Александр кивнул. — Сказать по правде, я не знаю, как он это воспринял. Я хотел спрятаться как можно дальше, чтобы он меня не нашел.

— И выбрал Канаду? — спросила Шерри, поморщившись, — а почему не Флориду, где тепло и уютно?

— Дорогая, здесь, в Южном Онтарио, зимой на полтора часа темнее, чем во Флориде. Для пары молодых вампиров, жаждущих вечеринки, чем дольше длится темнота, тем дольше вечеринка. Кроме того, кто-то сказал нам, что здесь девочки… э… дружелюбнее.

— Это были твои решающие факторы? — сухо спросила она. — Тьма и шлюхи? Правда? Боже, ты был действительно молод.

— Мы все когда-то были такими, — весело сказал он.

Покачав головой, она махнула ему, чтобы он продолжал. — Итак, вы с Беном приехали в Канаду…?

— Да, — вздохнул он, — я находился вдали от дома, отец не знал где я и что задумал, поэтому не мог наказать меня, и я немного сошел с ума. Мы всегда веселились. Мы покупали пакеты смешанной крови, и, по правде говоря, я думаю, что Бен мог взять пару пакетов с черного рынка, к которым мы не должны были прикасаться. Пару раз я знал, что находился под чем-то большим, чем алкогольный кайф, — он сделал короткую паузу, выражение его лица стало задумчивым, а затем он вздохнул и покачал головой, — во всяком случае, в таком состоянии я был, когда встретил твою мать.

— Я уже сказал, что не знал, замужем ли она была или нет, я просто заглянул ей в голову, чтобы убедиться, что ее влечет ко мне, и все. И это правда, но на самом деле, я был не в состоянии погрузиться глубже. Я был настолько не в себе, что даже не уверен, что почуял бы, что она была замужем. Я имею в виду, возможно, одна из других девушек должна была что-то сказать, не так ли? Если так, то я зашел слишком далеко, чтобы понять это.

Бэзил заерзал у нее за спиной, и Шерри, оглянувшись через плечо, увидела, что он нахмурился. — Наночастицы очистили бы тебя относительно быстро. Ты сказал, что сидел с ними, пока они не ушли. К тому времени у тебя должна была проясниться голова и… о, — закончил он со вздохом.

— Что «О»? — спросила Шерри, нахмурившись и повернувшись к отцу.

— Бэзил просто прочел мои мысли, — объяснил ей Александр, — и обнаружил, что, как я уже сказал, мы покупали это в пакетах. Почти каждый вечер у нас на заднем сиденье машины стоял холодильник с пакетами, и мы извинялись, говоря, что собираемся отлить, но вместо того, чтобы пойти в туалет, выскальзывали оттуда, чтобы отсосать еще один-три пакета. Мы делали это каждый раз, когда наш кайф проявлял малейшие признаки истощения.

— Ты был под кайфом? — уточнила Шерри.

Он кивнул. — По правде говоря, если бы твоя мать не была такой очаровательной, я не уверен, что узнал бы ее в приемном покое. Я не помнил большинство женщин, с которыми спал в то время.

Шерри закусила губу. То, что он был не в себе, не оправдывало того, что он сделал, но, конечно, это были смягчающие обстоятельства? Может быть?

— Я сказал тебе это не для оправдания своих поступков. Нахождение в таком состоянии не снимает с меня ответственности за свои действия. Я сам решил находиться в таком состоянии, уйдя из дома и сделав именно то, что сказал мой отец, причиняя кому-то боль, — тихо сказал Александр, — я узнал об этом только два месяца спустя. И когда понял… ну, это был сигналом к пробуждению. Я не прикасался к смешанной крови с того дня, как увидел, как твою мать везут в больницу.

— Шерри сказала, что с тех пор ты также ни с кем не встречался, — сказал Бэзил, и это прозвучало как вопрос.

Александр кивнул. — Это было не так… ну, я просто посвящал все свое время Шерри, и у меня не было времени на женщин, — он перевел взгляд на Шерри и шагнул вперед, чтобы ухватиться за прутья, — так что, как видишь, я действительно заслужил свое наказание. И все будет не так уж и плохо. Мне было всего девятнадцать, и я все еще молод, поэтому быстро поправляюсь. Все закончится в мгновение ока, — сказал он с напускной бравадой.

Выражение его лица стало серьезным, и он добавил: — Только… Ты — моя дочь. Я люблю тебя, Шерри, и люблю с той минуты, как увидел твое морщинистое красное личико в больнице. Надеюсь, ты простишь меня за то, что я сделал с тобой и твоей матерью. Я хочу продолжать быть частью твоей жизни.

У нее был отец. Тот, кто всегда был рядом и всегда будет рядом, поняла Шерри. Слезы застилали ее глаза, она начала кивать, а затем резко повернула голову на звук открывающейся двери. Люциан вошел в холл, Мортимер следовал за ним по пятам. Ее десять минут прошли.

Повернувшись к отцу, она потянулась через решетку, чтобы сжать его руку, и выпалила: — Я тоже тебя люблю, — и повернулась, чтобы пройти мимо Люциана и Мортимера, опустив голову, чтобы они не видели ее слез.

Она не замедлила шаг, пока не оказалась снаружи здания, а затем развернулась, чтобы схватить Бэзила за переднюю часть рубашки и спросила: — Он лгал, когда говорил, что все закончится в мгновение ока, не так ли?

Бэзил поморщился. — Боюсь, что так. Несмотря на то, что ему было всего девятнадцать, требуется время для исцеления каждого… э… круга наказания, — закончил он, наконец.

— Тогда ты должен сделать для меня две вещи, — твердо сказала Шерри.

— Какие именно вещи? — осторожно уточнил он.

— Ты должен принести мне пару пакетиков смеси крови с черного рынка, возможно, крови того, кто принимал морфий. И ты должен отвести меня к нему прямо перед наказанием, я имею непосредственно перед этим.

— Милая, — вздохнул Бэзил. — Наночастицы удалят морфий из его организма задолго до того, как наказание закончится.

— Может, и так, а может, и нет. Если наночастицы заняты его лечением, они могут оставить морфий до тех пор, пока не закончат свое дело, — заметила она, и когда он сделал паузу, чтобы обдумать это, Шерри добавила: — И это лучше, чем ничего не делать.

Некоторое время он молча смотрел на нее, потом вздохнул и кивнул. — Хорошо.

— Неужели? — удивленно спросила она.

Бэзил кивнул. — Я люблю тебя, Шерри. И я не хочу видеть тебя несчастной или обеспокоенной наказанием твоего отца, так что если это успокоит тебя, я сделаю это.

— Ты действительно думаешь, что это не сработает? — спросила она со вздохом.

— Не знаю, — серьезно признался он, и она ему поверила.

«Что означало, что это может сработать», — с надеждой подумала Шерри, а затем позволила себе переключиться на то, что вытесняло беспокойство за отца: — Ты сказал во внедорожнике, а потом еще раз повторил, что любишь меня? Ты серьезно?

— Да, — просто ответил он с уверенным выражением лица.

— Но мы не так давно знаем друг друга.

— Значит, ты не это имела в виду, когда сказала, что любишь меня? — с беспокойством перебил ее Бэзил.

— О конечно, именно это, — заверила она его, скользнув в его объятия. — Я поняла это, когда была у Лео. Ты идеально мне подходишь, Бэзил. Ты — нежная душа с большой одаривающей любовью. Ты добрый и у тебя отличное чувство юмора. Я никогда ни с кем так не улыбалась, и не радовалась, как с тобой… — Она беспомощно пожала плечами. — Я счастлива с тобой. Я не чувствую тревоги или беспокойства. Мне не нужно редактировать то, что я говорю или думаю, боясь, того что ты будешь думать обо мне. Я могу быть сама собой и знать, что тебе этого достаточно.

— Этого более чем достаточно, — заверил ее Бэзил и наклонился, чтобы поцеловать, но она остановила его, зажав ему рот рукой.

Изогнув одну бровь, Шерри спросила: — Разве ты не собираешься рассказать мне, почему ты любишь меня?

Выпрямившись, он кивнул, взял ее за руку и пошел через двор.

— Куда мы идем? — удивленно спросила она.

— Куда-нибудь, где мы сможем поговорить, — объявил Бэзил, переходя на бег, и через несколько мгновений он уже провел ее через французские двери в нечто среднее между кабинетом и библиотекой.

— Чей это кабинет?.. — Ее вопрос закончился испуганным вздохом, когда Бэзил внезапно притянул ее к себе и поцеловал. Шерри заколебалась, но потом обняла его и поцеловала в ответ, прижимаясь к нему всем телом.

Когда он прервал поцелуй, прикусив ее ухо, чтобы сказать «мозг», она моргнула и отшатнулась в шоке.

— Что?

— Я люблю твой мозг, — объяснил он, — тебе же нужен был список того, что я люблю в тебе, и это одно из качеств. Мне нравится, как ты думаешь.

— О, — сказала она с облегчением, — на минуту я подумала, что мы перешли из ночи страха в Зомбиленд.

— Что? — спросил он с недоумением, видимо, не понимая ее ассоциации.

— Ничего, — сказала она и улыбнулась. — Мне тоже нравится, как ты думаешь.

— М-м-м. — Бэзил притянул ее к себе и наклонился, чтобы поцеловать в шею. — Мне нравится твое чувство юмора. И ты заставляешь меня смеяться больше, чем когда-либо прежде.

— Это мило, — выдохнула Шерри, откидывая голову в сторону, когда его губы скользнули вниз по ее шее и по краю футболки, которую она надела этим утром.

— И я думаю, что ты добрая, — сказал он ей, оттягивая вырез вниз, чтобы провести языком по верху ее лифчика. — И умеешь прощать. Мне это тоже нравится в тебе, — добавил он, взяв чашечку лифчика за край и потянув ее вниз, чтобы освободить ее грудь, — и я люблю твои соски, — пробормотал он, даже когда взял один, посасывая его между зубами.

Шерри застонала и схватила его за голову и плечо, когда он облизал и начал сосать ее.

Отпустив ее грудь, он поднял голову и добавил: — И я люблю твою страсть, — когда он скользнул рукой между ее ног и обхватил ее через джинсы. Затем он поймал ее возбужденный крик губами и снова поцеловал.

Шерри яростно сосала его язык и двигалась под его рукой, когда он надавливал. Затем она скользнула рукой вниз, нашла его член сквозь джинсы и крепко сжала.

— Боже, как я люблю твои амбиции, — пробормотал Бэзил, подхватывая ее за бедра и усаживая на край стола.

— Бэзил, — простонала Шерри, хватая его за бедра и притягивая к себе.

— Я также люблю твои волосы. Он поймал ее прядь и потянул ее голову назад для еще одного поцелуя, затем потянул сильнее, пока ее лицо не поднялось вверх, обнажив шею, а затем прикусил ее кожу, прежде чем добавить: — Такая мягкая, такая круглая.