Глава 11.

Дэмиен стоял в просторной и светлой женской гостиной, где располагалась выполненная в простом стиле полулежачая софа, которая теперь пустовала. Из окна открывался вид на подход к форту до самой первой смотровой башни.

Отсюда она наблюдала за приближением его армии, растянувшейся по вершине холма и подходящей все ближе, наблюдала за каждым их шагом внутри форта. Она смотрела, как уходили ее собственные люди, забирая с собой еду и повозки, как солдаты спасались бегством, пока дорога не опустела, пока не опустилось безмолвие, пока вдалеке не появилась вторая армия, еще неслышимая, но приближающаяся.

Никандрос подошел и встал рядом с ним.

- Йокаста заключена в камере в восточном крыле. Будут еще приказания?

- Раздеть ее и рабыней отправить Виир? – Дэмиен не повернулся от окна.

Никандрос ответил:

- Ты не хочешь этого на самом деле.

- Нет, - сказал Дэмиен. – Я хочу, чтобы было хуже.

Он сказал это, устремив взгляд на горизонт. Он знал, что позволит обращаться с ней лишь не иначе как с уважением. Он вспомнил, как она аккуратно подходила к нему по прохладному мраморному полу в рабских банях. Он видел деяние ее рук в нападении на деревню, выданном за нападение Македона.

- Никто не должен с ней разговаривать. Никто не должен входить в ее камеру. Предоставьте ей все удобства. Но не дайте ей добраться до любого из мужчин. – Дэмиен больше не был глупцом. Он знал о ее способностях. – Поставь своих лучших солдат на стражу, своих самых верных, и выбери их из тех, у кого нет вкуса к женщинам.

- Я поставлю Палласа и Лидоса. – Никандрос кивнул и отправился выполнять полученные приказы.

Не в первый раз сталкивающийся с войной, Дэмиен знал, что будет дальше, но все-таки почувствовал мрачное удовлетворение, когда первые сигналы о боевой готовности начали звучать со сторожевых башен, и вся система тревоги вспыхнула жизнью: зазвучали горны во внутренних башнях, его люди выкрикивали приказания, занимая свои позиции на крепостных стенах, и распределяясь, чтобы встать на страже у ворот. Как раз вовремя.

Мениад бежал. Под контролем Дэмиена находились и форт, и влиятельный политический пленник в лице Йокасты. И он со своими армиями шел на юг.

Глашатаи Регента прибыли в Картас.

***

Дэмиен знал, что видели Виирийцы при взгляде на него: варвара в дикарской пышности.

Он не сделал ничего, чтобы уменьшить это впечатление. Он сидел на троне в броне, мощные мышцы бедер и рук были обнажены. Дэмиен наблюдал, как глашатай входит в зал.

Лорен сидел рядом с ним на точно таком же троне. Дэмиен позволил глашатаю Регента увидеть их – королевскую кровь, окруженную Акиэлосскими солдатами в военных доспехах, предназначенных для убийства. Он позволил ему осмотреть голые каменные стены провинциального форта, ощетинившегося копьями солдат, в котором принц-убийца восседал на возвышении бок о бок с Виирийским Принцем, одетый в такую же сыромятную кожу, как и его солдаты.

Он позволил ему увидеть и Лорена, позволил увидеть ту картину, которую они являли – принцы крови в союзе. Лорен был единственным Виирийцем в зале, заполненном Акиэлоссцами. Дэмиену это нравилось. Ему нравилось, что Лорен сидит рядом с ним, нравилось позволять глашатаю Регента видеть, что Лорен заодно с Акиэлосом – с Дамианисом из Акиэлоса на его излюбленной арене войны.

Глашатая Регента сопровождала свита из шести человек: четыре стражника по традиции и два Виирийских сановника. Они нервничали, идя по залу, заполненному вооруженными Акиэлоссцами, хотя приблизились к тронам надменно, не преклоняя колен, и глашатай остановился у ступеней возвышения, высокомерно встречая взгляд Дэмиена.

Дэмиен откинулся на троне, удобно устроился и наблюдал за всем этим. В Айосе солдаты его отца ухватили бы глашатая за руки и заставили упасть на колени, прижимая его голову к полу ногой.

Дэмиен чуть приподнял пальцы. Едва заметный жест, останавливающий его людей от проделывания того же самого теперь. Последний раз - воспоминание живо всплыло в памяти Дэмиена - глашатай Регента был принят в суматохе во дворе форта, и Лорен с побледневшим лицом прискакал верхом, разворачивая лошадь, чтобы осадить его. Дэмиен вспомнил высокомерие глашатая, его слова и мешок из грубой ткани, привязанный к седлу.

Сейчас это был тот же глашатай. Дэмиен узнал его темные волосы и цвет лица, его густые брови и вышитую символику на зашнурованной Виирийской весте. Его свита из четырех стражников и двух сановников остановились позади него.

- Мы принимаем сдачу Регента при Чарси, - сказал Дэмиен.

Глашатай покраснел.

- Король Виира шлет послание.

- Король Виира сидит рядом с нами, - сказал Дэмиен. – Мы не признаем ложные притязания его дяди на трон.

Глашатай заставил себя сделать вид, что этих слов не было. Он перевел взгляд с Дэмиена на Лорена.

- Лорен из Виира. Ваш дядя честно протягивает вам руку дружбы. Он предлагает вам возможность восстановить ваше доброе имя.

- И никакой головы в сумке? – спросил Лорен.

Его тон был снисходительным. Он расслабленно сидел на троне, вытянув одну ногу перед собой, изящно свесив запястье с деревянного подлокотника, и изменение в силе было очевидным. Он больше не был изгоем-племянником, в одиночку сражающимся на границе. Он был значимой, недавно образовавшейся силой, с собственной армией и землями.

- Ваш дядя хороший человек. Совет требовал вашей смерти, но ваш дядя не прислушался к ним. Он не верит слухам, что вы повернулись против собственного народа. Он хочет дать вам шанс оправдать себя.

- Оправдать себя, - повторил Лорен.

- Справедливый суд. Приходите в Айос. Перед лицом Совета ответьте на обвинение. И если вас признают невиновным, то все, что принадлежит вам, будет вам возвращено.

- "Все, что принадлежит мне", - второй раз повторил Лорен слова глашатая.

- Ваше Высочество, - сказал один из сановников, и Дэмиен оказался ошеломлен, узнав в нем Эстьена, мелкого аристократа из сторонников Лорена.

У Эстьена хватило хороших манер, чтобы снять головной убор.

- Ваш дядя был справедлив по отношению к тем, кто звал себя вашими сторонниками. Он просто хочет вернуть вас домой. Могу вас уверить, что суд это просто формальность, чтобы успокоить Совет. – Эстьен говорил, убежденно сжимая свою шляпу в руках. – Даже если и были некоторые… незначительные опрометчивые действия, то вам стоит только показать свое раскаяние, и он откроет свое сердце. Он, как и все ваши сторонники, знает, что то, что говорят про вас в Айосе, неправда… не может быть правдой. Вы не предавали Виир.

Лорен только мгновение задержал взгляд на Эстьене, прежде чем вновь переключить внимание на глашатая.

- "Все, что принадлежит мне, будет мне возращено"? Это его слова? Точно повтори его слова.

- Если вы придете в Айос, чтобы предстать перед судом, - сказал глашатай, - все, что принадлежит вам, будет вам возвращено.

- А если я откажусь?

- Если вы откажетесь, вы будете казнены, - ответил глашатай. – Ваша смерть станет публичной смертью предателя, ваше тело будет вывешено на городских воротах для всеобщего обозрения. Тело не будет похоронено. Вы не будете погребены вместе с вашими отцом и братом. Ваше имя будет стерто с семейного древа. Виир не будет помнить вас, и все, что принадлежало вам, будет разделено. Таково обещание Короля и мое послание.

Лорен ничего не ответил; повисло нехарактерное молчание, и Дэмиен увидел едва заметные признаки: напряжение в плечах, сжатые челюсти. Дэмиен перевел свой тяжелый взгляд на глашатая.

- Скачи обратно к Регенту, - сказал Дэмиен, - и передай ему это. Все, что по праву принадлежит Лорену, будет ему возвращено, когда он станет Королем. Ложные обещания его дяди не искусят нас. Мы Короли Акиэлоса и Виира. Мы будем защищать наше государство и придем к нему в Айос во главе армий. Он столкнется с объединенными Вииром и Акиэлосом. И он падет перед нашей мощью.

- Ваше Высочество, - обратился Эстьен, уже тревожно сжимая свой головной убор. – Пожалуйста. Вы не можете стоять на одной стороне с этим Акиэлоссцем, не после всего, что говорят о нем, не после всего, что он сделал! Преступления, в которых он обвиняется в Айосе, хуже, чем ваши собственные.

- И в чем же я обвиняюсь?- спросил Дэмиен с нескрываемым презрением.

Голосом, доносящимся до каждого уголка зала, на чистом Акиэлосском ответил глашатай:

- Ты отцеубийца. Ты убил своего собственного отца, Короля Акиэлоса Теомедиса.

Когда зал растворился в хаосе, раздались кричащие в ярости Акиэлосские голоса и наблюдатели вскочили со своих стульев, Дэмиен посмотрел на глашатая и низким голосом произнес:

- Уберите его с моих глаз.

***

Дэмиен поднялся с трона и подошел к одному из окон. Оно было слишком маленьким и толсто застекленным, чтобы разглядеть что-нибудь, кроме размытого вида на двор. Позади него зал опустел по его приказу. Он старался контролировать свое дыхание. Крики Акиэлоссцев в зале были криками гневного негодования. Он говорил себе это - никто бы даже на мгновение не задумался, что он мог бы…

В голове стучало. Дэмиен чувствовал ярость бессилия от того, что Кастор смог убить их отца, и потом так солгать, отравить всю правду и уйти с…

Несправедливость комом стояла в горле. Он ощущал ее, как окончательный разрыв тех отношений, как будто до этого момента все еще была какая-то надежда, что он мог повлиять на Кастора, но то, что теперь стояло между ними, было не исправить. Хуже, чем превратить его в узника, хуже, чем превратить его в раба. Кастор превратил его в убийцу собственного отца. Дэмиен чувствовал улыбку влияния Регента, его спокойный разумный голос. Он представил, как ложь Регента распространяется, охватывает людей в Айосе, и они верят, что он убийца, и смерть его отца обесчещена и используется против Дэмиена.