— Что это за хрень? — пробормотала Наоми.

— Корабль стал летучим голландцем, а потом вернулся. Но это лишь разминка, — ответила Элви. — Поглядите, как это понравилось сущностям во вратах.

Край медленной зоны пузырился, светлел, бугрился. Элви уже видела это раньше, и прошлый раз изо всех кораблей пережил только «Сокол». Когда она заговорила, ее голос стал более напряженным и высоким.

— Мы видели такое, когда потеряли «Медину». Прямое нападение сквозь барьеры кольцевого пространства. Оно уничтожило «Медину». Оно уничтожило «Тайфун».

— Жаль, что не Танаку, — заметил Амос.

По пространству колец пробегали всполохи, похожие на злобное северное сияние, и сквозь свет двигалась тьма. Элви поймала себя на том, что горбится, будто защищая живот от удара, и усилием воли распрямилась.

— А потом — вот это, — сказала она.

Как единое целое, врата и станция вспыхнули белым светом, ослепившим телескопы на жуткие и долгие три секунды. Когда свет померк, пространство колец, будто после длинного, медленного выдоха, снова стало собой со всеми двигателями, маячками и трафиком, которые были здесь раньше. Включая корабль колонистов, за исчезновением и преобразованием которого они только что наблюдали.

— Засветились не только врата Адро, — сказала Наоми.

— Нет, сразу все. И кроме того, был когнитивный эффект. Большинство данных полковника Танаки касаются именно его.

— Когнитивный эффект вроде потери памяти? — спросила Наоми.

— Нет, — ответил Фаиз. — Совсем, совсем другой.

— Похоже, сознания людей в пространстве колец соединились в сеть, — продолжила Элви. — Всех экипажей на всех кораблях. Очевидно, это было совершенно ошеломительно. Но есть свидетельства, что все эти люди участвовали в воспоминаниях и переживаниях друг друга.

Амос почесал подбородок.

— Похоже на то, что у нас с Искоркой.

— И очень похоже на то, о чем ты, Кара, рассказывала после погружений в БИМ.

— БИМ? — спросил Амос.

— Алмаз. Библиотека.

— Почему БИМ? — поинтересовался Джим.

Элви нахмурилась и покачала головой.

— Суть в том, что, когда мы увидели такое у вас, — она указала на Амоса и Кару, — то предположили, что это связано с тем, как вас модифицировали дроны-ремонтники. Но то, что произошло в пространстве колец, случилось с немодифицированными людьми. Эффект продлился недолго, на самом деле, всего лишь мгновение. Однако воспоминания оказались яркими и стойкими. Излучение от врат тоже интересно. Взгляните на это.

На экране появилось нечто похожее на невероятно сложную паутину. Элви жестом повернула ее и посмотрела на Джима.

Он кивнул.

— Понятия не имею, что это.

— Коммуникации между вратами, — сказала Элви. — Мы считаем, что структуры в излучении установили синхронизацию между вратами, похожую на ту, что мы наблюдаем здесь между Карой и... алмазом.

— Врата общаются друг с другом? — спросила Наоми.

— Мы использовали их как систему транспортировки материи, которой они, собственно, и являются. Вполне логично, что они также являются коммуникационной сетью.

У Джима по шее пробежали мурашки, и он вздрогнул.

— Амос говорил что-то про свет, который может мыслить.

— Да. Под эту архитектуру хорошо подходит одна модель — нейронная сеть. Очень маленькая, но обработка сигнала имеет некоторое реальное сходство. Если это полносвязная сеть, где каждое соединение действует как синапс, то их чуть меньше миллиона. То есть, примерно одна десятая ума плодовой мушки. А если они устанавливают связи между вратами с различными частотами, действующими как отдельные связи, то им потребуется порядка десяти миллионов различных частот, чтобы потягаться интеллектом с домашним котом...

— Хотите сказать, врата живые и самостоятельно мыслят? — спросила Наоми. Дрожь в ее голосе подозрительно походила на страх.

— Нет. Но я и не утверждаю обратного. Однако если говорить о биологических системах, то они достаточно просты. — Она помолчала. — Я пыталась вас успокоить.

— Похоже, не получилось, — заметил Джим.

— Да, — согласилась Наоми. — Совсем не получилось.

Элви выключила настенный экран и с помощью поручня повернулась к ним.

— Простите. Я так долго со всем этим вожусь, что просто счастлива обнаружить что-нибудь, не сводящее с ума своей сложностью. Когда-то у меня был друг, который целых пять лет моделировал белковые цепи в печени форели. А я должна делать аналитическую работу той же глубины за полчаса по пять раз на дню. Это просто бесчеловечно.

— Я руководила партизанским правительством с дерьмовой связью, тринадцатью сотнями изолированных систем и буквально миллиардами людей, убежденных, что их дела — самые важные на свете, — заметила Наоми. — Мне понятны ваши чувства.

— Давайте я попробую еще раз, — сказала Элви. — Есть хорошие новости. С тех пор как кольца стали так светиться, ни в одной системе не было инцидентов. Ни потери сознания. Ни изменений базовых физических констант или законов физики. Ни Сан-Эстебанов со внезапной массовой гибелью людей.

— Что-то не сходится, док, — произнес Амос. — Они не могли это остановить.

— Они? — переспросила Наоми.

Амос махнул в сторону погасшего экрана, как будто тот мог объяснить смысл его слов.

— Те, что сотворили все это. Их убили. У них не было способа остановить то, что началось. Они отключили врата, закрылись от всего мира. Но атаки не прекратились.

— Они не могли, — согласилась Элви, — что делает ситуацию еще интереснее. И есть еще один фактор — общее сознание. Одним из последствий стало то, что у людей появились воспоминания из чужой жизни. Отдельные эпизоды. Уверена, что данные полковника Танаки породят миллиард докторских диссертаций по парадигмам голографического кодирования памяти, но в них постоянно всплывает присутствие человека, которого на самом деле там не было. О нем говорили больше двух процентов переживших этот инцидент. И в моих данных он тоже есть. Кара его видела. Другого.

Все повернулись к девочке. На мгновение она показалась младше, уязвимее. Как та девочка, которой она когда-то была. Элви ждала, что Кара заговорит, но за нее ответил Амос.

— Дуарте. Вы думаете, что это Дуарте.

Фаиз пожал плечами.

— Он был значительно изменен с помощью протомолекулярных технологий. Он вытащил себя из комы и пропал. А теперь вот это. Да, это наше самое адекватное предположение.

— Пропал, значит, он испарился? Он теперь протомолекулярный призрак? — спросил Амос. — Обитает в сети?

Джим выглядел больным, и Наоми слегка сжала его локоть. Кара посмотрела на Амоса, и Элви не могла понять, то ли девочке не по себе от его присутствия, то ли она ищет у него защиты.

— Я не знаю, что с ним случилось на физическом уровне, — сказала Элви. — Но вполне возможно, что он использует нашу здешнюю работу в своих целях. Что ему известно то же, что Каре и Амосу, и он нашел этому какое-то иное применение.

— Что он вытащил себя из комы еще более могущественным, чем прежде, — пробормотал Джим.

— Это лишь теория, — сказала Элви.

— А что мы будем делать, если вы правы? — спросил Джим.

Элви взяла себя в руки.

— Думаю, нужно попробовать двойное погружение. Поместить Амоса и Кару в отдельные массивы датчиков, вывести катализатор и отправить их обоих в библиотеку. До сих пор опыт Амоса был ограничен их связью. Если Кара и Амос будут вместе, это может дать им больший контроль.

— Контроль — это хорошо, — заметил Амос. — А что будем делать, когда получим контроль?

— Попробуем поговорить с ним.