Глава 11

Джейк остановился у французских дверей студии и заглянул в окно. Он не удивился, увидев, что Николь не работает. Он ожидал, что информация, которую ей дали, нарушит ее способность сосредоточиться. Однако он был обеспокоен тем, что она просто стояла посреди студии, уставившись на свои непокрытые картины. Он подозревал, что на самом деле она не видела портретов. Она ссутулилась, и Джейк был уверен, что прекрасно понимает, что она чувствует. То же самое он почувствовал, когда ему было восемнадцать и ему рассказывали о бессмертных. Преданный, сбитый с толку, Как будто мир был не таким, как он думал.

Джейк не постучал, а просто открыл дверь. Николь не обернулась, но по тому, как она напряглась, он понял, что она знает о его присутствии.

— Я пришел узнать, все ли с тобой в порядке, — тихо спросил он. — Я знаю, что это слишком много, чтобы принять.

Она фыркнула, и Джейк криво усмехнулся.

— Да, пожалуй, это еще мягко сказано. Поверь мне, я знаю. Был там, сделал это, и у меня есть целый шкаф, полный футболок, чтобы доказать это, — тихо сказал он.

— Ты сказал, что тебя обратили, когда на тебя напали? — тихо спросила Николь.

Джейк кивнул, но потом понял, что она его не видит, поэтому откашлялся и сказал: — Да.

— Когда это было?

— Семь лет назад, плюс-минус шесть месяцев, — ответил он и спросил себя, о чем она думает, когда она кивнула. Он хотел бы видеть ее лицо, но она все еще стояла к нему спиной.

— Это из-за кризиса со здоровьем ты сбежал?

Джейк вздохнул и закрыл дверь. Он подошел к ближайшему из полудюжины вращающихся стульев, стоявших в комнате, и сел на него, прежде чем сказать: — Да, но это была последняя капля.

Николь молчала в течение минуты и затем спросила: — А какая была первая?

Вопрос удивил его, и он помолчал, прежде чем сказать: — Первая была больше похожа на поток, чем на каплю.

— Что именно произошло? — подсказала она.

— Это случилось, когда мне было восемнадцать, и мать с отчимом усадили меня и рассказали о бессмертных, о том, что они, мой брат и все Нотте, которых я когда-либо встречал, а это была вся семья, которую я знал, принадлежали к этому избранному виду.

— Вся семья, которую ты знал? — спросила Николь, с любопытством глядя на него. — Нотте — семья твоего отчима. А как же семья твоих родителей?

— У моей матери были брат, сестра и родители, а у отца — два брата и родители. Очевидно, с обеих сторон были двоюродные братья и бабушки с дедушками.

— Но ты с ними не общался? — спросила она.

Джейк покачал головой. — Они не одобряли брак моих родителей. Со стороны матери — потому что они евреи, а отец католик. С отцовской стороны это было сочетанием этого и того факта, что, по их мнению, моя мать пришла не с той стороны. У отца были деньги, у матери — нет. Родители отца ожидали, что он женится на милой девушке из сравнительно богатой католической семьи, а не на бедной еврейской девушке, у которой даже не было собственного дома. Так что… — пожал он плечами. — После смерти отца мама была со мной почти одна.

Джейк сделал паузу, но когда она ничего не ответила, он продолжил: — Думаю, она отчаянно боролась, когда встретила Роберто, работала на двух работах, чтобы содержать нас, и посещала вечерние курсы в университете в надежде получить лучшую работу, чтобы улучшить наше материальное положение. Насколько я понимаю, у нее не было времени на романтические отношения, и она заставила Роберто упорно потрудиться, чтобы завоевать ее.

— Он был бессмертен?

Джейк кивнул. — И он обратил ее.

— Но не тебя? — нахмурившись, спросила Николь.

— Я был ребенком, — пожал плечами Джейк. — Я так понимаю, они не одобряют обращение детей.

— Но почему они не обратили тебя, когда тебе было восемнадцать? — спросила она.

— Насколько я понимаю, таков был план, — с гримасой признался Джейк и пояснил: — Мне сказали об этом в день моего восемнадцатилетия. Моя мать думала, что это будет великий подарок, чтобы рассказать мне все о бессмертных, а затем предложить использовать ее шанс превратить меня в одного из них.

— Но она этого не сделала, — уверенно возразила Николь и, приподняв бровь, спросила: — Ты ей не позволил?

Джейк неловко поерзал, а потом вздохнул и сказал: — Ты должна понять, я был любителем ужастиков. Я смотрел все фильмы про монстров. Они до смерти меня напугали, и я спал с ночником до двенадцати лет, но все равно любил их смотреть. Я был без ума от фильмов ужасов. Он слегка покачал головой, вспоминая. С тех пор он потерял вкус к ужастикам, но тогда он был зависим от них, и это не очень помогло ситуации. — Когда я был ребенком, у них не было ваших «Сумерек» и «Истинной крови». В каждом кино, где появлялись вампиры, они были плохими парнями, и типы вроде Ван Хельсинга были хорошими парнями, бегающими за ними и избавляющими мир от их зла.

Джейк поморщился. — В общем, на мой восемнадцатый день рождения мама сказала мне, что не только мой отчим и весь его клан — шайка кровососущих дьяволов. Что она позволила ему превратить себя в одного из них, и что сводный брат, которого я обожал и о котором заботился, тоже — вампир… и я жил со всеми ними, ничего не подозревая все это время.

— Серьезно? — с подозрением спросила Николь. — До того, как они сказали тебе, кто они, ты понятия не имел?

— Они позаботились, чтобы я этого не узнал, — тихо сказал Джейк. — Я подозреваю, что они использовали какой-то контроль сознания, чтобы держать меня в неведении, пока они кормили, или немного затуманивали мою память, ничего не стирая, но добавляя кое-что, чтобы объяснить несоответствия. Он пожал плечами. — До этого я понятия не имел, что живу с монстрами.

— И в тот момент ты не согласился на изменение, — тихо сказала Николь.

Это был не вопрос, но он воспринял его как вопрос. — Нет. Я был шокирован, испуган, оттолкнут. Все они вдруг стали для меня чудовищами, а я не хотел быть чудовищем.

— Должно быть, тебе было тяжело, — тихо сказала Николь, садясь на табурет рядом с ним.

Джейк колебался и затем качал место немного к ней и сказал рассудительно: — Вероятно, не тяжелее, чем сейчас тебе.

Николь криво улыбнулась, но покачала головой. Покачивая одной ногой табурет из стороны в сторону, она сказала: — Для меня это немного шок, узнать, что такие вещи существуют. Но для тебя… — нахмурилась она и серьезно посмотрела на него. — Это была твоя семья. Ты должен был — я не знаю, почувствовать себя одиноким?

Джейк кивнул. Он чувствовал себя одиноким. Он также чувствовал себя преданным, покинутым, потерянным. — В тот момент мне казалось, что я только что узнал, что в четыре года осиротел и все эти годы, с тех пор как Роберто появился в нашей жизни, жил в мире фантазий. По правде говоря, в тот день я сбежал от них эмоционально, а мой уход семь лет назад был просто физическим продолжением того, что произошло эмоционально много лет назад.

— Почему ты не убежал тогда, в восемнадцать лет? — с любопытством спросила она. — Я имею в виду, если ты чувствовал, что они монстры…

— Мой брат, — тихо сказал Джейк. — Я злился на мать за то, что она позволила Роберто обратить ее, но я был близок со своим младшим братом Нейлом, и он не виноват, что родился бессмертным. Кроме того, логически, после того, как она все объяснила, я понял, что они не монстры.

— Но какая-то часть твоего сознания все еще считала их монстрами, — предположила Николь.

Джейк кивнул. — Восемнадцать лет тренировок на фильмах ужасов не так-то просто уничтожить.

— А потом тебя обратили, чтобы спасти жизнь? — прокомментировала Николь.

— Да. — Губы Джейка скривились при воспоминании. — Моего босса, Винсента Аржено, который к тому же приходится Маргарет племянником, преследовал человек, пытавшийся разрушить его жизнь. Они напали на меня и ударили ножом прямо в сердце. Когда Винсент нашел меня, я умирал, и он обратил меня, чтобы спасти мою жизнь. Я проснулся бессмертным… и плохо с этим справился.

— Почему? — тихо спросила Николь. — Конечно, лучше быть бессмертным, чем мертвым.

— Ты так думаешь, не так ли? — сказал Джейк, ухмыляясь, а потом опустил голову. — Мне был пятьдесят один год, я был несчастен и озлоблен, — криво улыбнулся он и снова поднял голову, встретившись с ней взглядом. Она молчала, ожидая и желая понять, поэтому он должен был объяснить. — В то время я находился в довольно темном месте. У меня было счастливое детство, но, узнав обо всем, я почувствовал, что детство было зеркальным. После этого я шел по жизни, чувствуя себя сиротой. Кроме того, все вышло не так, как я планировал. У меня не было ни жены, ни детей, никого, кроме моей семьи, и, насколько я мог судить, они были монстрами. К тому времени, когда на меня напали, я чувствовал себя одиноким и усталым, и, честно говоря, я был в том месте, где я просто убивал время и ждал своего конца… а потом на меня напали. Я помню, как лежал на полу в офисе и думал: — Вот и конец моей истории. Ни одиночества, ни разочарования, ни предательства… а вместо этого я проснулся вампиром.

— Ты все время говоришь вампиры, но ты сам сказал мне, что вы, ребята, не вампиры, — тихо заметила Николь.

— Да, — Джейк слабо улыбнулся. — Но я так долго думала о них как о вампирах… — пожал он плечами. — От старых привычек трудно избавиться.

Николь помолчала с минуту, потом наклонила голову и, нахмурившись, посмотрела на него. — Пятьдесят один?

Джейк криво усмехнулся. — Когда меня обратили, да. Сейчас мне пятьдесят восемь.

— Ты не выглядишь на пятьдесят восемь, — твердо сказала она и спросила: — Это как-то связано с нанотехнологиями?

Он кивнул. — Они были запрограммированы на то, чтобы поддерживать хозяина в наилучшем состоянии. Я не думаю, что разработчики намеревались включить возраст, но нанокомпьютеры в основном причудливые, гибридные компьютеры, а компьютеры довольно буквальны. Каждый бессмертный выглядит где-то между двадцатью пятью и тридцатью.

Николь что-то посчитала в уме, а затем спросила: — Так Маргарет?..