Но все кончено. Я знал кучу людей, кто говорил, что сейчас другой случай. Что один раз можно. Что этот ребенок плохой, а они на самом деле ему помогают. Или им это нравится, поэтому нет вреда. А Искорке нравится. И мы оба это знаем, так ведь?

— Знаем.

— Есть куча историй, как сделать это нормальным. Но я тут не ради болтовни. Просто ввожу тебя в курс.

Корабль казался необычно шумным. Элви чувствовала стук сердца где-то в горле, слышала его в ушах. Она вдруг ощутила себя бесконечно усталой или вдруг поняла, что устала уже вечность назад.

— А если мы все умрем из-за того, что не надавили сильнее?

— Хреново выйдет, — согласился Амос. — Я не философ. Я не издеваюсь и не пытаюсь понять, ну, всё на свете. Но это очень просто. Я прилетел посмотреть, чем вы с Искоркой занимаетесь. Я это увидел. Это нужно остановить, поэтому мы остановимся. Вот и всё. Всё хорошо.

Он замер так же, как это делала Кара. Не по-человечески. Через секунду попробовал слегка улыбнуться. Элви изрядную часть своей жизни размышляла о классификации видов. О том, где начинается и где заканчивается тот или иной вид. Она поняла, что не знает, кто перед ней.

— Ладно, — сказала она. — Всё хорошо.

— Супер, — ответил Амос — то, что когда-то было Амосом.

Он подплыл к двери, открыл ее, показал Элви большой палец вверх и исчез. Дверь за ним закрылась.

Система связи снова чирикнула, напоминая о новом сообщении или сообщениях. Элви не стала открывать очередь входящих. Она разрешила себе дрейфовать несколько минут, ощущая, как в груди и животе расцветает что-то большее, чем усталость. Она выключила свет, подтянула себя в коридор и поплыла по нему. По пути встретилась группа сотрудников, и все ей кивнули. Всё было как во сне.

Фаиз был в их каюте. Он оторвал взгляд от ручного терминала, и какая-то колкость или замечание так и не сорвались с его губ. Элви почистила зубы, умылась, переоделась в свежую одежду, чтобы лечь спать. Муж наблюдал за ней, стараясь делать вид, что не смотрит. Он понял — что-то изменилось, хоть и не знал, что именно. Она была здесь, рядом с ним.

— Ты... э-э-э... милая, всё в порядке? — спросил он, когда она пристегивалась на ночь.

— Да.

Когда она закрыла глаза, ощущение в груди и животе усилилось и затопило ее целиком. Наконец, Элви узнала его. Она хотела, чтобы это было облегчение, но это было другое.

Ее тело говорило, что она только что смотрела в лицо смерти. Это был страх.