— Нет, ты права, он действительно трудоголик, — улыбнулся Драко, помогая ей надеть пиджак, — просто ты забываешь еще об одном факторе, способствующем успешному созданию заклинаний, — природном таланте.

— Значит, он не сможет меня научить, — Гермиона обиженно надула губы, и Драко, не удержавшись, поцеловал её.

— Хочешь, я уберу их? — спросил он, разглядывая многочисленные засосы на её шее, уже начавшие наливаться фиолетовым.

— Нет, оставь, пожалуйста, — как обычно попросила Гермиона. — Хочу, чтобы они были со мной сегодня вечером, когда окажусь одна в своей пустой комнате. Без болтовни Алисы и Саиры там будет слишком тихо и спокойно. Не думала, что буду по этому скучать.

После того, как Джеймс подкараулил в Хогсмиде её соседок по комнате Алису и Саиру и с помощью Империуса заставил разыграть лесбийское представление в Визжащей Хижине, чтобы напугать и деморализовать Гермиону, МакГонагалл приложила все усилия, чтобы скрыть интимные подробности этой истории. Однако, после того как закончились разбирательства аврората, родители Саиры забрали её домой, посчитав, что администрация не в силах защитить их дочь от безумного маньяка. Стараниями Минервы, заботящейся о репутации девушек, и с помощью Бруствера всё удалось замять, и скандальное происшествие даже не появилось на страницах «Пророка», но Алиса до сих пор обходила Гермиону по широкой дуге. С разрешения директора она даже переселилась в другую комнату, очевидно, считая Грейнджер виноватой в случившемся с ними. И Гермиона не могла её в этом упрекнуть.

— Не забудь к утру свести синяки на открытых участках тела, — сказал Малфой, беря её за руку и направляясь к выходу из зала. — Зачитаешься и забудешь.

Он оказался прав. Выйдя следующим утром из гостиной Гриффиндора и направляясь на завтрак, Гермиона сначала не поняла, почему её провожают странные взгляды и перешептывания учеников, пока её среди толпы не перехватил Драко, обняв и закрыв собой от чужих взглядов.

— Доброе утро, милая! Ты сегодня чудесно выглядишь! — громко заявил он и тихонько шепнул исцеляющее заклинание. — А сейчас еще лучше.

— О, Мерлин! Драко! Как же я забыла! — простонала Гермиона, страшась представить, сколько народу видело засосы на её шее.

— Теперь там ничего нет, — критически покосившись на нее, констатировал Малфой. — Те, кто что-то видел, подумают, что им показалось. Ну или просто порадуются за нас, что мы вчера отлично провели время.

— Да уж. И разболтают об этом половине Хогвартса.

— Как мне кажется, это новость, достойная как минимум первой страницы «Пророка»: гордость и надежда Гриффиндора не просто встречается со слизеринцем, бывшим Пожирателем Смерти, но еще и занимается с ним сексом. Забудь. Нам с тобой не привыкать к пересудам, — подбадривающе улыбнулся Драко и, подведя Гермиону к столу, поцеловал в щеку. — Приятного аппетита, милая. Правда, постарайся поесть, — заметив её скептический взгляд, добавил он и, еще раз подарив ей ласковую улыбку, направился к слизеринскому столу.

Покачав головой, Гермиона села подальше ото всех и налила себе капучино, щедро приправив его корицей. Первый глоток божественного кофе почти привел её в чувство, и она в задумчивости покосилась на круассан, когда в зал влетели совы. Не ожидая сегодня корреспонденции, Гермиона уже потянулась было к аппетитной выпечке, как вдруг на стол прямо перед ней упало письмо. Подняв глаза, она поискала взглядом сову, даже не дождавшуюся угощения, но, видимо, та уже смешалась со стаей своих сородичей, направляющихся к выходу.

На конверте снова не было ничего, кроме её имени, написанного печатными буквами, и на секунду её охватило ощущение дежавю, словно сейчас она вскроет письмо, и там снова окажется дурацкое приглашение на свадьбу Люциуса. Короткая проверка не обнаружила в послании темных чар, и Гермиона вытащила письмо и развернула. И застыла, охваченная ужасом.

Это был почерк Джеймса. Слишком хорошо она его запомнила, настолько, что несколько раз даже видела во сне. В кошмарах. Против воли взгляд выхватил первую строчку послания:

«Если ты сейчас раздумываешь, что сделать в первую очередь — бежать к директору или звать на помощь, то лучше не рискуй и не делай ни того, ни другого. Подними взгляд на своего возлюбленного и хорошенько подумай, что ты видишь.»

Нервно сглотнув, Гермиона посмотрела на Драко, сидящего за столом Слизерина, как и она, в небольшом отдалении от основного скопления народа. На первый взгляд, с ним не происходило ничего странного или опасного: он просто на секунду задумался, намазывая масло на хлеб, и застыл, держа в одной руке нож, а в другой — кусочек булочки. Однако, что-то словно было не так в этой, казалось бы, мирной картине. «Хорошенько подумай», — писал Джеймс, и Гермиона в панике огляделась по сторонам в поисках потенциальной опасности. Не обнаружив абсолютно ничего подозрительного, она снова перевела взгляд на Драко и задохнулась от ужаса. Наполовину намазанный маслом хлеб валялся на столе, а Малфой, постукивая пальцами свободной руки, словно в задумчивости, вторую поднял чуть выше, направив острейший кончик ножа прямо себе в горло. Случайный наблюдатель, возможно, не углядел бы в этом ничего необычного — странный Малфой просто странно держит нож, — но Гермиона, понимая, что Драко находится под Империусом, и любой её неосторожный поступок может привести в действие смертельный приказ в его голове, подавила в себе желание вскочить и броситься к нему или заклинанием выбить оружие из его руки.

Сквозь пелену слез буквы поначалу отказывались складываться в слова, или просто ужас заставил отключиться какие-то из функций тела, и ей пришлось сосредоточиться, чтобы прочесть письмо дальше:

«Да, ты все правильно поняла: твоим возлюбленным управляю я. Сейчас ты возьмешь себя в руки и будешь сидеть тихо как мышка, ибо любое неразумное движение, жест или даже взгляд с твоей стороны будет расценен этим белобрысым крысенышем, который называет себя твоим Верхним, как приказ к действию. Ты же не хочешь проверить, сможет ли он прожить с дыркой в шее достаточно, чтобы его успели спасти?

Разумеется, не хочешь. Поэтому сейчас ты встанешь, оставишь свою сумку в зале и, ни с кем не разговаривая и ни на кого не смотря, покинешь здание школы. Это письмо заберешь с собой. Крысеныш будет следовать за тобой на некотором расстоянии и внимательно следить, насколько ты сегодня послушная девочка и как выполняешь мои приказы. Если ему покажется, что ты с кем-то контактировала или как-то иначе пытаешься хитрить, он воткнет нож себе… нет, не в горло. Думаешь, я не понимаю, как он будет выглядеть, разгуливая по школе с оружием наперевес? Он спрячет его под пиджак, и, если ты ослушаешься, загонит себе прямо в сердце. Ворота Хогвартса будут открыты, мой личный Доминант на побегушках об этом позаботился. Даю тебе минуту погоревать, а потом спрячь письмо и иди. Не заставляй меня ждать, иначе я передумаю отпускать Малфоя, как только ты выйдешь за ворота.

P.S.: Я люблю, когда меня называют «Хозяин». Лучше тебе сразу к этому привыкнуть.»

Дрожащими руками Гермиона опустила письмо и сморгнула слезы, заставляя себя собраться и думать. Драко по-прежнему держал в руке нож, направляя его себе в горло, но теперь он пристально наблюдал за ней пустым, ничего не выражающим взглядом, и Гермиона не сомневалась, что он нанесет себе смертельный удар, стоит ей даже посмотреть в сторону преподавательского стола, где, оживленно переговариваясь, сидели все учителя, включая директора. Нет, нельзя рисковать жизнью Драко, нужно собраться с силами и идти к этому ненормальному маньяку. Подумав о Джеймсе и обо всем зле, которое он причинил её друзьям и знакомым, Гермиона почувствовала, как на место страху и панике приходит ярость и способность трезво мыслить. Похоже, Олливер добрался до Драко в ту неделю, когда он пил и шлялся по улицам в поисках магловских наркотиков. Наложив на него Империус и оставив в его сознании приказ действовать, как только наступит подходящий момент, Джеймсу оставалось просто выжидать. Но почему же этот подходящий момент наступил в такое неподходящее время, когда они с Драко были так счастливы? Это чудовище еще поплатится, но для этого нужно было кое-что сделать, не привлекая внимания Малфоя.

Медленно, не делая резких движений, она демонстративно взяла письмо и сделала вид, что опускает его в карман. Как только её рука скрылась за столом и пропала из поля зрения Драко, она аккуратно, но быстро вытащила из стоящей рядом на лавке сумки подаренный им телефон и нажала пару кнопок. Метнув быстрый взгляд на Малфоя, она поняла, что тот не нашел в её движениях ничего подозрительного, и длинно выдохнула, чувствуя, как колотится сердце. Бросив телефон в сумку и сунув письмо в карман, она медленно встала, запахнула поплотнее мантию и на ватных ногах направилась к выходу.

Кажется, пару раз её кто-то окликнул, но она боялась даже слегка поднять голову, всю дорогу до выхода из замка глядя только себе под ноги. Она не знала, действительно ли Малфой следует за ней, или Джеймс приказал ему убить себя, как только она уйдет. Обернуться и проверить она не решалась, но успокаивало отсутствие криков за спиной, ведь, если один из учеников совершит самоубийство за завтраком, вряд ли за этим будут наблюдать молча.

Во дворе царила утренняя прохлада, и в легкой мантии было довольно холодно, но Гермиона не чувствовала, что замерзает. Ноги словно одеревенели и отказывались двигаться, но она упрямо заставляла себя идти, с надеждой прислушиваясь, не раздадутся ли сзади шаги, но на дороге было тихо. Драко ведь должен был идти за ней до самых ворот! Где он?! Неужели он всё-таки…