Люциан сердито посмотрел на него. — Она плакала, только когда была беременна. Много раз. Маргарет называла это гормональным всплеском, — добавил он угрюмо, а потом вздрогнул и признался: — Я рад, что мы можем иметь детей только раз в сто лет.
Бэзил широко улыбнулся. Он знал, что Люциан обожает свою жену так же, как он сам обожает Шерри, и было чертовски приятно видеть, что он снова ведет себя как человек. Его улыбка погасла, когда он погрузился в собственные мысли. Он обожал Шерри?
Да, признал Бэзил. Он так и делал. С самого начала он просто отметил, что не может читать или контролировать ее, и признал, что она была его спутницей жизни. Это было так просто, как A + B = C, его неспособность читать плюс неспособность контролировать, равнялась спутнице жизни в его голове. Конец истории. Но это было тогда. Теперь он узнал ее лучше.
Бэзил узнал об амбициях Шерри, ее решимости, даже о том, как она ненадолго сбилась с пути. Он наслаждался ее чувством юмора, умом и добротой. Она обладала порядочностью, которая делала мир лучше, и страстью, равной его собственной. У нее также была смелость. В предпоследний момент, когда Лео держал ее жизнь в своих руках, никто не мог спасти ее от него, не рискуя ее убить. Знала она это или нет, но не стала жертвой этого ублюдка, беспомощной перед его капризами и ожидающей спасения, а ударила его ножом по яйцам и убежала от него. В конце концов, Шерри спасла себя сама.
Даже если бы там никого не было, и если бы Баша не подошла и не отрубила ему голову, как только Шерри отошла в сторону, Бэзил был совершенно уверен, что Лео не смог бы быстро оправиться после раны, нанесенной ему Шерри. Мужчина был готов рухнуть на землю, крича в агонии, когда Баша навсегда заставила его замолчать своим мечом. Если бы Шерри была там одна, он был уверен, что у нее было бы достаточно времени, чтобы сбежать, прежде чем Лео исцелится настолько, чтобы последовать за ней. И Бэзил чертовски гордился этим. Но больше всего он любил ее за это. И теперь он хотел большего, не просто, чтобы она обратилась и согласилась стать его спутницей жизни. Он хотел, чтобы она любила его. Даже нуждался в этом.
— Мой отец все еще в переулке? — спросила Шерри, врываясь в его мысли.
Бэзил взглянул на Люциана и заметил, что тот смотрит на него с молчаливой сосредоточенностью. Без сомнения, Люциан слушал его откровения. Ему было все равно. Он был бы счастлив, кричать с крыш, что любит эту женщину.
— Нет, — ответил Брикер, когда Люциан просто продолжал смотреть на Бэзила. — Деккер и Андерс отвезли его в дом силовиков вместе с остальными.
— О нет. Мы должны что-то сделать, — Шерри попыталась встать, но Бэзил сначала снова удержал ее, но потом отпустил и тоже встал. Он знал, что она хочет узнать фамилию отца. Вероятно, она надеялась спросить его, прежде чем его увезут.
— На самом деле, в данный момент ее больше беспокоит его динь-дон, чем фамилия, — прорычал Люциан, доказывая, что он был не только в мыслях Бэзила, и все еще там находился, но и в мыслях Шерри.
— Его что? — вздрогнув, спросил Бэзил.
— Наказание за вмешательство в жизнь замужней женщины, — напомнил ему Люциан. — Они разорвут его на куски. Термин Брикера, не мой, если ты помнишь, — добавил он с достоинством.
Бэзил огляделся, намереваясь успокоить Шерри, но она каким-то образом исчезла в те несколько секунд, когда он отвлекся.
— Куда она подевалась? — пробормотал он, направляясь к площадке между лестницей, ведущей в магазин, и лестницей, ведущей к двери в переулок. Обе двери были закрыты, и он понятия не имел, куда она вышла.
— Она потащила Брикера через магазин, — спокойно сказал Люциан, следуя за Бэзилом, когда тот бросился вниз по лестнице. — Она хочет, чтобы он отвез ее в дом силовиков.
Когда Бэзил вошел, магазин показался ему пустым, но он огляделся, чтобы убедиться. Но никого не увидел, выскочил на тротуар и стал вглядываться то в одну, то в другую сторону. Выругавшись, когда не увидел ни Шерри, ни молодого охотника, он нетерпеливо повернулся к магазину, а затем поспешил обратно к двери и открыл ее, чтобы крикнуть: — В какой стороне внедорожник?
— Расслабься, — сухо сказал Люциан. — Брикер не уедет без меня. Внедорожник…
— Что? — спросил Бэзил, когда его брат остановился, подняв руку, и потрясение отразилось на его лице.
— Маленький засранец просто уехал без меня, — удивленно сказал Люциан.
Посмотрев в ту сторону, куда указывал Люциан, Бэзил увидел черный внедорожник, который уже сливался с потоком машин. Слово, которое он использовал при том, было намного хуже, чем маленькое дерьмо, которым Люциан назвал Брикера.