— М-да, — сказал Сиплый.

«Сочувствую» — дурацкое слово, которое говорят человеку, с кем только что познакомился, когда он рассказывает свою печальную историю. Сиплый прекрасно это понимал. Как и Танака.

— Я потеряла своего брата, — сказала она хриплым от всепоглощающего горя голосом.

Брата у нее никогда не было.

— Бомба?

— Несчастный случай при восхождении.

Танака увидела его лицо, как он дергается на дне пропасти. Веревка обхватывала его петлей как змея. Безумное горе, нахлынувшее вместе с этим образом, грозило ее затопить.

«Что со мной происходит? — спросил мысленный голос. — Хватит врать этому парню».

Но она не лгала. Грудь задрожала от рыданий.

— Ничего, ничего, — сказал Сиплый. — Меня вот собрали обратно. Ну, то есть, конечно, Рику и Джелло не повезло, и это погано, но такова уж наша работа.

«Я плачу не из-за тебя», — хотела сказать ему Танака, хотя в какой-то степени плакала из-за него.

Часть ее сознания помнила упавшего со скалы брата, помнила, как его руки и ноги вывернулись на камнях внизу, его пустые, ничего не выражающие глаза. А часть сознания оплакивала Джелло и Рики, и других, которых убила бомба. Хотя по большей части она была просто испугана. «Что со мной происходит?»

— Кстати, меня зовут Бирд, — сказал Сиплый. — Уорент-офицер Лайс Бирд. А вас?

«Не знаю».

Прежде чем Танака успела ответить, открылась дверь, и вошел Ганьон, яростно щелкая по терминалу в руке. Увидев, что Танака не спит, он хлопнул терминалом по ладони, и тот свернулся вокруг запястья.

— Хорошо, что вы очнулись, полковник, — сказал Ганьон.

— Ох, простите, что отвлекал вас болтовней, полковник, — сказал Бирд.

По его голосу Танака сразу поняла, что сведения о ее звании сразу изменили характер их отношений. И ощутила незнакомый привкус сожаления.

Ганьон не обратил на Бирда ни малейшего внимания и начал проверять жизненные показатели Танаки на экране над ее кроватью.

— Эй, Бирд, — позвала Танака.

— Да, полковник?

— Потерпи немного, морпех. Мы оба отсюда выйдем. Просто я выйду первой.

— Понял, сэр.

Ганьон посмотрел на браслет-терминал и похлопал Танаку по ладони.

— Все идет хорошо. А теперь немного отдохните, завтра мы вас выпишем. Назначим следующий осмотр...

— А как насчет уорент-офицера Бирда?

— Кого? — опешил Ганьон.

— Уорент-офицер Бирд. На соседней койке. Как дела у него?

Ганьон едва заметно покосился на кровать Бирда.

— А, понятно. Боюсь, он не мой пациент.

Он снова постучал по ручному терминалу.

И тут это случилось, совершенно непроизвольно. Как будто сработала программа силовой брони. Внезапно ее руки пришли в движение, как будто сами по себе. Секунду назад она смотрела, как Ганьон возится со своим ручным терминалом.

Щелк.

И вот она уже завалила Ганьона на кровать и уселась сверху, придавив его плечи коленями, и снова врезала кулаком по окровавленному и перепуганному лицу.

— Разве я спрашивала, ваш ли он пациент? — услышала она собственный вопль, попав левым кулаком ему в глаз. Капельница выдернулась из вены, брызнула кровь. — Разве я спрашивала, ваш ли он пациент?

Кровь в венах гудела. Танака вновь ощутила себя сильной и живой, как всегда бывало во время драки. А потом ей словно плеснули холодной водой в лицо, она очнулась и страшно испугалась. Она слезла с кровати и отступила. Ганьон сполз на пол, тихо подвывая, как раненый зверь.

— Полковник?

Она переместила взгляд на Бирда. Теперь, стоя, Танака увидела его лицо. Светло-голубые глаза широко открыты. Она ткнула пальцем в его сторону.

— Я позабочусь о том, чтобы вас вылечили, — сказала она.

Хотя где-то в глубинах сознания ее крохотная частичка, наблюдавшая за всем этим, думала: «Я в жопе».

— С-спасибо, — пробормотал Бирд. — Все нормально, полковник. Я поправлюсь.

— Я об этом позабочусь.

Она развернулась и вышла из палаты. К ней шагнули два вооруженных охранника, но тут же попятились. Больничная рубашка сползла с плеч, и Танака подхватила ее, чтобы не светить всем в коридоре своими сиськами. Хотя, наверное, уже продемонстрировала свой зад половине медицинского персонала станции «Гевиттер». Все это казалось таким неважным.

Она не знала, сколько прошло времени — несколько часов или несколько секунд, прежде чем она нашла регистратуру. За стойкой сидела та же темноволосая девушка. При виде Танаки мягкие юные глаза распахнулись.

— Вы знаете, кто я?

— Да, полковник.

— Хорошо. — Танака сделала глубокий вдох, выпрямилась и выговорила четко и ясно, насколько позволяли повязки и раны:

— Назначьте для меня психиатрическое освидетельствование.