Глава 10

Джейк вздохнул и откинулся на спинку сиденья. Похоже, ему придется сделать это с Данте и Томаззо. Он не учел это в уравнении, когда решал, как подступиться к этому. Теперь он не знал, как, черт возьми, рассказать Николь все, что хотел.

— Джейк? — спросила Николь, когда молчание затянулось.

Он выдавил из себя улыбку и сел. Он решил, что в любом случае придется действовать по плану. Поставив локти на стол, он сжал пальцы и попытался собраться с мыслями. Раньше он придумал хорошую вступительную фразу, но сейчас не мог вспомнить ее. Сдавшись через мгновение, он опустил руки и увидел, что не только Николь, но и Данте с Томаззо выжидающе смотрят на него. Очевидно, пришло время посрать или слезть с горшка, решил он и просто начал. — Ты — моя спутница жизни.

Джейк услышал слова, слетевшие с его губ, но не был уверен, как, черт возьми, это произошло. Он собирался дойти до этой части. Он собирался начать с того, что ее гидромассажная ванна была отравлена. Что он умер бы, будь он смертным, но он им не был. Затем поработать над тем, что он был бессмертным, и объяснить, что это такое, и что он, как бессмертный, мог сделать. И, наконец, закончить словами: «я не могу читать или контролировать тебя» и «это предполагает, что ты моя спутница жизни». Все это закончилось бы тем, что она бросилась бы в его объятия со словами: «О, Джейк, это замечательно! Возьми меня в спутницы жизни», — вот о чем он мечтал и на что надеялся… или она схватила бы крест и кол, не обязательно в таком порядке, а затем выгнала бы его из своего дома.

— Что?

Джейк взглянул на Николь и увидел, что она смотрит на него с полным непониманием. Джейк открыл было рот, но тут же закрыл его и, взглянув на кузенов, пробормотал: — Кое-какая помощь сейчас была бы кстати.

— О нет, Пиноккио, — рассмеялся Данте. — Здесь ты сам по себе.

Джейк нахмурился и выдавил из себя: — Я думал, ты сказал, что пришел помочь?

— Нет, если ты собираешься так вести себя, — весело сказал Томаззо.

Тихо выругавшись, Джейк оглянулся на Николь и заставил себя улыбнуться. — Мне очень жаль. Забудь, что я сказал. Это было ошибкой. Я хотел сказать, что… Николь, Я не болен. Меня отравили.

Николь несколько раз моргнула и смущенно покачала головой. — Что?

Да, она восприняла это не лучше, чем вопрос о спутнике жизни, и он не удивился. Нина сказала, что Маргарет играла с воспоминаниями Николь, а Данте и Томаззо укрепляли их, чтобы она могла расслабиться и работать. Он знал, что это значит. Маргарет, должно быть, стерла большую часть ее воспоминаний о той ночи, когда его вырвало кровью в джакузи. Джейк пытался понять, как с этим справиться, когда Данте вмешался с обещанной помощью и сказал: — Николь, вспомни ту ночь, когда Джейк заболел. Ты была в студии, слышала, как его рвало, вышла проверить его и…

Николь резко откинулась назад, как будто Данте физически ударил ее воспоминаниями, и Джейк не сомневался, что она чувствовала себя именно так. Данте привел ее к воспоминаниям, а потом, наконец, позволил вспомнить, что произошло. Он с беспокойством наблюдал, как она побледнела, потом покраснела и снова побледнела.

— Клыки, — выдохнула Николь, ее мысли явно обратились внутрь, когда она вспомнила ту ночь.

Джейк поморщился, его охватило чувство вины, когда он вспомнил, как пытался укусить ее.

— Ты пытался укусить меня, — с ужасом вспомнила она.

— Мне очень жаль, — сразу же сказал Джейк, почти утопая в чувстве вины. Он никогда никого не кусал за семь лет, прошедших с тех пор, как его обратили, но он был не в себе от потери крови и жажды крови, и от нее так хорошо пахло. Запах и звук живительной жидкости, пульсирующей в ее венах, искушали его сверх всякой меры. — Я никогда не причиню тебе вреда. Клянусь.

— Но ты пытался, — заметила она. — Ты пытался укусить меня.

Джейк поморщился. От этого никуда не деться.

— Жалок, — сказал Томаззо, печально качая головой, и Джейк смущенно взглянул на него.

— Что? — спросил он.

— Похоже, ты плохо справляешься с эмоциональными ситуациями, Пиноккио, — сказал Данте за брата. — Ты просто жалок.

Джейк разочарованно нахмурился. — Ну, если ты такой умный, почему бы тебе не сказать мне, как я должен вести себя?

Данте обменялся взглядом с Томаззо и повернулся к Николь. — Ты доверяешь Маргарет?

— Да. — Она медленно произнесла это слово.

— Ты же не думаешь, что она подвергла бы тебя в опасности или отправила в твой дом опасных людей? — спросил Томаззо.

— Нет, конечно, нет, — сказала Николь более уверенно. — Маргарет всегда была добра и поддерживала меня и мою семью. Она сама почти как семья.

— Значит, ты знаешь, что с нами ты в безопасности, — просто сказал Данте и добавил: — И как бы безумно ни звучал Джейк, с ним ты тоже в безопасности.

Николь позволила дышать медленно, вздохнула и немного расслабилась в своем кресле. — Да. Я думаю, что должна.

Данте кивнул, а затем предупредил ее: — Теперь ты вспомнишь и узнаешь кое-что, что выведет тебя из себя.

— Кое-что из этого покажется тебе безумным, — добавил Томаззо.

— Но ты должна просто слушать, сохранять спокойствие и помнить, что ты в безопасности.

Джейк переводил взгляд с одного близнеца на другого. За все время, что он их знал, он не слышал от них много слов, а он знал их с четырех лет. У Роберто Конти Нотте были деловые интересы в Италии, и после того, как он женился на матери Джейка, семья проводила лето, Рождество и большинство других школьных каникул в Италии. Данте и Томаззо часто навещали Кристиана, и Джейк смотрел на них с мальчишеским обожанием. Он хотел вырасти таким же, как они… по крайней мере, до восемнадцати лет, когда родственники решили, что он достаточно взрослый, чтобы знать правду о них… что они бессмертные. Что он отличается от них… и никогда не сможет стать таким, как они, не став тем, кого он всегда считал злым и плохим.

Джейк вырос на вампирских фильмах, а в этих фильмах вампиры всегда были плохими парнями. Узнать о существовании вампиров было все равно, что проснуться посреди фильма ужасов. Еще хуже было узнать, что его мать обратили, а младший брат, которого он обожал с самого рождения, тоже был бессмертным. Но самым непростительным было то, что все они, включая его младшего брата, использовали свои способности, чтобы контролировать его, не давая ему понять, кто они такие, прежде чем он станет достаточно взрослым, чтобы решить, хочет ли он присоединиться к ним.

После этого Джейк избегал остальных членов семьи, но не мог поступить так же со своим младшим братом. Нейл не виноват, что родился таким, каким был, поэтому общение Джейка с семьей ограничивалось в основном братом и матерью. Он избегал остальных, насколько мог, но было практически невозможно избегать Нотте, которые не хотели, чтобы их избегали… если только ты не сбежал и не исчез, чего он не делал, пока не превратился в одного из «плохих парней».

— Вот так, — сказал Данте, и Джейк тупо уставился на него.

— Что?

Данте и Томаззо обменялись взглядами, одновременно покачали головами, а затем Томаззо сказал: — Николь готова тебя выслушать. Скажи ей.

— Сказать ей что? — с тревогой спросил он. Он надеялся, что эти двое сделают это за него. Казалось, они действительно собирались это сделать.

— Мы здесь, чтобы помочь, а не сделать это за тебя, — сухо сказал Данте.

— Кроме того, может быть, объясняя, ты сам лучше поймешь, — тихо сказал Томаззо.

Джейк молча посмотрел на него, потом перевел взгляд на Николь. Она неуверенно смотрела на них троих, готовая слушать, но явно не была уверена, что ей понравится то, что сейчас произойдет. Проблема была в том, что он тоже не был уверен. С несчастным видом выдохнув, он сказал: — Я,… видишь ли…

Он беспомощно повернулся к Данте, а тот раздраженно фыркнул и, повернувшись к Николь, объявил: — Мы — вампиры.

— Вовсе нет! Нет, — сразу же возразил Джейк, ободряюще улыбаясь, Николь.

— Да, — возразил Томаззо.

Джейк хмуро посмотрел на него, а затем заверил Николь: — Мы не они. Мы бессмертные. Вампиры — проклятые, бездушные мертвецы. Мы не прокляты, не бездушны и не мертвы. На самом деле, меня обратили семь лет назад, чтобы спасти мою жизнь.

— Да, но мы все еще кровососы, кусающие за шею, — сказал Данте Николь. — И это то, о чем все думают, когда думают о вампирах, так что можешь называть нас просто вампирами.

— Мы не кровососы, кусающие шеи! — рявкнул Джейк, с тревогой глядя на Николь, боясь, что они ее отпугнут. — Я никогда, никогда никого не кусал. И эти парни делали это, только пользуясь услугами банка крови, потому что должны были выжить. Мы употребляем упакованную кровь из банков крови, это похоже на переливание при гемофилии. Я никогда никого не кусал, — повторил он.

— Ты пытался укусить ее, — напомнил ему Томаззо.

— Как какой-нибудь монстр, — добавил Данте.

Джейк мотнул головой в сторону мужчины и чуть не зарычал от досады. — Я был болен, мучился и потерял голову от потери крови. Я не монстр.

— Мы тоже, — тихо сказал Данте.

Джейк откинулся назад, словно его ударили. С тех пор как Джейк узнал, кем стала его мать и кем была семья Нотте, он думал о них как о монстрах. Из тех, кто ведет себя дружелюбно и заманивает тебя конфетами и печеньем, как Гензель или Гретель. Только однажды они заманили тебя в свой маленький домик в лесу, и вместо того, чтобы выдать себя за ведьм, они выпустили клыки и заключили тебя в темные объятия, чтобы высосать твою кровь.

Он боялся их, признал Джейк. В детстве он смотрел все эти фильмы ужасов, называл людей, которых знал всю свою жизнь, вампирами и боялся их. А потом, когда его обратили, он испугался, что теперь, став одним из них, он тоже стал монстром. Но когда он пытался укусить Николь в ту ночь, когда ему было так плохо, он был не в себе и чувствовал себя чертовски виноватым с тех пор, как проснулся. Монстры не чувствовали себя виноватыми.

Джейк понял, что обращение не изменило его. Внутри он был все тем же человеком, с теми же ценностями и убеждениями. Он просто был здоровее, выглядел моложе, был чертовски сильнее и, вероятно, будет наслаждаться гораздо более долгой жизнью.