Глава 12.

Странно, что сейчас он мог думать только о своем отце.

Дэмиен сидел на краю кровати в своих покоях, упершись локтями в колени и закрыв глаза ладонями.

Последнее, что он ярко помнил, был Лорен, который обернулся и увидел его сквозь решетку. Дэмиен сделал шаг назад, затем еще один и, словно в тумане, пошел в свои покои. С тех пор никто его не беспокоил.

Ему были нужны тишина и уединение, время наедине с собой, чтобы подумать, но он не мог думать; глухие удары сердца были слишком сильными, эмоции путались в груди.

Возможно, у него был сын, а все, о чем он думал, был его отец.

Казалось, будто какая-то защитная мембрана была сорвана, и все чувства, что до сих пор были под запретом, теперь бередили эту открытую рану. У него не было ничего, чтобы сдержать эмоции; осталось только голое ужасающее чувство оказаться лишенным семьи.

В свой последний день в Айосе он встал на колени, рука отца тяжело легла на его голову; он был слишком наивен, слишком доверчив, чтобы понять, что болезнь отца была убийством. Запахи горелого свечного жира и благовоний густо смешивались с хрипами его отца. Слова отца превратились в едва слышный шепот, ничего не осталось от его низкого глубокого голоса.

- Передай врачевателям, что со мной все будет хорошо, - сказал его отец. – Я хочу увидеть все, чего достигнет мой сын, когда займет трон.

За свою жизнь Дэмиен знал только одного родителя. Отец был для него идеалом - человеком, на которого он равнялся и которому стремился угодить, образцом во всем. После смерти отца он не позволял себе обдумывать или чувствовать что-то, кроме решимости вернуться, снова увидеть дом и вернуть свой трон.

Теперь ему казалось, будто он стоит перед своим отцом и чувствует его руку в своих волосах, как не почувствует больше никогда. Он всегда хотел, чтобы отец гордился им; но в конце он подвел его.

У двери раздался звук. Дэмиен поднял глаза и увидел Лорена.

Дэмиен тяжело втянул воздух. Лорен закрыл за собой дверь и зашел в комнату. Дэмиен должен разобраться и с этим тоже. Он попытался взять себя в руки.

Лорен сказал:

- Нет. Я здесь не за тем, чтобы… Я просто здесь.

Внезапно Дэмиен осознал, что в комнате потемнело – уже опустилась ночь, но никто не зашел, чтобы зажечь свечи. Должно быть, он просидел здесь несколько часов. Кто-то не впускал слуг. Кто-то не впускал вообще никого. Его генералы, аристократы и любой, у кого могли быть дела с Королем, были отправлены прочь; Лорен, понял он, охранял его уединение. И его люди, боящиеся жестокого чужестранного принца, не посмели ослушаться Лорена и держались подальше. Глупо, но он был глубоко благодарен Лорену за это.

Он посмотрел на Лорена, намереваясь сказать, сколько это для него значит, хотя в таком состоянии ему потребовалось мгновение, прежде чем заговорить.

И прежде, чем он успел, пальцы Лорена легли сзади на его шею; неожиданность прикосновения привела его в смятение, когда Лорен просто притянул его ближе. У Лорена это вышло немного неуклюже; нежно; необычно; напряженно из-за очевидной неопытности.

Если Дэмиена и обнимали в зрелом возрасте, то он этого не помнил. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь нуждался в этом - разве что, с тех пор, как прозвонили колокола в Акиэлосе – и он никогда не позволял себе просить об этом. Тело прильнуло к телу, и Дэмиен закрыл глаза.

Прошло некоторое время. Дэмиен начал улавливать медленную сильную пульсацию, стройное тело и тепло в своих руках – и это было уже по-другому приятно.

- Теперь ты пользуешься моей добросердечностью, - прошептал Лорен ему на ухо.

Дэмиен отодвинулся, но не полностью - Лорен и не ждал этого; постельное белье смялось, когда он сел рядом с Дэмиеном, как будто для них было естественно сидеть рядом, почти касаясь друг друга плечами.

Губы Дэмиена сложились в полуулыбку:

- Не собираешься предложить мне один из ваших замысловатых Виирийских носовых платков?

- Ты можешь использовать свою одежду. Она примерно того же размера.

- Несчастная Виирийская чувствительность. Все эти обнаженные запястья и лодыжки.

- И плечи, и бедра, и все остальное.

- Мой отец мертв.

В словах прозвучала окончательность. Его отец был похоронен в Акиэлосе под безмолвным залом с колоннами, где боль и смятение последних дней его жизни никогда не побеспокоят его вновь. Он взглянул на Лорена.

- Ты считал его разжигателем войн. Агрессивным, кровожадным королем, который напал на твою страну, прячась за жалкими оправданиями, желая лишь получить земли и славу для Акиэлоса.

-Нет, - сказал Лорен. – Нам не нужно делать это сейчас.

- Варвар, - продолжил Дэмиен, - с варварскими амбициями, управляющий только мечом. Ты ненавидел его.

- Я ненавидел тебя, - ответил Лорен. – Я ненавидел тебя так сильно, что думал, задохнусь от этого. Если бы мой дядя не остановил меня, я бы тебя убил. А потом ты спас мою жизнь, и каждый раз, когда ты был мне нужен, ты был рядом, и я ненавидел тебя и за это тоже.

- Я убил твоего брата.

Молчание болезненно затянулось. Он заставил себя посмотреть на Лорена - яркое, резкое присутствие рядом с собой.

- Что ты здесь делаешь? – спросил Дэмиен.

Лорен казался бледным в лунном свете на фоне тусклых теней, которые окутывали их обоих. Он ответил:

- Я знаю, что значит терять семью.

В комнате стояла тишина, не доносилось ни единого звука деятельности, которая должна была происходить по ту сторону стен даже в такое позднее время. Форт никогда не пребывал в безмолвии: всегда суетились солдаты, слуги, рабы. Снаружи стража совершала ночной обход. Часовые на стенах стояли на карауле, всматриваясь в темноту ночи.

- Разве у нас двоих нет будущего? – спросил Дэмиен. Слова просто сорвались с губ. Он чувствовал, как рядом с ним Лорен замер.

- Ты имеешь в виду, вернусь ли я в твою постель на то недолгое время, что у нас осталось?

- Я имею в виду, что за нами центр. Мы удерживаем все от Акьютарта до Сициона. Разве мы не можем назвать это королевством и править вместе? Неужели я – настолько худшая перспектива, чем Патрасская принцесса или дочь Империи?

Дэмиен заставил себя сказать лишь это, хотя слова роились у него в голове. Он ждал. Его удивило, что это ожидание причиняло боль, и чем дольше он ждал, тем сильнее чувствовал, что не сможет выдержать ответ, словно принесенный на кончике кинжала.

Когда Дэмиен заставил себя взглянуть, потемневшие глаза Лорена смотрели на него, и его голос прозвучал тихо:

- Как ты можешь доверять мне после того, что твой собственный брат сделал с тобой?

- Потому что он был лжецом, - ответил Дэмиен, - а ты искренний. Я никогда не знал более искреннего человека. – Он произнес это в повисшую тишину: - Думаю, если бы я отдал тебе свое сердце, ты был бы бережен с ним.

Лорен отвернулся, пряча лицо от Дэмиена. Дэмиен видел, как тяжело он дышит. Через мгновение Лорен ответил:

- Когда ты так говоришь, я не могу думать.

- Не думай, - ответил Дэмиен.

Он увидел промелькнувшее изменение, напряжение, когда эти слова вызвали внутреннюю борьбу.

Дэмиен повторил:

- Не думай.

- Не играй, - ответил Лорен, - со мной. У меня… нет средств… чтобы защититься от этого.

- Я не играю с тобой.

- Я…

- Не думай, - повторил Дэмиен.

- Поцелуй меня, - сказал Лорен. И залился ярким румянцем.

"Не думай", сказал Дэмиен, но Лорен не мог сделать этого. Даже чтобы просто остаться сидеть там после произнесенного, Лорен вел сражение в своем сознании.

Слова неловко повисли между ними, но Лорен не забрал их назад, он просто ждал, его тело пело от напряжения.

Вместо того чтобы наклониться к нему, Дэмиен взял руку Лорена, поднес ее к губам и один раз поцеловал его ладонь.

За их предыдущую ночь вдвоем Дэмиен научился понимать, когда Лорен был ошеломлен – застигнут врасплох. Это было непросто предугадать, потому что пробелы в опыте Лорена были непонятны Дэмиену. Он чувствовал это и сейчас, глаза Лорена были очень темными, он не был уверен, что ему нужно делать.

- Я имел в виду…

- Не давать тебе думать?

Лорен не ответил. Дэмиен ждал в тишине.

- Я не… - начал Лорен и добавил, когда мгновение между ними растянулось: - Я не невинный, который нуждается, чтобы его держали за руку при каждом шаге.

- Да?

Осознание пришло к Дэмиену. Сейчас осторожность Лорена была не высокими стенами обороняемой цитадели. Это была осторожность человека, который снял часть своей брони и чувствовал себя до отчаяния непривычно.

Через мгновение Лорен сказал:

- В Рейвенеле я… прошло много времени с тех пор, как у меня… было с кем-то. Я нервничал.

- Я знаю, - ответил Дэмиен.

- Был, - сказал Лорен и остановился. - Был только один человек.

Дэмиен мягко ответил:

- У меня чуть больше опыта.

- Да, это сразу заметно.

- Правда? - Слова прозвучали немного довольно.

- Да.

Он взглянул на Лорена, который сидел на краю кровати, все еще чуть отвернув лицо в сторону. Вокруг были только тускло подсвеченные очертания арок покоев, мебели, прочного мраморного основания кровати, на которой они сидели, с матрасом и подушками, уложенными от низа и до самого изголовья. Дэмиен мягко заговорил.

- Лорен, я никогда не причиню тебе боль.

Он услышал, как в странном выдохе Лорена послышалось неверие, и осознал, что только что сказал.

- Я знаю, - сказал Дэмиен, - что уже причинил тебе боль.

Неподвижность Лорена была напряженной, дыхание - настороженным. Он не повернул голову, чтобы посмотреть на Дэмиена.

- Я причинил тебе боль, Лорен.

- Хватит, перестань, - сказал Лорен.

- Это было неправильно. Ты был только мальчиком. Ты не заслужил того, что случилось с тобой.

- Я сказал, хватит.

- Так тяжело это слышать?

Он подумал об Огюсте, подумал о том, что ни один мальчик не заслуживает потерять своего брата. В комнате стояла абсолютная тишина. Лорен не смотрел на него. Дэмиен аккуратно отклонился назад, опираясь руками на кровать, и расслабился. Он не понимал те силы, которые бились в Лорене, но какое-то чутье заставило его сказать это.