В голове Гермионы раздался щелчок, и последний кусочек пазла встал на свое место. Она внутренне подобралась, готовясь к борьбе. Теперь, когда враг был перед ней и стали понятны его мотивы, оставалась лишь одна мелочь — победить.

— Каждый хозяин креста, носивший его, наделял меня толикой своих сил, — продолжала Оливия, словно ей хотелось выговориться за все века молчания. — И я долго копила их, понимая, что любое неверное действие может снова привести меня к бессилию, а я больше не хотела веками спать внутри куска серебра. Прошло много лет, прежде чем владельцы медальона стали поддаваться моему влиянию и выполнять нехитрые поручения, обнаруживая в себе внезапные желания что-то сделать. Поиски продлились очень долго по человеческим меркам, но время перестало быть для меня угрозой, ведь оно больше не несло в обозримом будущем смерть. В конце концов мои исследования увенчались успехом, и я нашла то, что искала.

— Обряд воскрешения, — пробормотала Гермиона, широко раскрытыми глазами глядя на задумчиво перемещающегося по комнате призрака. Только она больше не ощущала в себе сочувствия. Собранный из кусочков пазл явил картину столь ужасную, что, даже увидев жизнь Оливии так ярко, фактически прожив её, Гермиона больше не могла найти в себе сострадания к обманутой и жестоко убитой волшебнице.

Оглушенный Поллукс вдруг слабо застонал, и Гермиона перевела взгляд на него. Он пока оставался без сознания, хотя она была готова еще раз метнуть в него заклинание. В глаза бросилась цепочка на его шее, и вспомнилось, как он постоянно касался её, разговаривая, как показалось вначале, сам с собой.

— У Поллукса на груди крест Броуди, не так ли? — спросила Гермиона, и Оливия кивнула, подтверждая очевидное. — Значит, это с тобой он разговаривал, когда кричал, что я принадлежу ему, и терзался, дотронуться до меня или нет, словно ему кто-то запрещал.

— Поллукс, — Оливия покачала головой, будто строгая мать, недовольная поведением своего ребенка. — Он оказался слишком силен и долгое время подавлял меня, хотя я накопила достаточно сил, чтобы подчинить себе волю любого. Его предшественник оказался податливей. Поначалу.

— Предшественник? — Гермиона непонимающе нахмурилась и незаметно сделала шаг вперед, стараясь не смотреть на палочку Уорвика, валяющуюся возле кровати. Оливия улыбнулась и охотно, будто была рада поделиться своими достижениями, принялась рассказывать:

— Его звали Алан Мор, и это он начал собирать коллекцию древних магических артефактов в середине века, потом начав торговать ими. Он был первым хозяином этой лавки, и однажды ему в руки попал мой крест. Мне удалось наделить медальон особой притягательной силой, чтобы каждый, кто подержит его в руках, непременно захотел надеть его.

— Чтобы ты могла выкачивать энергию из носящего его человека? — стараясь сохранять интонацию своего голоса нейтральной, чтобы не выдать эмоций, спросила Гермиона и еще немного сместилась вперед к кровати.

Оливия лишь улыбнулась вместо ответа и продолжила:

— Веками взаимодействуя с хозяевами креста, я поняла одну вещь: чтобы люди делали то, что хочу я, надо крепко переплести свою волю с их собственными желаниями. Лучше всего это получается, если играть на их тайных страстях и пороках. С Аланом это прекрасно сработало, так же как со всеми остальными. Но в самом конце он отказался подчиняться…

— И зверски убил тех четверых девушек, которых похитил для тебя? — как ни старалась Гермиона, отвращение все же проскользнуло в её голосе.

— Я этого не хотела, — Оливия покачала головой, впрочем, без особого сожаления. — Мне нужна была лишь одна. Живая. Но Алан вошел во вкус после первого убийства, и его уже было не остановить. Сама того не ведая, я разбудила зверя.

— Где он сейчас?

— Умер, продав незадолго до своей смерти магазин со всей коллекцией антиквариата Поллуксу за бесценок.

Гермиона задумалась. Если призраки девушек, живущие в подвале, утверждают, что не смогут обрести покой, пока жив их убийца, то что-то не сходится. Ведь, по словам Оливии, Алан мертв. И очевидно, именно об этих девушках писал ей Гарри — нераскрытые дела о похищении времен той истории с мантией-оборотнем, опозорившей министерского чиновника на совещании. Видимо, Алан поведал об этом Поллуксу, а тот рассказал Гермионе на их встрече в «Трех метлах».

— Значит, так Поллукс получил твой крест? Вместе с магазином? — до палочки оставалось всего несколько шагов, и Гермиона решила задавать как можно больше вопросов, чтобы отвлечь словоохотливого призрака.

Оливия кивнула, улыбкой подтверждая догадку своей собеседницы, и продолжила:

— У братьев Уорвик было сложное детство, из которого они вынесли одно тайное порочное желание — жажду власти и доминирования над женщинами. Долгие годы Поллуксу удавалось подавлять его, но накопленное напряжение требовало выхода. Его стремление заполучить в свои руки красивую умную девушку совпадало с моими планами, и я помогла ему. Слегка подтолкнула.

— И он дал в журнал объявление, на которое откликнулась я, — Гермиона почувствовала, как по спине стекает пот. Непрерывно перемещающаяся по комнате Оливия вдруг неумышленно преградила ей дорогу к палочке и замерла в задумчивости. Проходить сквозь привидение Гермионе совершенно не хотелось, особенно после всего услышанного.

— Он переписывался не только с тобой. Но лишь ты оказалась достаточно смелой, чтобы прийти на личную встречу. Признаюсь честно, я не слишком верила в способность всю жизнь прожившего в одиночестве мужчины очаровать тебя настолько, чтобы убедить пойти с ним добровольно.

— Поэтому ты подсказала ему опоить меня зельем? И чтобы запутать тех, кто стал бы меня искать, он назвался другим именем. Твоим, — Гермиона почувствовала, как её снова начинает трясти от переполняющих эмоций. — Оливия Джеймсон — Джеймс Олливер. Кто бы мог подумать, что преступник, которого разыскивает аврорат, — женщина. Да еще и призрак. Всё остальное, что творил Поллукс, ты тоже нашептала ему на ушко? Империус для моих друзей, Обливиэйт для его семьи, угрозы, запугивания?

— Я понимаю, что, как человек, лично переживший все эти события, ты не можешь реагировать иначе. Но поверь, я не настолько злобное привидение, как ты думаешь, — Оливия оставалась спокойной и продолжала улыбаться, словно видела Гермиону насквозь и держала всё под контролем. — У Поллукса оказался настоящий талант, и я почти не вмешивалась в его охоту за тобой. Лишь помогала иногда подсказками: например, как правильно наложить Империус, чтобы жертва начала выполнять приказ не сразу, а в нужный момент. Или перед тем, как околдовать похитивших тебя девочек, исказить свою внешность одним забытым заклинанием, с помощью которого раньше отводили глаза маглам. И Поллукс прекрасно справился — ты ведь здесь, как и твоя подруга Пэнси, на свою беду согласившаяся пойти с ним на свидание. Сперва я хотела использовать её, но он успел, вопреки моему желанию, наложить на нее свои грязные лапы, и теперь она безнадежно испорчена. Но признаюсь честно, я этому даже рада. Ведь как только я узнала, кем ты являешься для современного магического мира, — героиней войны, знаменитостью — я сразу захотела именно тебя.

Оливия чуть отплыла в сторону, и Гермиона, поняв, что медлить больше нельзя, рванулась вперед. Её рука была всего в нескольких сантиметрах от волшебной палочки, когда её оттолкнуло в сторону что-то тяжелое. Ударившись головой, она не сразу поняла, что происходит, но когда удалось сфокусировать взгляд, увидела, что на нее навалился Поллукс, прижав всем телом к полу. Его глаза были пустыми, белесыми, затянутыми странной поволокой, и они смотрели сквозь нее. В руке он сжимал свою палочку, нацелив кончик Гермионе в шею. А в воздухе над ним зависла, подняв руку, Оливия, продолжающая все так же спокойно улыбаться. Она небрежно повела пальцами влево, и Поллукс послушно склонил голову в ту же сторону. Следующий жест — и он прижал кончик палочки к шее Гермионы, больно вдавив в кожу.

— Твои намерения легко читаются у тебя на лице, — проговорила Оливия, опуская руку. — Тебе лучше не дергаться и быть паинькой. И да, я знаю, что сохранять твое тело в целости в моих интересах, — добавила она, видя, что Гермиона собралась было что-то сказать. — Но ты забыла о своей подруге Пэнси. Её жизнь мне пока что нужна, а вот целостность шкурки не особо волнует.

— Ты отвратительна! — выплюнула Гермиона, пытаясь отвести шею от впившейся в нее палочки. — Как ты превратила Поллукса в марионетку? Ты же говорила, его воля слишком сильна…

— Была сильна. Ты оказала мне услугу, оглушив его. Сознание находящегося в магическом обмороке человека подавлено и легче поддается чужому влиянию. Пока ты смотрела сказочку о моей прошлой жизни, я окончательно сломила его. Теперь он сделает всё, что я скажу, хочет он того или нет.

Оливия перевела взгляд на Уорвика, и тот наложил на Гермиону невербальный Мобиликорпус, вернув её на доску, испещренную рунами, и снова приковав к ней.

— Зелье, — равнодушно бросила ведьма, и Поллукс безжизненным голосом медленно, словно ему было тяжело говорить, произнес:

— Ленни, доставь сюда зелье.

С негромким хлопком в комнате возник тот самый домовик, который забрал Пэнси из подвала. Рядом с ним появился небольшой котел с мутной жидкостью, неприятно пахнущей болотом. Доска с прикованной к ней Гермионой плавно опустилась на кровать, и Поллукс, подчиняясь приказу призрака, движением палочки переместил котел в изножье.

Гермиона похолодела. Ей вдруг вспомнился рассказ Гарри о воскрешении Волан-де-Морта. Похоже, медальон епископа Броуди был ничем иным, как крестражем, в основу создания которого легло убийство жителей деревни. Похоже, что и для возвращения к жизни Оливия будет использовать ритуал, схожий с тем, что проводил для Темного Лорда Хвост.