— За что он так со мной? — всхлипнув, повторила она. — Почему?
— Мисс… — попыталась произнести Гермиона, но язык во внезапно пересохшем рту отказывался слушаться. — Мисс… откуда вы взялись?
— Я больше не плачу. Всё, как он хотел. Как он хотел! — громко и звонко сказала девушка, и стало ясно, что она совсем юна: ей вряд ли было семнадцать.
Гермиона вдруг ощутила необъяснимую жалость и шевельнулась, чтобы подняться, но Пэнси с неизвестно откуда взявшейся силой вцепилась в нее обеими руками.
— Нет! — отчаянно прошептала она, и в её голосе слышался неподдельный ужас. — Не надо!
— Мисс, я могу вам помочь? — сказала Гермиона, пытаясь стряхнуть с себя навязчивые руки Паркинсон.
— Помоги мне! — вдруг отозвалась девушка, впервые давая понять, что осознает их присутствие рядом с собой. — Помоги! Пожалуйста! Я больше не плачу! Больше не плачу!
Гермионе наконец удалось избавиться от цепких рук Пэнси, и, не поднимаясь на ноги, она подползла к щиту, отражающему холодный зеленый свет, к которому её влекло словно мотылька на пламя. Она протянула руку к девушке, как вдруг сзади послышались назойливые неприятные звуки, резко резанувшие по ушам, — причитания Пэнси.
— Нет! Гермиона! Не надо!
Она махнула головой, словно отгоняя навязчивую муху, и снова взглянула на гипнотическое сияние, окутывающее сидящую девушку.
— Я помогу вам, мисс, — прошептала она и сделала движение вперед, чтобы пересечь границу щита. И в этот миг девушка убрала руки с лица и потянулась ей навстречу.
— Я больше не плачу! — звонко сказала она, и на Гермиону взглянули пустые окровавленные глазницы. — Потому что он забрал мои глаза. Отдай мне свои!
Она рванулась к щиту, ударившись о него, словно он был непреодолимой преградой. Её лицо исказилось, кожа истончилась, а затем облупилась лохмотьями гниющей плоти, и под ней проступили очертания черепа. Окровавленные пальцы скрючились, когти на них царапнули магический щит, как будто он был материален, а в пустых глазницах зажегся зеленый огонь. Только теперь он не привлекал и не манил, и Гермиона отпрянула, с содроганием глядя на мечущееся в нескольких шагах от нее чудовище, мало походящее на человека.
— Да что ты такое? — прошептала она, молясь, чтобы заклинание не рассеялось, как совсем недавно её Люмос, но тварь, с остервенением скребущая щит и отчаянно воющая, вдруг ярко полыхнула и пропала.
В воцарившейся тишине послышались звуки, которые мгновенно вернули её в реальность, и Гермиона, развернувшись, бросилась назад, к плачущей навзрыд Пэнси. Кое-как отыскав её на ощупь в темноте, она прижала Паркинсон к себе, и та уткнулась ей в плечо, дрожа всем телом.
— Я думала… я думала… она… тебя… — невнятно бормотала она, мотая головой.
— Всё в порядке, Пэнси. Прости. Прости, что оттолкнула тебя! Этот свет… — Гермиона машинально погладила её по спине, пытаясь понять, как случилось так, что на миг она словно растеряла весь здравый смысл и сама пошла в лапы призрака. — Откуда здесь взялось привидение? И настолько агрессивное?
— Не смотри на них, Гермиона! — горячо прошептала Пэнси куда-то ей в шею. — Не смотри!
— На них? Погоди… Люмос!
Слабый огонек, робко выглядывающий с ладони Гермионы, выхватил из темноты заплаканное лицо Пэнси, крепко закрывшей глаза и прижавшейся к ней. А в нескольких шагах от них, за границей защитного заклинания — сидящую спиной к ним девушку с длинными светлыми волосами, окутанную всё тем же призрачным светом. Ощутив на себе взгляд живого человека, она тихонько запела, без слов выводя чарующую мелодию, и Гермиона снова почувствовала, как её влечет подойти ближе и коснуться гипнотически сияющей фигуры. Однако на этот раз чары призрачной сирены оказались гораздо слабее, словно после первого контакта у Гермионы возник иммунитет, и ей не составило большого труда им противостоять.
— Кто вы? — спросила Гермиона, ни на секунду не выпуская из объятий окаменевшую от ужаса Пэнси. — Что вам нужно?
Песня прекратилась, оборвавшись так резко, словно никогда и не звучала. Светловолосая девушка-призрак, по-прежнему сидя спиной к ним, выпрямилась и склонила голову набок.
— Я пою, когда мне страшно, — вдруг высоким звонким голосом сказала она. — Он сказал, я могу петь, чтобы не кричать.
Она обернулась через плечо, и Гермиона увидела её лицо в профиль: красивая молодая девушка со вздернутым носиком и россыпью веснушек, казавшихся в зеленоватом свете темными пятнышками.
— Но я всё равно кричала, — равнодушно сказала она, глядя в никуда стеклянным взглядом, и развернулась полностью.
— Великий Мерлин! — против воли вырвалось у Гермионы. Вторая половина лица девушки была сожжена, словно к ней приложили что-то раскаленное, и она превратилась в обугленный кусок черной плоти. Вместо вытекшего от сильного жара глаза виднелось тусклое голубое свечение.
— Вы тоже сгорите! — пронзительно закричала она, и её лицо исказилось звериным оскалом, а из разинутой пасти показались клыки. Чудовище подняло руку с изогнутыми когтями, посылая сноп зеленого огня, мгновенно охватившего защитный купол. Гермиона вздрогнула, но вместо жара их с Пэнси обдало волной могильного холода.
Когда призрачное пламя, неспособное пробить защиту, погасло, они снова были одни.
— Пэнси! — прошептала Гермиона, судорожно оглядываясь по сторонам. — Ты же встречалась с ними раньше! Как тебе удалось выжить без щита? Слышишь? Посмотри на меня, не бойся, она ушла!
Но Пэнси лишь помотала головой, не открывая глаза.
— Нет! Нет! — прокричала она, отмахиваясь от рук Гермионы, словно та собиралась насильно заставить её смотреть.
— Сколько их всего? — похолодела Гермиона, бросив бесплодные попытки успокоить обезумевшую Паркинсон.
Кап-кап.
Кап-кап.
Гермиона застыла.
— Помоги мне, — словно в ответ на её вопрос сзади послышался слабый голос. — Помоги… Помоги…
Зов прервался непонятным бульканьем, и, обернувшись, Гермиона увидела еще одного призрака — красивую кудрявую девушку, беспомощно тянущую к ней руки из-за щита. Из уголка её рта текла тонкая струйка, и когда она попыталась сказать что-то еще, оттуда вдруг хлынул целый поток воды, казавшейся зеленой из-за окутывающего призрака сияния. Влага быстро пропитала белую рубашку девушки, и та подняла глаза, на мгновение встретившись с Гермионой полным страдания взглядом. А затем пронзительно закричала. От её фигуры повалил густой пар, а на открытых участках тела стали появляться волдыри, будто залившая её вода закипела по чьей-то извращенной воле.
— Как вам помочь? — выкрикнула Гермиона, с ужасом глядя на страдания девушки, которую сначала топили, а затем заставили воду, выплеснувшуюся из её легких, превратиться в кипяток. — Что я могу сделать?
Привидение вдруг прекратило кричать и замерло, вперив в них с Пэнси невидящий взгляд, а затем озлобленно оскалилось и бросилось вперед. Огромные клыки лязгнули совсем рядом с защитным куполом, и комнату наполнил пронзительный вой, полный ярости и отчаяния. Не выдержав, Гермиона крепко зажмурилась, и через несколько секунд наступила звенящая тишина.
— Не смотри на них. Просто не смотри… — пробормотала Пэнси, и Гермиона, всё еще переживая увиденное, перевела на нее вспыхнувший пониманием взгляд.
— Так вот как тебе удалось выжить? — спросила она, и Паркинсон, так и не открывшая за все это время глаза, беспорядочно закивала. — Конечно! Если ты не видела их странное сияние, значит оно не могло на тебя подействовать! А меня, похоже, спас щит. Судя по всему, он отражает свет, и из-за этого гипнотический эффект выражен слабее!
— Я молила небеса о смерти, — раздался тихий печальный голос: четвертая девушка-призрак, темноволосая и красивая, одетая в длинную белую рубашку, стояла у самой границы защитного купола, закрыв глаза и воздев руки к невидимому небу. — Я думала, там не будет боли.
Поколебавшись мгновение, Гермиона аккуратно оторвала от себя Пэнси.
— Ш-ш, я сейчас. Ничего не бойся. Не открывай глаза. Я буду в шаге от тебя, — шепнула она жалобно заскулившей Паркинсон, цеплявшейся за подол её юбки словно утопающий за соломинку.
Гермиона решительно приблизилась к куполу щита, и пальцы призрака тут же потянулись к ней, беспомощно скользнув по непреодолимой преграде. Девушка открыла глаза, и их взгляды встретились.
— Я думала, там не будет боли, — со страданием в голосе повторила она.
— Почему вы задержались здесь после смерти? — спросила Гермиона, надеясь, что призрак, чей разум был заключен в клетку своей боли, услышит её и ответит. — Как вам всем помочь?
Как только Гермиона поняла, как работает гипнотический дурман, насылаемый поселившимися здесь духами, страх тут же отступил. В конце концов, они провели все детство в замке с привидениями. С ними можно общаться, а значит, возможно и договориться, даже несмотря на то, что эти девушки озлоблены, потому что умерли насильственной смертью, а при жизни их подверг ужасным пыткам некий человек, о котором они постоянно говорят.
— Но боль осталась и после смерти, — горько проговорила девушка, и по её щекам потекли слезы. — Потому что боль вечна. И вы тоже будете страдать!
Сквозь рубашку на её груди стало проступать кровавое пятнышко, тут же поползшее вниз, образуя вертикальную черту, а затем проступили еще две, беря начало из первой под углом к ней, и на груди девушки осталось словно по-детски карикатурное изображение профиля человека с поднятыми руками. Гермиона застыла, не веря своим глазам. Безумный садист не просто наносил ей беспорядочные раны! Он вырезал у нее на коже руну Fehu, что в переводе означало «скот, имущество».
Следующая рана возникла у призрака на плече, медленно сложившись в ту же руну, а затем они начали проступать по всему телу.