Глава 16

Шерри, задыхаясь, отшатнулась, чуть не споткнувшись о собственные ноги в неуклюжей попытке вырваться. Но Лео схватил ее за руку, удерживая. Его хватка также не давала ей вырваться.

— Осторожнее, неуклюжая Кэти, — упрекнул он, привлекая ее к себе. — Я не хочу, чтобы ты упала и ушиблась.

— Меня зовут Шерри, а не Кэти, — вызывающе сказала она.

— Да, но неуклюжая Кэти звучит лучше, чем спотыкающаяся Шерри, тебе не кажется?

Шерри проигнорировала вопрос и сердито спросила: — Как ты попал в мой кабинет?

Лео поднял брови и сказал: — Есть такая штука как дверь… — Он склонил голову набок. — Тебе следует запирать свою. Я имею в виду, я знаю, что ты должна держать дверь открытой для клиентов, но, а задняя дверь, ведущая в переулок? Ты должна была запереть ее за Джастином и папой.

— Ты видел, как они уходили?

— Да. Я прятался в твоем мусорном контейнере. К счастью, ты не продаешь продукты питания, поэтому я просто сидел на корточках среди картонных коробок и прочего дерьма. Тем не менее, это довольно недостойная вещь, — указал он. — Однако когда я услышал, как Брикер сказал, что внедорожник стоит в переулке, и понял, что он выйдет через эту дверь, мне ничего не оставалось, как прыгнуть в твой синий мусорный бак.

— Ты слышал?

— Я много чего слышал. Вы, люди, любите поговорить, а я был там с тех пор, как Деккер оставил свою позицию за задней частью магазина, и побежал к передней, — сообщил он ей. — Вообще-то, я собирался зайти после того, как ушли Бэзил и Люциан, но потом Элви — так кажется, ее зовут? — вошла, и я решил подождать. Должен признаться, однако, что я терял терпение и подумывал взять вас обоих, когда она наконец-то вышла.

Он посмотрел мимо нее и прищелкнул языком. — Кстати, об Элви, мне кажется, она уже закончила шуры-муры с мужем и собирается прийти сюда. Нам пора. Иначе нам придется взять и ее с собой. Держа ее за руку, Лео подтолкнул ее к двери, ведущей в переулок. — И ты знаешь старую поговорку: двое — компания, а трое — массовое убийство.

— А я-то думала, что трое — это толпа, — пробормотала Шерри, безуспешно пытаясь отвлечь его, и, схватив со стола нож для вскрытия конвертов, спрятала его у себя под боком.

— Только когда ты говоришь об Аржено. Три из них определенно слишком много, — заверил он ее, таща вниз по лестнице. — Кстати, я слышал, что ты — спутница жизни дяди моей матери Бэзила.

— Разве это не делает его твоим двоюродным дядей? — спросила она, когда он остановился, чтобы приоткрыть дверь и осторожно выглянуть в переулок.

— Нет. Я не Аржено. По крайней мере, не кровью. Я уверен, что это большое разочарование для моей матери.

Шерри с любопытством посмотрела на него, когда он широко распахнул дверь и вытащил ее наружу. Когда он это сказал, в его голосе послышались боль и гнев.

— Кстати, о разочаровании родителей, — остановившись за дверью, когда она закрылась, Лео выгнул бровь, — куришь травку, Шерри? Правда? Непослушная, очень непослушная.

— Я была ребенком, — процедила она сквозь зубы, когда он повернулся, чтобы идти дальше.

— На самом деле тебе было двадцать, — поправил он. — Экстренное сообщение, нелепо лгать человеку, который может читать твои мысли, так что не беспокойся.

— Ладно, мне было двадцать. Это все еще ребенок, — сказала она, защищаясь.

— Только для тех, кому за тридцать, — заверил он ее и добавил: — В конце концов, в армии считают, что восемнадцатилетние достаточно взрослые, чтобы отнять жизнь у врага. Лично я начал убивать гораздо моложе. Так что двадцать — это достаточно большой возраст, чтобы знать, что лучше не делать.

— Неважно, — устало ответила Шерри, отказываясь от попыток. — Какое это имеет значение?

— Нет, никакого, — заверил ее Лео. — Просто приятно знать, что я не единственный, кто разочаровал своих родителей. Хорошая новость в том, что теперь, когда ты со мной, ты можешь делать все, что захочешь. Мне нравится кормиться от обкуренных женщин. Они гораздо меньше кричат, таким образом, и насколько я наслаждаюсь ужасом, крик, как правило, обеспечивает мне головную боль. Кроме того, мне нравится кайф, который я получаю, когда их наркотическая кровь попадает в мой организм. Но наркотики — это так плохо. Тебе так не кажется?

Шерри покачала головой, понимая, что следить за его разговором и в то же время думать о том, как бы от него отделаться, — это слишком. — Я думала, ты любишь наркотики.

— Да, конечно, но это всегда приводит к большему и не всегда к лучшему. Как и для тебя, это начнется с наркотиков и перейдет к тому, что ты окажешься связанной в полуразрушенном здании со мной, большим противным, разрезающим тебя и медленно берущим твою жизнь, — помолчав, он повернулся к ней с улыбкой и добавил: — О, и не утруждай себя, пытаясь использовать «свинорез», который ты схватила со стола. Я остановлю тебя, и это все равно ничего не даст. Пусть у меня нет клыков, как у других, но я исцеляюсь так же быстро, как любой бессмертный, — Лео подмигнул, а потом добавил, — хоть держись за это. Я получу удовольствие, используя твой собственный нож для писем на тебе.

— Ты — больной щенок, — мрачно сказала Шерри, снова пытаясь высвободить руку.

— Удивительно, но ты не первая женщина, которая это говорит, — сказал ей Лео, а затем повернулся, чтобы посмотреть в конец переулка, внезапно нахмурившись. — Кстати, о щенках… где же мальчики?

Шерри проследила за его взглядом и увидела начало переулка футах в десяти впереди. Там не только не было его мальчиков, но и никого не было, заметила она, нахмурившись. Переулок выходил на оживленную боковую улицу. Там должны были проходить люди и…

— Мамочка!

Шерри моргнула, услышав испуганный крик Лео, когда Баша внезапно встала перед ними. Затем она ахнула от удивления, когда Лео спрятал ее за собой, как будто она была шоколадным печеньем, и он пытался помешать увидеть Баше, как он выхватил его из банки.

Конечно, это была нелепая реакция. Она не была чертовым печеньем, и Баша могла видеть ее, особенно когда наклонилась, чтобы посмотреть за спину Лео.

Она с облегчением увидела, что Баша не одна. Маркус, Брикер и ее отец Александр вышли следом за матерью Лео.

— Ты убила собственных внуков, — с тревогой сказал Лео.

— Только двоих, — спокойно ответила Баша.

— Лео четыре и шесть, — прорычал Лео. — Мои самые старые и любимые.

— Одиннадцать и двадцать еще живы, — сказала она.

— Ненадолго, я уверен, — сказал он сухо. — Смертельно ранить их и бросить связанными на заднем сиденье внедорожника было очень не по-матерински. Особенно когда было бы добрее просто убить. Ты же знаешь, что Совет прикажет их убить. Черт, теперь на всех нас действует постоянный приказ KOS.

— Что такое приказ KOS? — спросила Шерри, переводя взгляд с Баши на Лео.

— Убей на месте, — ответил Лео, нахмурившись.

— Ты имеешь право предстать перед Советом, — мрачно сказал Баша. — Если ты…

Баша остановилась, когда ее сын повернул назад, туда, откуда они с Шерри пришли, но затем Лео резко остановился снова, и Шерри увидела, что Деккер, Люциан, Бэзил, Андерс и Виктор рассыпались по всей ширине переулка позади них, в таком порядке слева направо. Люциан положил руку на плечо Бэзила, словно удерживая его, а Элви встревоженно стояла в нескольких футах позади них.

Выругавшись, Лео повернулся к матери, волоча за собой Шерри. — Так чего же ты ждешь? Я перед тобой. Убей меня.

Баша пошевелилась, ее рука сжала меч, который она держала, и слегка подняла его, но затем опустила его и покачала головой. — Это не должно быть так, Лео. Ты тоже имеешь право предстать перед Советом.

— Только через труп Шерри, — прорычал он, волоча ее перед собой.

— Лео, — сказал Баша, делая шаг вперед. — Не делай этого.

— Ты о чем? Свернуть ей шею, как прутик? — спросил он, схватив Шерри за подбородок и повернув ее голову направо. — Или, может быть, я просто разорву ей горло своими не бессмертными зубами. Без клыков было бы очень больно, да? Или может быть… — может быть, я просто поверну ее прямо здесь и сейчас, когда вы все наблюдаете, беспомощные, чтобы что-нибудь сделать.

— Дерьмо, — пробормотала Шерри, думая, кто же тот идиот, который не позволил Бэзилу обратить ее прошлой ночью, чтобы предотвратить подобные вещи?

— Ты, — сказал Лео, и Шерри огляделась, гадая, с кем он разговаривает и почему остановился.

Лео устало вздохнул, дернул ее за подбородок, чтобы привлечь внимание, и сказал вполголоса: — Ты тот глупый идиот, который не позволил Бэзилу обратить тебя прошлой ночью.

— Да, — прошептала она в знак согласия и тут же пожалела об этом всем сердцем. И не только потому, что это, вероятно, спасло бы ей жизнь, но и потому, что в тот момент, когда она не знала, свернут ли ей шею, разорвут ли ей горло или ее обратит беззубик, Шерри увидела себя и свою жизнь с ясностью, которой никогда раньше не испытывала.

У нее было хорошее детство… даже после смерти брата. Ее мать и Александр всегда были рядом, предлагая поддержку и любовь. И да, Александр контролировал и делал вещи, которые она теперь не ценила, но разве он не делал их, чтобы гарантировать, что она не сделает ошибок и не потерпит неудачу? Разве не все хорошие родители делают все возможное, чтобы помочь своим детям жить лучшей жизнью?

А еще был Бэзил. Он сказал, что они были спутниками жизни и хотел обратить ее, чтобы они могли провести остаток своей жизни вместе. И прошлой ночью он предложил обратить ее, чтобы убедиться, что она в безопасности. Его отказ от единственного шанса был даже большим, чем ее согласие на поворот, но он был готов сделать это, несмотря на то, что она еще не согласилась стать его спутницей жизни. Она могла бы позволить ему обратить себя, а потом продолжать жить без него, оставив его в одиночестве. Тем не менее, он был готов сделать это, чтобы защитить ее. Если это не любовь, то она не знает, что такое любовь.

Ей предложили любовь двое замечательных мужчин, к ней хорошо относились все остальные, стоявшие сейчас вокруг нее, и она не ценила ничего из этого до момента, когда могло быть слишком поздно сделать это. Она была больше чем идиотка, но пришло время перестать вести себя как беспомощная идиотка и сделать что-то самой.