Глава двадцать девятая. Джим

Ондатра молотила лапами, как будто плыла, перемещаясь по воздуху по коридору за камбузом. Собака лаяла, громко и дружелюбно, и широко скалилась в радостной собачьей улыбке. Ксан на долю секунды застыл в дальнем конце коридора, потом рассмеялся и принял плывущую собаку в объятья.

— У тебя получается! — захлопала в ладоши Тереза Дуарте.

— Она не укусит? — спросил Ксан.

— Она хорошая собака. Не кусается.

Лицо черноглазого мальчика пылало от волнения. Он вытянул вперед руки с раскинутыми серыми пальцами и засмеялся от удовольствия. Джим проскользнул мимо него, нырнул под плывущую по коридору собаку и влетел в камбуз. Фаиз и Алекс уже были там. Алекса удерживали на полу магнитные сапоги, Фаиз плавал в воздухе, но закрепившись за поручень.

— Похоже, им весело, — заметил Джим, пока «Росинант» наливал в грушу свежесваренный кофе. — Что это они делают?

— Играют в мяч, — сказал Алекс. — Собакой.

Джим отпил вкусного и горячего кофе, почувствовал знакомое тепло во рту, потом в горле.

— Ну да, конечно. Я сам не знаю, зачем спросил.

Переконфигурировать лабораторию «Сокола» для двойного погружения было непросто и получилось не быстро. Элви собрала на корабле достаточно запчастей, чтобы починить все, что только может сломаться, поэтому добыть второй комплект датчиков, второе медицинское кресло и оборудование мониторинга стало проблемой только в части выяснения, в каком это ящике и в каком грузовом отсеке. Однако стены лаборатории не раздвинуть, а поиск пространства для всего этого оборудования и технического персонала требовал времени и кучи совещаний. В придачу нужны были базовые сканы Амоса, интеграция с медотсеком «Роси» и серия продолжительных обсуждений, чтобы сопоставить предыдущие исследования библиотеки с изменениями сознания и новыми знаниями, приобретенными Амосом.

Шли дни, и на «Роси» стали появляться новые лица. Сначала Фаиз и Элви, однако по мере того, как времени у нее становилось все меньше, Фаиз все чаще являлся один. Потом он начал брать с собой Кару и Ксана, а чаще — одного Ксана. Снаружи, в коридоре, радостно залаяла Ондатра, плывущая мимо камбуза к Терезе.

— Ребята хорошо ладят, — заметил Фаиз.

— Похоже, ты просто используешь Терезу как няньку, да? — спросил его Алекс. — Она уже достаточно взрослая.

— Ксан как минимум вдвое старше нее, — ответил Фаиз.

— Но он ребенок, — возразил Алекс. — Он просто очень надолго остался ребенком.

— Что делать, не все укладывается в простую схему, — развел руками Фаиз. — На самом деле, Ксан и Кара не существуют в шкале от ребенка до взрослого. Они просто Кара и Ксан.

В коридоре звенел смех Терезы. Хотя на «Роси» она провела много месяцев, звук был незнакомый, резкий и радостный. Джим не представлял Терезу Дуарте смеющейся.

Вероятно, из-за того, что у нее для этого было мало поводов. И мало кто за ее обстоятельствами мог разглядеть ее подлинную суть. Даже сам Джим не был уверен, что смог. Она — дочь богоподобного императора, их живой щит, наследная принцесса Лаконии и высокопоставленная отступница. Так и есть, но это не полная правда. Кроме прочего, она еще и ребенок. Потерявший мать и отца, убежавший из дома, эмоционально нуждающийся в том, о чем Джим мог только догадываться. Но не знать. Вероятно, и он точно так же закрыт для Терезы.

Тем не менее, в ее смехе было нечто странно универсальное. Как и в смехе Ксана. Голоса играющих совсем юных людей. Джим вдруг понял,

все трое взрослых замолчали и слушают голоса детей, будто музыку.

Ондатра громко и визгливо тявкнула, и Тереза крикнула Ксану, чтобы остановился. Спустя миг она с раскрасневшимся и потным лицом заглянула в дверь.

— Всем привет. Ондатре нужно в комнату для маленьких собачек. Можно я проведу Ксана в машинное отделение, чтобы он увидел, как это делается?

Машинальному «Конечно, идите» Джима помешала мысль о том, что Ксан и Тереза на корабле одни. Он не думал, что они злонамеренно что-нибудь натворят — получается, стал доверять Терезе, — но в их нынешнем настроении это «что-нибудь» могло произойти по ошибке. А машинное отделение стареющего марсианского корабля — совсем неподходящее место для баловства.

— И я тоже пойду, — вызвался Алекс и выбросил в утилизатор остатки еды.

Обернувшись к Терезе, Джим ткнул в сторону Алекса большим пальцем и сказал:

— Не давай ему играть с инструментами.

Девушка закатила глаза, разглядев за этой слабенькой шуткой опасения Джима, и отмахнулась. Уходя, Алекс хлопнул его по плечу. Джим пил кофе, а они — девочка, мальчик, собака и взрослый мужчина, — переговариваясь и смеясь, направились к шахте лифта, а потом вниз.

— Спасибо, — сказал Фаиз.

— Да пожалуйста. А за что?

— Что позволили Ксану хоть немного отдохнуть от постоянного стресса. Он старается держать лицо, что бы мы ни делали, но ему тяжело. Думаю, каждый раз, когда Кара входит в погружение, он тревожится о том, какой его сестра в итоге вернется назад.

— Есть такая проблема?

— Я не знаю. Может быть. Опыта у нас нет. О серьезных изменениях мы, скорее всего, узнаем, только когда они уже случились.

— Мне такое знакомо, — ответил Джим. Допил кофе и выбросил опустевшую грушу.

— И спасибо, что позволили мне приходить сюда. «Сокол» — славный корабль, и компания, в общем, не самая худшая, но после нескольких месяцев на плаву начинаешь мечтать о прогулках вдоль реки и об университетских кафешках.

Джим из вежливости рассмеялся, но в груди у него что-то сжалось. Он набрал заказ — простой завтрак из яиц и бобов.

— Сожалею.

— О чем? — спросил Фаиз.

— Что загнал вас сюда. И тебя, и Элви. Я хочу сказать, что, наверное, подставил вас с этой работой.

Фаиз склонил голову набок. Джим знал его еще с Илоса. Годы мягко с ним обошлись. Волосы все такие же густые, и темнее, чем могли бы быть, а морщины на лице в основном говорили о том, что он много смеялся. Но сейчас Фаиз казался задумчивым.

— Мне известно, почему мы здесь оказались. И в любом случае, должны быть благодарны тебе за такую возможность.

— Так, теперь ты морочишь мне голову.

Фаиз долгие несколько секунд помолчал.

— У тебя есть минутка? Я хочу показать тебе кое-что.

Джим пожал плечами, оставил еду и двинулся за Фаизом — к шахте лифта, в шлюз и дальше, на «Сокол». Странный терпкий запах еще чувствовался, но не так навязчиво, как в первый раз. Остроту ощущения притупляло то, что оно стало знакомым.

Фаиз свернул в длинный переход, ведущий к корабельному реактору и двигателю. Жутковато было видеть марсианскую конструкцию «Росинанта», усложненную и разросшуюся в воплощении лаконийского «Сокола». Это напоминало Джиму виденную когда-то документалку о грибах-паразитах, поражающих муравьев. Перед ним лежал изначально марсианский корабль, зараженный протомолекулой и амбициями Уинстона Дуарте. Он и выглядел, и работал почти так же, как «Роси». Но в нем было и что-то иное.

— Ты ведь знаешь, что когда погружается Кара, Ксана мы изолируем?

— Да, — сказал Джим.

— Есть идея, что он может стать дополнительной переменной. Оказать влияние, которое мы вынуждены корректировать. Но он так же и контрольный объект. Мы следим за тем, как меняется Кара, на фоне его неизменности, и возможно, это нам помогает.

Перед ними по коридору проплыла темноволосая женщина, уткнувшись в свой ручной терминал. Она бросила взгляд на Джима, и в глазах промелькнула паника. Джим кивнул, поравнявшись с ней.

— Что ж, по-моему, в этом есть смысл.

— А в другое время мы используем это же оборудование для изоляции катализатора. Это во многом похоже на Илос. У вас на корабле был образец протомолекулы, связанный со всеми артефактами Илоса. Он мог щелкать переключателями. Наблюдать, что и как происходит.

— Он хотел доложить о создании врат.

— Чего не случилось, поскольку докладывать было некому. Вот и мы имеем здесь образец. Кортасар нашел способ зацикливать его на самом себе, так что наш артефакт проявляет себя, только когда мы хотим. Элегантное решение, да?

— Похоже на то.

Фаиз бросил на него взгляд. Больше он не шутил.

— Вот здесь мы и храним образец. Катализатор. Подойди, посмотри.

Маленькая каюта выглядела по-спартански. На стене была закреплена сумка, из нее выглядывал край планшета. Кроме этого, имелся еще только один предмет, показавшийся Джиму чем-то вроде барокамеры, какие используют на Земле, когда человек слишком быстро всплывает после погружения в воду. Или вроде печи крематория. Объект был примерно два метра в длину, с люком в торце. Встроенный в поверхность экран затемнен. Фаиз тронул его, и экран ожил.

На экране появилась женщина. Широко открытые, ни на чем не сфокусированные глаза сияли нежно-голубым светом. Джим все понял, и это было как внезапный удар в грудь.

— Это катализатор?

— Я о ней разузнал, — ответил Фаиз. — Но Элви не рассказал. Когда-то ее звали Франциска Торрес. И она работала техником в Директорате по науке. Полагаю, Кортасар ее знал, хотя бы поверхностно. Она переживала из-за чего-то. Может быть, проблемы на личном фронте. Может быть, она хотела быть танцовщицей и внезапно поняла, что это не для нее. В общем, начала напиваться, появлялась на работе пьяной и агрессивной. Однажды даже не вернулась домой. У Очиды состоялось быстрое дисциплинарное обсуждение с Кортасаром и главой службы безопасности, и ее забрали в Загон еще до того, как она протрезвела.

Джим смотрел на ее лицо. Гладкое, но молодой она не выглядела, скорее, отекшей. Женщина... катализатор... Франциска открыла рот, будто хотела заговорить, а потом губы снова сомкнулись.

— Лет примерно за пять до того, как Дуарте по твоему совету выследил Элви и привез на Лаконию, эту женщину начала пожирать протомолекула. И до сих пор продолжает. Мы следим, чтобы заражение не распространялось. Но женщину мы не кормим. Не стрижем ей волосы. В туалет она не ходит. Не спит. Мы периодически очищаем камеру парой часов жесткой радиации, и это все. Она больше ни в каком смысле не человек. Больше нет. Просто кожаный мешок, наполненный протомолекулой.