— Именно так ты и говорила, когда была трезва. Но как только он начал втягивать тебя в наркотики, ты начала ускользать. И в тот день, когда ты повторила мне его глупую фразу о птицах, как Евангелие, я понял, что должен вмешаться.

Шерри молчала, в голове у нее царило смятение, воспоминания нахлынули на нее. Прохлаждаясь на диване в марихуановой дымке, танцуя по парку, наблюдая за легкими следами светлячков на кислоте, галлюцинации после грибов.

— Твоя мать очень беспокоилась о тебе и пыталась поговорить, чтобы ты поняла, что происходит. Но в глубине души ты винила ее в разводе. Если бы она не винила мужа, если бы просто попыталась поговорить с ним, они могли бы быть все еще вместе. Поэтому чем больше она критиковала и говорила, тем больше ты бунтовала и тем больше позволяла Карлу убеждать тебя, — мрачно сказал он.

— Ты начала пропускать занятия. Твоя успеваемость начала падать. Все твое будущее превращалось в дым, и я размышлял о том, что делать, а потом в тот день, когда ты застала его в постели с соседкой…

— Что? — Шерри пронзительно вскрикнула, когда в ее голове возник образ.

— Ты была в бешенстве, и когда пришла ко мне и рассказала, я надеялся, что ты наконец-то покончишь с этим, но потом появился он и начал нести какую-то чушь о том, что человек не моногамен от природы, что большинство животных не моногамны, и все это было круто, он все еще любил только тебя, но почему бы вам обоим не повеселиться. Я могу сказать, что ты была в замешательстве. Я боялся, что ты собиралась вернуться к нему, так что я…

— Значит, ты взял надо мной контроль, разлучил нас и стер все это из моей головы, — медленно произнесла Шерри.

— Так было лучше, — заверил ее Александр. — Ты сразу же вернулась на правильный путь. Твоя успеваемость повысилась, ты была более прилежна и решительна, чем когда-либо.

Она медленно кивнула и просто спросила: — А что насчет желания, чтобы магазин заработал, прежде чем начинать встречаться?

— Я… это было то, чего ты хотела. И ты не взяла у меня денег. Я думал, что если бы ты была стабильной, с постоянным доходом, я мог бы меньше беспокоиться о тебе. А у тебя такой плохой вкус на мужчин, милая.

Он снова потянулся к ней, и Шерри снова отпрянула.

— Сколько ошибок, подобных Карлу, художнику, ты предотвратил? — мрачно спросила она.

— Что? — осторожно спросил он.

— Сколько раз ты вмешивался в мою жизнь? — спросила Шерри стальным голосом, — со сколькими «неправильными мужчинами» ты мне помешал встречаться? От скольких плохих решений ты удержал меня? Какая часть моей жизни на самом деле принадлежит мне? — тяжело закончила она.

— Я… — Александр беспомощно покачал головой. — Я просто пытался уберечь тебя от ошибок.

— Это были мои ошибки, — отрезала Шерри, — это была моя жизнь. Это часть взросления.

— Я просто делал то, что сделал бы любой родитель, — нетерпеливо сказал Александр. — Каждый родитель старается удержать своего ребенка от ошибок.

— Да, — согласилась она, — но не каждый родитель может взять под контроль своего ребенка, стереть или заменить воспоминания и заставить его делать то, что он не хочет. Ты буквально управлял моей жизнью. Теперь я не знаю, кем была я, и кем был ты. Я вообще хотела иметь свой собственный бизнес или это что-то, что ты вбил мне в голову?

— Да, — заверил он ее. — Это было то, чего ты хотела, когда была маленькой. Я просто помог тебе получить это.

— Чтобы я не сошла с рельсов, — предположила она.

— Именно. Я держал тебя на верном пути, — сказал Александр с облегчением, теперь, когда она, казалось, поняла.

— Ты управлял чертовым поездом, который был моей жизнью, — отрезала Шерри. — Ты завладел моей жизнью и управлял ею по своему желанию.

— Ты хотела иметь собственный бизнес, — в отчаянии возразил он.

— А до этого я, наверное, хотела стать балериной или певицей, — сухо сказала она и тут же вспомнила: — Когда я поступила в университет, меня не так сильно интересовали курсы бизнеса, как я думала, но мне нравились курсы психологии, и я подумывала сменить специальность. Ты имеешь какое-то отношение к моему пребыванию в бизнесе?

— Никто не получит работу со степенью в одной из ологий, если не пройдет весь путь, чтобы получить докторскую степень, — нетерпеливо сказал он.

— Одна из ологий? — переспросил Бэзил.

— Психология, социология, археология, — выпалил Александр. — Би-Эй в любой из них в основном туалетная бумага.

— Это твое мнение, — отрезала Шерри. — И кто сказал, что я не прошла бы весь путь, чтобы получить докторскую степень?

— Твоя мать не могла позволить себе довести тебя до докторской степени, — раздраженно сказал он.

— Я сдавала экзамены на сто процентов. Университет предложил помощь. Они сказали, что есть гранты для людей, которые также хорошо учатся, как и я, — холодно напомнила она ему. — Ты же знаешь. Я говорила тебе, когда ты был Лексом Лютером… Боже мой, ты действительно мой Лекс Лютер, — внезапно поняла она. — Ты плохой парень в моей жизни.

— Нет, — запротестовал Александр. — Я просто пытался помочь.

— Помогая мне стать такой, какой ты хотел, — отрезала она и повернулась к Бэзилу. — Я слышала достаточно. Я… — она резко остановилась, заметив кого-то, справа от себя. Повернувшись, она уставилась на Люциана Аржено. Она чуть было не спросила, когда он приехал и как долго слушал, но это не имело значения. Даже если бы он не слышал всего этого, быстрое чтение ее мыслей сказало бы ему все, что нужно.

— Если ты закончила говорить с отцом, я попрошу Брикера отвести его в дом силовиков, — мягко сказал Люциан.

— Зачем? — неуверенно спросила она.

— Потому что я нарушил один из наших законов и вмешался в смертный брак, — тихо сказал Александр, проходя мимо нее к Люциану, когда Брикер сошел с лестницы и подошел к нему. — Пора взглянуть в лицо музыке.

— Его будут держать до тех пор, пока Совет не соберется, не рассмотрит его дело и не вынесет решение, — тихо объяснил Бэзил.

— Мы не пользуемся наручниками, приятель, — сказал Брикер, когда отец протянул ему руки. — Бессмертные все равно могут их сломать. Я просто поверю, что ты не попытаешься убежать и провожу до внедорожника.

Александр опустил руки, но затем повернулся к Шерри. — Я сделал с тобой много ошибок, Шерри. Извини. Мое единственное оправдание в том, что ты мой первый ребенок и я… — Он вздохнул и покачал головой, а затем сказал: — Я знаю, что такое наказание, и я приму его. И хотя я сожалею, что причинил эмоциональную боль твоей матери, я не сожалею о том, что сделал, и, зная все, что я знаю сейчас, я бы сделал это снова. Если бы я этого не сделал, мы с твоей матерью не получили бы тебя, и я думаю, она согласилась бы со мной, что ты стоишь эмоциональной боли, которую она перенесла, и ты, безусловно, стоишь физической боли, которую я испытаю. — Он поднял руку, словно хотел погладить ее по щеке, но потом опустил ее и вздохнул. — Надеюсь, после этого мы сможем поговорить, и я все еще буду частью твоей жизни. Я люблю тебя, дорогая. Ты — моя дочь.

Он повернулся к Брикеру и кивнул. Джастин взял его за руку и подтолкнул к лестнице, ведущей вниз, к двери, ведущей в переулок.

— К счастью для тебя, мы припарковались в переулке, вместо того чтобы попытаться найти место на улице, — объяснил Брикер ее отцу, когда они остановились у задней двери, и он отпер ее.

— В чем мне так повезло? — сухо спросил Александр.

— Потому что Виктор и Элви приехали сегодня и стоят перед магазином, — объяснил Брикер, отпирая дверь. — И я почти уверен, что Элви хочет надрать тебе задницу за то, что ты появился в Лондоне и напугал ее до чертиков тем трюком, который ты сыграл в примерочной — сухо сказал Брикер.

— Я и близко не подходил к Элви, — тихо сказал он.

— Да, но даже намек на то, что Лео был поблизости, заставил их вытащить Стефани из Порт-Генри, а Элви — мама-медведь, которая теперь хочет разорвать бессмертного, который встал между ней и ее медвежонком, — криво усмехнулся Брикер.

— Хорошо, — вздохнул Александр, когда Брикер открыл дверь и вывел его из кабинета.

Задняя дверь захлопнулась, и Шерри в замешательстве уставилась на нее. Она злилась, и ей было больно, и она больше не знала, кто она такая. Она понятия не имела, какая часть ее жизни зависела от ее собственных решений, а какая от Александра. Это просто не было той проблемой, которую она когда-либо представляла себе, прежде чем узнать о существовании бессмертных.

— Мне нужно поговорить с тобой, — сказал Люциан Бэзилу.

Поколебавшись, Бэзил повернулся к Шерри и обхватил ее лицо руками. Вглядываясь в ее глаза с тревогой, он спросил: — Я могу оставить тебя одну?

Шерри кивнула и откашлялась. — Конечно. Я просто… — Она неопределенно махнула рукой в сторону стола, не зная, что сказать. Сидеть и думать обо всем, что она узнала, наверное. Попытаться разобраться, сколько жизненных решений она принимала сама и действительно ли она хотела быть там, где была, или вместо этого она была там, где Александр хотел ее видеть.

— Ты уверена? — нахмурившись, спросил Бэзил.

«Очевидно, она была неубедительна», — подумала Шерри и расправила плечи. — Я в порядке. Иди и поговори с Люцианом. Я буду ждать здесь, когда ты закончишь.

Бэзил все еще выглядел обеспокоенным, но он нежно поцеловал, а затем отпустил ее лицо и последовал за Люцианом в магазин. Шерри проводила их взглядом, затем повернулась к своему столу, но остановилась, когда звук отъезжающего автомобиля заставил ее снова посмотреть на дверь. Брикер отпер ее, чтобы уйти, но не смог запереть снаружи. Она подумала, что должна сделать это сейчас, но остановилась и посмотрела на дверь магазина, когда та открылась.

— Шерри? — позвала Элви, а потом сказала «О», когда увидела ее наверху лестницы. — Можно мне подняться? — неуверенно спросила она.

— Конечно, — тихо ответила Шерри.

Кивнув, Элви проскользнула в дверь и поспешила вверх по ступенькам, чтобы присоединиться к ней на площадке между двумя лестницами. Она заколебалась, а потом крепко обняла ее. — Мне очень жаль, Шерри. Я не должна была говорить такие вещи. Я просто боялся, что мы потеряем Стефани. Это не оправдание, я знаю, но мне действительно очень жаль.