— Почему тебя это так волнует? — Его тон казался отягощенным раздражением, хотя прикосновение — то, как Дрю провел подушечкой большого пальца по моим костяшкам почти с любовью — говорило об эмоциях, которые и близко не были негативными.

Прежде чем шок от его вопроса ослаб настолько, чтобы ответить ему, зажглась лампочка, прикрепленная к углу крыши, и окутала парня теплым, мягким светом. Этого было достаточно, чтобы увидеть спокойное выражение его лица, доказывающее, что вопрос был не более чем простым любопытством.

Дрю взглянул через мое плечо в сторону угла дома, откуда исходил свет, и тихонько рассмеялся.

— Глупая кошка, — пробормотал он, как бы объясняя внезапное вмешательство. — Понятия не имею, откуда она взялась, но приходит каждую ночь. Она трется об этот угол дома, и, как только срабатывает индикатор движения, убегает в испуге. Можно было бы подумать, что она уже все поняла, но это не так.

Мне хотелось посмеяться вместе с ним, пойти этой кроличьей тропой и забыть о нашем разговоре. Но я не могла ничего сделать, кроме как наблюдать за ним, потерявшись в его взгляде, уставившемся вдаль, как будто парень мог видеть, куда ушла кошка. И как бы мне ни хотелось сидеть здесь, держа его за руку, пока деревья шелестели вокруг нас, как наша личная баллада, я знала, что не смогу.

Беспокоясь, что Дрю вспомнит вопрос, который остался без ответа — потому что у меня не было ответа, — я отпустила его руку и спросила:

— Так как насчет фильма?

Дрю покачал головой, словно освобождаясь от своих мыслей, и снова обратил свое внимание на меня с улыбкой, которая почти заставила меня сжать ноги вместе. И если этого было недостаточно, парень наклонился ко мне, очень близко, заставляя поверить, что собирается меня поцеловать, когда на самом деле просто потянулся за нами, чтобы схватить холщовую сумку для покупок. Но хуже всего было то, как блеснули его глаза, когда парень отстранился и вылез из гольф-кара.

Казалось, мне не удалось скрыть свое желание.

К счастью, деревья вдоль тропинки давали достаточно темноты, чтобы прийти в себя, когда я последовала за Дрю к озеру.

Причал был Т-образной формы, без каких-либо препятствий вдоль прямой, с ограждениями высотой по пояс, охватывающими конец. Казалось не очень безопасным перемещение по нему без чего-либо по бокам, что удерживало бы меня от падения, поэтому я осталась прямо позади Дрю, используя лунный свет, чтобы видеть, куда мы направляемся.

Когда мы проходили мимо лодки, привязанной на полпути, я подумала о нашей сегодняшней прогулке. Точнее, вспоминала — в ярких деталях — наш поцелуй под колокольней. Я так погрузилась в свои воспоминания, что чуть не налетела на Дрю. Снова. Если бы мне удалось врезаться в него дважды за один день, парень бы подумал, что я сделала это нарочно. К счастью я спохватилась прежде, чем Дрю успел заметить, что чуть не споткнулась.

Парень наклонился и снял крышку переносного очага, который стоял на открытом пространстве в конце причала. Через несколько секунд в ночи затрещало пламя, а еще через несколько зарождение небольшого костра дало достаточно света, чтобы увидеть, что мы делаем.

Отодвинув крышку в сторону, Дрю указал на большой открытый шкафчик для хранения у перил с одной стороны.

— Подушки для стульев там. Принесешь их, пожалуйста?

Пока я доставала удивительно удобные подушки и раскладывала их на шезлонгах, Дрю занялся проекционным экраном. Как только парень все установил, я была очень удивлена. В этом не было ничего особенного, но изобретательность была впечатляющей. Я могла бы сказать, что Дрю изготовил его сам с помощью большого белого полотна и двух черных шестов, которые закрепил в доке, чтобы натянуть экран, который был, по меньшей мере, пяти футов в высоту и семи в ширину.

— Вот, выбирай сама. — Дрю передал мне айпад и сел в шезлонг рядом со мной.

Я явно была слишком сосредоточена на киноэкране, потерявшись в полном очаровании, потому что понятия не имела, где он взял устройство.

Прокручивая его фильмотеку, я нашла названия, о которых никогда не слышала, те, которые у меня были, и несколько, которые казались такими старыми, что я даже подумала, не скачал ли он их случайно. Однако, в итоге, остановилась на фильме, который хотела посмотреть, но никогда не видела — «Игрок» с Марком Уолбергом.

— Вот этот, — сказала я, указав на название.

Дрю потребовалось несколько минут, чтобы подключить проектор и устроиться рядом со мной, но как только он это сделал, мне стало трудно сосредоточиться. Вступительная сцена заполнила проекционный экран, звук шел через динамик позади нас, но я не могла уловить суть. Наши шезлонги разделяли несколько сантиметров, мы не соприкасались, не разговаривали, даже не смотрели друг на друга. И все же, каким-то образом, энергия вокруг нас была настолько сильной, что мы словно были связаны.

Я повернула голову и заметила, что Дрю наблюдает за мной.

В очаге потрескивали дрова, мерцало пламя.

Парень прищурился, приоткрыв губы.

Жар окутал меня, душил, опалял, хотя я не могла определить источник. Очаг был недостаточно близко, чтобы его тепло могло накрыть меня таким образом, а это означало, что всепоглощающий жар был вызван его пристальным взглядом. В том, как Дрю смотрел на меня, было что-то важное, чего я никогда не чувствовала, как будто парень собирался произнести самые важные слова, которые я когда-либо слышала.

— Это место — проклятие. — Его прошептанное признание окутало меня ощутимой болью, вложенной в каждое слово. — Ты сказала, что чувствуешь связь с этим местом, но это потому, что ты всегда можешь уйти. Ты не застряла здесь, не приговорена к этой жизни, как я.

Мое сердце болело за него — одинокого мальчика, смотрящего на меня глазами Дрю, потерянную душу, сидящую рядом со мной, и верного сына, который не хотел уходить. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы я могла все исправить для него. Чтобы могла отпереть клетку и выпустить его на свободу. Позволить ему расправить крылья и жить той жизнью, для которой он был предназначен.

— Твой отец знает, что ты так себя чувствуешь?

— Нет, я не могу говорить с ним об этом. Уверен, что он отпустит меня и не станет удерживать здесь, если узнает, что я здесь несчастен.

— Ну, так в чем дело? — Я перекатилась на бок и приподнялась на локте, придвигаясь немного ближе к нему. — Поговори с ним. Если он не будет тебя удерживать, что тебя останавливает?

Дрю закрыл глаза, но не отвернулся.

— Он отпустит меня, точно так же, как отпустил мою маму. Но от этого не лучше — это все равно предательство, независимо от того, как на это посмотреть. Он не удерживал мою маму, когда она почувствовала себя здесь в ловушке, покинутой. Папа никогда не говорил о ней ни одного плохого слова, никогда не высказывал свою боль, гнев или что-то в этом роде. Было очевидно, что она причинила ему страдания, но он никогда не показывал, насколько сильные. — Дрю открыл глаза и нашел мои, мерцающее пламя танцевало в бесконечных лужицах оникса.

— Давай посмотрим, правильно ли я поняла… Ты не уйдешь, даже если отец не будет тебя удерживать, и все потому, что ты знаешь, что он будет расстроен или обижен? Он твой отец. Ты его сын. Я уверена, он хочет для тебя счастья.

— Ты не понимаешь, Кенни.

— Тогда помоги мне понять. — Я села и повернулся к нему лицом, совершенно забыв о своем прежнем решении держаться подальше от этого вопроса. Уперев локти в бедра, я наклонилась вперед, чтобы как можно больше сократить расстояние. — Объясни мне, Дрю.

Фильм продолжал идти, хотя никто из нас не обращал на него никакого внимания. Звуковые эффекты и сцены действия громыхали в динамике позади нас, но это оставалось незамеченным. Его глаза оставались прикованными к моим, наблюдая за мной, как будто я была каким-то живым фильмом перед ним.

И эта ночь стала нашей.

— Благодаря моей бабушке, это место — это озеро — вся жизнь моего отца. Без «Черной птицы» у него нет цели. Он верит, что однажды, либо при его жизни, либо при моей, либо при жизни моих детей, его семья вернется. Я его единственный ребенок, а это значит, что если я уйду, этот день может никогда не наступить. И я отказываюсь его разочаровывать.

Мое сердце пропустило удар. Потом еще один. Потом еще. Оно сжалось и обожгло мою грудь, ограничивая приток крови. Мое лицо вспыхнуло, ледяные мурашки наполнили кончики пальцев, а в глубине глаз появилось колющее ощущение.

Я помахала руками в воздухе между нами и покачала головой.

— Подожди минутку. Тебе придется отступить примерно на милю, потому что я почти уверена, что что-то упускаю. Почему он ждет возвращения своей семьи? Куда они делись?

Дрю подался вперед, схватил холщовый мешок, который взял из гольф-кара и вытащил банку пива. Открыв крышку, он придвинул сумку ближе ко мне, молчаливо предлагая мне. К моему удивлению, я обнаружила внутри не только пиво. Вместе с его банками были бутылки с винным коктейлем. Если бы я не была так поглощена рассказом, то, возможно, улыбнулась бы его проницательности.

— Обязательная эвакуация для всего города была назначена до полудня пятого июля, потому что долина должна была быть затоплена шестого числа. Команде департамента шерифа, было приказано ходить от двери к двери и проверять, что каждый дом и здание пусты. Плотина должна была оставаться закрытой до тех пор, пока весь Чоган не будет проверен и перепроверен, чтобы убедиться, что город полностью пуст. Затем команда должна была подтвердить, что людям невозможно туда вернуться, подписать приказы о проверке, а затем дать энергетической компании разрешение на подъем плотины на следующий день. — Дрю сделал паузу, чтобы сделать глоток, а затем встретил мой нетерпеливый взгляд. — Вот только все пошло совсем не так.