— Закрой глаза, — шею сзади обдало горячим дыханием, а тепло чужого тела казалось совсем близко. — Сегодня ты будешь наказана по-настоящему, Гермиона. Ты понимаешь, за что?

Длинные пальцы чуть приподняли рубашку, мельком тронув кружево чулка, и скользнули между влажными складочками плоти, туда, где жадная чувственная пульсация ощущалась сильнее всего.

— Ох… Да, сэр, — выдохнула Гермиона, лишенная возможности видеть эмоции своего Верхнего. — Пожалуйста…

Резкая, но несильная пощечина обожгла её кожу, заставив вскрикнуть от неожиданности и открыть глаза.

— Ты слишком отвлекаешься на желания своего тела, — жестко проговорил Драко, и Гермиона вздрогнула, не узнав в этом властном и непреклонном Доминанте, стоящем перед ней, того милого и заботливого парня, который еще недавно нежно обнимал её и целовал. — Они мешают тебе сосредоточиться на моих словах и приказах. Что тебе было сказано только что?

— Закрыть глаза, — пробормотала она, поспешив снова зажмуриться. — Простите, сэр…

Ответом ей было ледяное молчание, не ощущалось даже движение воздуха вокруг, которое могло бы выдать перемещения Драко по комнате. Напряжение росло, а молчание всё затягивалось, заставляя Гермиону нервничать еще больше. Как вдруг наконец она почувствовала легкое нежное прикосновение теплых пальцев к внутренней поверхности бедра. Они поползли выше и коснулись липкой влаги, скользнув между мокрыми лепестками внутрь и, не задерживаясь на клиторе, двинулись прямиком к тесному входу.

Гермиона прерывисто выдохнула: последний раз чужие пальцы касались её там слишком давно. Бессознательно она подалась всем телом навстречу, но рука Драко, собрав влагу, быстро скользнула дальше, к тугому отверстию ануса.

— Нагнись и разведи ягодицы руками, — холодно приказал Малфой, словно близость обнаженной возбужденной девушки ничуть не волновала его.

Представляя, как она будет выглядеть, Гермиона покраснела, но послушно исполнила приказ. С закрытыми глазами, не видя лица Драко, это было намного легче сделать.

Холодный палец, покрытый её смазкой, коснулся сжатого колечка мышц, смазывая его липкой влагой, но, обманув ожидания Гермионы, не попытался проникнуть внутрь и даже не надавил на него. Легкое дуновение коснулось обнаженной кожи, сообщив, что Драко куда-то отошел, оставив её ждать в унизительной позе с выставленным напоказ смазанным анусом, словно недвусмысленно предлагая себя.

Видимо, это и было целью Малфоя — дать ей прочувствовать момент, настроить на предстоящую сессию, потому что он совершенно не торопился, чем-то тихо гремя в отдалении, и вернулся лишь спустя несколько долгих минут.

— Прекрасный вид, но трахнуть твою прелестную попку пока не входит в мои планы. Напомню, что, помимо твоей неосмотрительной выходки в Белом зале, о которой мы поговорим позже, сегодня ты также нарушила мой приказ, обратившись ко мне, не добавив слово «сэр», а позже позволила себе перебить Кристофа. Такое поведение непозволительно для нижней. Руки за голову! Ты получишь десять ударов паддлом, которые будут разогревом к следующему наказанию. Я хочу, чтобы ты считала вслух. Тебе всё понятно?

— Да, сэр.

— Ты помнишь свое стоп-слово? — Драко ласково погладил пока еще гладкую и бледную кожу её ягодиц, любуясь стройными ногами в черном кружеве чулок.

— «Поттер», сэр, — стоя в неудобной позе, согнувшись пополам, с руками за головой, Гермиона вся подобралась в ожидании первого удара. После него всё станет проще, тело адаптируется к боли, но эти секунды, пока он не нанесен, казались самыми трудными.

— Очень хорошо, — похвалил Малфой и тут же обрушил паддл на её задницу.

— Один, — тихо, но четко произнесла Гермиона. Несмотря на громкий хлопок, который издавал огромный деревянный паддл, боль от него была умеренной и по ощущению более приглушенной за счет большой площади соприкосновения с кожей. Драко дал ей несколько секунд прочувствовать первый удар и, когда боль от него начала утихать, уступая место расцветающему под кожей теплу, нанес второй. Остальные ложились на ягодицы Гермионы в таком же размеренном темпе, и к десятому жар уже не стихал, хотя всё наказание не показалось ей таким уж строгим и болезненным. Однако Драко предупреждал, что это всего лишь разогрев.

— Спасибо, сэр, — прошептала она, когда всё закончилось.

— Это было только начало, — тон Малфоя не смягчился, как это обычно происходило после наказания, а значит, дальше её ждало что-то большее. — Ты можешь выпрямиться, открыть глаза и опустить руки.

С облегчением Гермиона приняла более расслабленную позу, давая отдых долго находившимся в напряжении мышцам. Получив наконец возможность посмотреть на своего Верхнего, она наткнулась на абсолютно непроницаемое лицо и холодный взгляд.

— Напомни мне, что я сказал перед тем, как мы вошли в клуб, о том, как тебе следует поступать в любой непонятной ситуации? — Драко отошел к огромному стенду на стене, на котором находилась обширная коллекция всевозможных инструментов для порки, и внимательно принялся разглядывать имеющиеся экземпляры.

— Вы сказали, что я должна спрашивать вас всегда, когда не буду знать, как вести себя, сэр, — тихо ответила Гермиона, начиная догадываться, куда он клонит.

— Верно. Тогда скажи, как мне следует расценивать твои действия по отношению к Уорвику? Ты знаешь, как поступает охрана клуба с теми, кто нарушает правила? Не просто мелкие нарушения — с такой ерундой обычно справляются специальные охранные заклинания, — а те, что подвергают опасности жизнь его членов? Стефан прекрасно натаскал своих ребят, они не стали бы задавать вопросы и выяснять, за кого ты приняла Уорвика, а просто оглушили бы тебя, но не простым Ступефаем. Это авторское заклинание Стефана заставляет каждую мышцу тела в одно мгновение резко сократиться. Представь, какие ощущения испытывает человек, у которого судороги по всему телу сразу. Если ему везет, он теряет сознание в первые секунды, а если нет… Поэтому в клубе царит идеальный порядок, а все конфликты решаются либо мирным путем, либо за его воротами. А теперь я повторю свой вопрос: как мне следует расценивать твои действия по отношению к Уорвику? — он снял со стены черную кожаную плеть с девятью хвостами, на каждом из которых было завязано по несколько узелков, и повернулся к Гермионе, не решающейся поднять на него глаза.

— Как нарушение вашего приказа, сэр, — прошептала она, только сейчас поняв, от чего Драко буквально спас её, заклинанием заставив потерять сознание после нападения на Уорвика. — Спасибо, что вмешались, сэр. Я не понимала…

— А тебе и не нужно было! — резко оборвал её Малфой, в два шага пересекая комнату и оказываясь рядом. — Когда ты моя нижняя, тебе не нужно ничего понимать! Тебе нужно выполнять мои приказы! Ты отдаешь себя в мои руки, и я несу ответственность за твое здоровье и безопасность! Я понимаю твои эмоции, когда ты увидела его на сцене, — уже тише добавил он. — Этот Джеймс заслуживает чего-то пострашнее, чем Азкабан с его дементорами, и твоя реакция вполне объяснима. Но, Грейнджер, как самая умная ведьма из всех, кого я знаю, ты должна была хоть на секунду остановиться и задуматься о том, где находишься и к каким последствиям могут привести твои действия. И я сейчас говорю не об исключении из клуба! Мне на это плевать, но когда я представляю, как в тебя летит парализующее заклинание Стефана… — он глубоко вздохнул, гася эмоции, которые во время сессии могли привести к нехорошим последствиям. — В следующую субботу мне придется наказать тебя публично, как потребовал Уорвик. Я уже получил примерное представление о твоем болевом пороге и реакциях тела, поэтому моим выбором будет тридцать ударов «узелковой кошкой». Сегодня в качестве наказания за непослушание, а также чтобы подготовить тебя к субботней порке, ты получишь вполовину меньше. Сними рубашку и встань к андреевскому кресту, я привяжу тебя.

— Да, сэр, — чувствуя себя ужасно виноватой и всё еще не смея поднять на него взгляд, Гермиона подошла к стоящему в углу комнаты огромному кресту в виде буквы Х, обтянутому черной кожей, на каждом конце которого находились мягкие бархатные подушечки.

— Спиной ко мне. Руки и ноги расположи напротив подушек. Инкарцеро!

Магические путы крепко впечатали конечности Гермионы в черный бархат, и стало понятно, зачем там подушки. Рука Драко, показавшаяся горячей, провела по её спине и задержалась на всё еще пылающих после паддла ягодицах.

— В следующую субботу ты так же будешь стоять в Белом зале, привязанная к кресту, под жадными взглядами толпы. С одним лишь отличием — ты будешь в нижнем белье. Твоя нагота только моя, — жестко проговорил Драко с внезапной жадной страстью, снова проникая рукой между её ног, где его пальцы тут же утонули во влажном жаре. — Считай, Гермиона.

Хлесткий первый удар вырвал из её груди крик. Малфой не собирался её щадить, и задницу обожгло острой болью, усиленной укусами коварных узелков. Дыхание перехватило, и Гермиона с трудом выдавила:

— Один…

И тут же вскрикнула снова. Второй удар оказался ничуть не слабее, а впереди было еще тринадцать.

— Два…

Послышался свист рассекаемого плетью воздуха, ноги подкосились, но магические путы надежно удержали её на месте.

— Три!

После шестого боль заполнила собой всё вокруг, в голове стало пусто, и чувство вины перед Драко за свою горячность и поспешность ушло, спаленное пожаром пылающей кожи.

Она пропустила счет, и Малфой подошел, осторожно развернув её голову к себе. Зрачки красивых карих глаз Гермионы были расширены, будто она была пьяна, а взгляд не сразу сфокусировался.

— Какой по счету был удар, Гермиона? — его спокойный голос вырвал её из блаженной пустоты, созданной болью, где не было ни Джеймса, ни нарушенных ею правил клуба, ни последних неудач с проектом по домовикам, ни несокрушимого заклинания Обливиэйт у её родителей.