- Лучше бы Акиэлоссцы никогда не приходили в Дельфьор, - сказала девочка. – Я бы хотела, чтобы был кто-нибудь, кто оказался бы сильнее тебя.

Она повернулась к нему спиной, произнося это. Это было проявление мужества – девочка перед королем. Затем она двинулась и подняла монетку с пола.

- Все хорошо, Женев, - сказала девочка. – Смотри, я научу тебя фокусу. Следи за моей рукой.

По коже Дэмиена пробежали мурашки, когда он узнал в этом отголоски другого присутствия, болезненно знакомое самообладание, которому подражала девочка, когда сжала монетку в ладони, вытянув перед собой руку.

Дэмиен понял, кто был здесь до него, кто сидел с ней, учил ее. Дэмиен видел этот фокус раньше. И, хотя тонкая рука восьмилетнего ребенка была немного неуклюжей, у нее вышло заткнуть монетку в рукав, так что когда она разжала руку, там было пусто.

***

На поле, раскинувшемся перед Марласом, собрались две объединенные армии, как и все необходимое для армии: всадники для разведки, глашатаи, повозки с провизией, домашний скот, лекари и аристократы, в частности Ваннес и Гийон со своей женой Луаз, которых во время битвы нужно будет отвести и с комфортом устроить в лагере, пока солдаты будут сражаться.

Звезды и львы. Они растянулись по полю, насколько хватало глаз: так много знамен взмыло ввысь, что они больше напоминали флотилию, чем походную процессию. Дэмиен смотрел на открывающийся перед ним вид, сидя на лошади, и готовился занять свое место во главе процессии.

Он увидел Лорена, тоже верхом на лошади – нахмуренная колючка с золотистыми волосами. Неестественно прямо держась в седле, он поблескивал начищенной броней, и в его глазах читалось только безразличное лидерство. С похмельем после гривы, вероятно, было удачей, что скоро он пойдет убивать людей.

Когда Дэмиен обернулся, то поймал на себе взгляд Никандроса.

Он отличался от того, который был утром, и это было не только из-за того, что Никандрос видел, как Дэмиен встал после приказа Лорена в конце совещания. Дэмиен натянул поводья.

- Ты слушал сплетни рабов.

- Ты провел ночь в покоях Принца Виира.

- Я провел в его покоях десять минут. Если ты думаешь, что я трахнул его за это время, то ты меня недооцениваешь.

Никандрос не сдвинул лошадь с места.

- Он переиграл Македона в той деревне. Он умело его переиграл, как и переиграл и тебя.

- Никандрос…

- Нет. Послушай меня, Дамианис. Мы едем на Акиэлос, потому что Принц Виира предпочел вести свой бой в твоей стране. Именно Акиэлос пострадает от этого конфликта. И когда бои закончатся, и Акиэлос будет истощен от битвы, кто-нибудь решит взять страну под контроль. Убедись, что это будешь ты. Принц Виира слишком хорош в управлении людьми, слишком хорош в манипулировании теми, кто его окружает, чтобы добиться своего.

- Я понимаю. Ты опять предостерегаешь меня не спать с ним?

- Нет, - ответил Никандрос. – Я знаю, что ты собираешься спать с ним. Я говорю о том, что, когда он тебе это позволит, подумай о том, чего он хочет.

Никандрос оставил его, и Дэмиен пришпорил лошадь, чтобы занять свое место бок о бок с Лореном. Лорен сидел в седле с прямой спиной, облаченный в начищенный метал. Не было ни единого намека на нерешительного юношу сегодняшнего утра. Был только безжалостный профиль.

Прозвучали горны. Протрубили трубы. Вся вереница двух объединенных армий пришла в движение; два соперника едут вместе, синий рядом с красным.

***

Смотровые башни оказались пусты.

Это кричали разведчики, когда мчались назад на взмыленных лошадях, неся свои тревожные вести. Дэмиен прокричал ответ. Каждому приходилось кричать, чтобы быть услышанным через какофонию звуков: колес, лошадей, металлического топота солдат в броне, грохота земли, режущих слух горнов, которые являла собой их армия в пути. Процессия растянулась от вершины холма до самого горизонта по полям и холмам. Вся его армия была готова пойти в атаку на сторожевые башни Картаса.

Но смотровые башни оказались пусты.

- Это ловушка, - сказал Никандрос.

Дэмиен приказал небольшому отряду отделиться от основной армии и обследовать первую башню. Он наблюдал со склона холма. Отряд галопом помчался к башне, затем солдаты спешились, взяли деревянный таран и выбили дверь. Сторожевая башня казалась странным прямоугольным очертанием на фоне горизонта, без движения внутри; безжизненный камень, в котором должны были быть обитатели, но вместо этого не было ничего. В отличие от развалин, поглощенных природой, чтобы стать частью ландшафта, пустая сторожевая башня была неуместной, была сигналом неправильности происходящего.

Он наблюдал за своими людьми - маленькими как муравьи, входящими в башню, не встретив сопротивления. Повисла странная, мрачная тишина в последующие минуты, когда ничего не происходило. Мужчины вышли, вскочили в седла и поскакали обратно, чтобы доложить.

Не было ловушек. Не было обороны. Ни поддельных полов, ступив на которые они бы провалились, ни чанов с кипящим маслом, ни замаскированных лучников, ни мужчин с мечами, выскакивающих из-за дверей. Башня просто была пустой.

Вторая башня оказалась пустой, и третья, и четвертая.

Правда открывалась перед ним, пока он окидывал взглядом сам форт, нижние стены из толстого серого известняка, высокие крепостные стены из необожженного кирпича. У низкой двухэтажной башни была черепичная крыша, устроенная специально для лучников. Но бойницы были темными, и из них не летело стрел. Не было знамен. Не было звуков.

Дэмиен сказал:

- Это не ловушка. Это отступление.

- Если это так, то, значит, они бежали от чего-то, - сказал Никандрос. – Чего-то, что привело их в ужас.

Дэмиен взглянул на форт на его возвышении и затем на свою армию, растянувшуюся позади него – миля красного бок о бок с опасным, сверкающим синим.

- От нас, - сказал Дэмиен.

Они проехали мимо зубчатых скал, вверх по крутому подъему в форт. Они беспрепятственно прошли через открытые ворота переднего двора, который представлял собой четыре низких башни, смутно вырисовывавшихся над ними молчаливым тупиком. Низкие башни были спроектированы так, чтобы обстреливать захватчиков продольным огнем, поймав армию в ловушку на ее продвижении к воротам. Ворота были неподвижными и беззвучными, когда люди Дэмиена использовали деревянный таран и проломили внушительные двери к главной крепости.

Внутри ощущение неестественности тишины только усилилось; атрий пустовал, вода простого изящного фонтана была неподвижна. Дэмиен увидел заброшенную перевернутую корзинку, перекатывающуюся по мраморному полу. Худощавый кот пронесся вдоль стены.

Дэмиен не был глупцом и предупредил своих людей о ловушках: зараженных складах и отравленных колодцах. Они систематично продвигались вглубь форта через публичные площади к частным жилым помещениям.

Здесь свидетельства отступления были более очевидными: мебель раскидана, пожитки собраны в спешке, любимое полотно забрано с этой стены, но другое оставлено висеть на той. Дэмиен видел в развороченных жилых помещениях последние мгновения, отчаянный военный совет и принятое решение бежать. Кто бы ни приказал его, нападение на деревню возымело обратный эффект. Вместо того чтобы настроить Дамианиса против своего генерала, оно скрепило его армию в единую могущественную силу и послало ужас при упоминании его имени распространяться по поселениям.

- Сюда! – Раздался зов.

Во внутренней части форта они обнаружили забаррикадированную дверь.

Дэмиен сделал знак своим людям быть наготове. Это было первое явление сопротивления, первый знак опасности. Две дюжины солдат построились, и Дэмиен кивнул, позволяя им продолжать. Они подняли деревянный таран и ударом распахнули двери.

Это была светлая просторная гостиная, украшенная своей изысканной меблировкой. От изящных соф с закрученными резными ножками до небольших бронзовых столиков, она осталась нетронутой.

И он увидел, что ждало его в опустевшем форте Картаса.

Она сидела на софе. Ее окружали семь прислуживающих женщин, две из которых были рабынями, одна – старшей служанкой, а остальные высокородной частью ее домашней свиты. Ее брови приподнялись на взлом, как будто на какое-нибудь незначительное неприятное нарушение этикета.

Она не добралась до Триптольма, чтобы родить. Должно быть, она организовала нападение на деревню, чтобы остановить Дэмиена или задержать его, и, когда это не сработало, она была оставлена позади, заброшена. Роды пришли слишком рано. Совсем недавно, судя по ее едва заметным темным кругам под глазами. Это объясняло также, почему ее, слишком ослабевшую для дороги, бросили позади с теми из ее женщин, кто пожелал остаться с ней, пока другие спасались бегством.

Дэмиен был удивлен увидеть столько женщин. Быть может, она принудила их: останьтесь, или вам перережут глотки. Но нет. Она всегда умела вдохновлять людей на преданность.

Ее светлые волосы опускались на плечо, ее ресницы прикрывали глаза, ее шея была изящной, как у лебедя. Она была чуть бледна, и несколько новых морщинок пролегли на лбу, но это вовсе не вредило его открытому классическому совершенству и, казалось, только украшало ее, как завершающий орнамент на вазе.

Она была прекрасна. Имея дело с ней, ты ощущал это внутренне и затем с силой отталкивал, потому что красота была наименьшей из ее угроз. Ее ум, осторожный, расчетливый, именно он был угрозой; она наблюдала за Дэмиеном парой холодных голубых глаз.

- Здравствуй, Дэмиен, - произнесла Йокаста.

Он заставил себя посмотреть на нее. Он заставил себя вспомнить каждую ее часть; то, как она улыбалась; медленное приближение ее обутых в сандалии ног, пока он был подвешен в цепях; прикосновение ее изящных пальцев к его избитому лицу.