Глава 10.

Дэмиен улыбался. Он лежал на спине, подложив руки под голову, простыня прикрывала его тело ниже талии. Он не спал уже около часа в ранних утренних лучах.

События прошлой ночи, бесконечно запутанные в интимном свете свечей спальни Лорена, раскрылись этим утром в единственный счастливый факт.

Лорен скучал по нему.

Дэмиен чувствовал трепет запретного удовольствия, когда думал об этом. Он вспомнил, как Лорен поднял на него взгляд. Ты продолжаешь переворачивать все мои планы. Лорен будет в ярости, когда придет на утреннее совещание.

- Ты в хорошем настроении, - сказал Никандрос, когда он вошел в зал. Дэмиен хлопнул его по плечу и занял место за длинным столом.

- Мы возьмем Картас, - ответил Дэмиен.

Он призвал всех генералов на это совещание. Это будет их первая атака Акиэлосского форта, и они собирались выиграть его, быстро и окончательно.

Дэмиен приказал устроить на столе песчаную карту, которым отдавал предпочтение. Стратегия, прочерченная глубокими быстрыми штрихами по песку, обретала вид без столкновений лбов, склоняющихся над чернильными линиями бумажной карты. Стратон прибыл с Филоктом, и, усаживаясь, они поправили свои хитоны. Македон уже был в зале, как и Энгюран. Ваннес прибыла и заняла свое место, похожими движениями поправив свои юбки.

В зал вошел Лорен; в его грации чувствовалась крайность, он напоминал леопарда с головной болью, рядом с которым нужно ходить очень, очень осторожно.

- Доброе утро, - сказал Дэмиен.

- Доброе утро, - ответил Лорен.

Это было произнесено после едва уловимой паузы, как будто единственный раз в своей жизни леопард был не совсем уверен, что делать. Лорен сел на напоминающий трон дубовый стул рядом с Дэмиеном и старательно не сводил глаз с пространства прямо перед собой.

- Лорен! - Тепло поприветствовал его Македон. - Я рад принять твое приглашение поохотиться с тобой в Акьютарте после этой кампании. – Он хлопнул Лорена по плечу.

- Мое приглашение, - повторил Лорен.

Дэмиену стало интересно, похлопывали ли Лорена по плечу вообще когда-нибудь.

- Я отправил гонца в свои владения прямо сегодня утром, чтобы там начали готовить легкие копья для охоты на серн.

- Теперь ты охотишься с Виирийцами? – спросил Филокт.

- Одна чаша гривы и ты засыпаешь мертвым сном, - ответил Македон. Он снова хлопнул Лорена по плечу. – А он выпил шесть! Ты ставишь под сомнение его силу воли? Твердость его руки во время охоты?

- Только не грива твоего дяди, - ответил ужаснувшийся голос.

- Когда мы оба выйдем на охоту, в горах больше не останется серн. – Еще один хлопок по плечу. – А теперь мы едем в Картас, чтобы показать, чего стоим в битве.

Это вызвало прилив солдатского духа товарищества. Лорен обычно не принимал участие в проявлении братских чувств и не знал, что делать.

Дэмиен почувствовал, что почти с неохотой сделал шаг к карте на песке.

- Мениад из Сициона отправил глашатая на переговоры с нами. В то же время он атакует нашу деревню, намереваясь посеять раздор в нашей армии и вывести ее из строя, - заговорил Дэмиен, рисуя отметину на песке. – Мы отправили всадников в Картас, чтобы предложить ему выбор: сдаться или сражаться.

Дэмиен сделал это до состязания в октоне. Картас был классическим Акиэлосским фортом, построенным, чтобы предвещать нападения; на подходах к нему по традиции стояло несколько смотровых башен. Дэмиен был уверен в успехе. С каждой захваченной смотровой башней защита Картаса будет ослабевать. Это было одновременно и преимуществом, и слабостью Акиэлосских фортов: они распределяли свои силы, а не объединяли их за одной стеной.

- Ты послал всадников объявить о своих планах? – спросил Лорен.

- Так делают в Акиэлосе, - сказал Македон, как мог бы сказать любимому племяннику, который туго соображает. – Благородная победа впечатлит наместников и принесет расположение, которое нам понадобится в Твердыне Королей.

- Я понял, спасибо, - ответил Лорен.

- Мы нападем с севера, - сказал Дэмиен, - здесь и здесь, - он поставил отметины на песке, - и возьмем под контроль первую из сторожевых башен, прежде чем начнем штурмовать форт.

Тактика была проста, и обсуждение быстро подошло к своему заключению. Лорен почти ничего не сказал. Несколько вопросов, возникших у Виирийцев по ходу наблюдения за Акиэлосским маневрированием, были заданы Ваннес и к ее удовлетворению получили ответы. Получив свои указания для подготовки к походу, мужчины поднялись, чтобы уходить.

Македон рассказывал Лорену об эффективности крепкого чая, и, когда Лорен аристократичными пальцами помассировал собственный висок, Македон, поднимаясь, заметил:

- Тебе стоит велеть своему рабу принести тебе немного.

- Принеси мне немного, - приказал Лорен.

Дэмиен поднялся. И остановился.

Лорен неподвижно замер. Дэмиен неловко продолжал стоять. Он не мог придумать никакой другой причины, почему он встал.

Он поднял глаза и встретился взглядом с Никандросом, который уставился на него. Никандрос с небольшой группой, последними из оставшихся в зале мужчин, стоял сбоку от стола. Он был единственным, кто видел и слышал. Дэмиен просто стоял.

- Совещание окончено, - слишком громко объявил Никандрос людям вокруг него. – Король готов выезжать.

***

Зал опустел. Он остался наедине с Лореном. Между ними стоял стол с песчаной картой, на которой в деталях развернулся план похода на Картас. Прожигающий взгляд голубых глаз Лорена не имел ничего общего с совещанием.

- Ничего не было, - сказал Дэмиен.

- Что-то произошло, - ответил Лорен.

- Ты был пьян, - продолжил Дэмиен. – Я отвел тебя в твои покои. Ты попросил меня прислужить тебе.

- Что еще? – спросил Лорен.

- Я прислуживал тебе, - ответил Дэмиен.

- Что еще? – повторил Лорен.

Дэмиен думал, что иметь превосходство над Лореном в похмелье будет довольно приятным опытом, но только Лорен начинал выглядеть так, как будто его сейчас вырвет. И не от похмелья.

- О, остынь. Ты был настолько пьян, что не вспомнил бы и собственного имени, не говоря уже о том, чтобы понимать, где ты и что делаешь. Ты действительно думаешь, что я воспользовался бы тобой, пока ты в таком состоянии?

Лорен, не отрываясь, смотрел на него.

- Нет, - неуклюже ответил он, как будто, только сейчас уделяя полное внимание вопросу, осознавал и ответ. – Я не думаю, что ты бы воспользовался.

Его лицо оставалось бледным, тело - скованным. Дэмиен ждал.

- Я, - начал Лорен. Ему потребовалось немало времени, чтобы с трудом произнести следующие слова: - Говорил что-нибудь?

Лорен держался напряженно, как перед бегством. Он поднял глаза и встретил взгляд Дэмиена.

- Ты сказал, что скучал по мне, - ответил Дэмиен.

Лорен густо покраснел, изменение в цвете было поразительным.

- Понимаю. Спасибо, что… - Дэмиен видел, как он пробует на вкус окончание предложения. - …не поддался моим заигрываниям.

В тишине Дэмиен мог расслышать за стеной голоса, которые не имели никакого отношения к ним двоим или к той откровенности момента, которая почти причиняла боль, словно они вновь стояли у кровати в покоях Лорена.

- Я тоже скучаю по тебе, - сказал он. – Я завидую Исандру.

- Исандр раб.

- Я был рабом.

Мгновение было болезненным. Лорен встретил его взгляд, и его глаза были слишком ясными.

- Ты никогда не был рабом, Дамианис. Ты был рожден править, как и я.

***

Дэмиен оказался в старой жилой части форта.

Тут было тише. Звуки Акиэлосского присутствия приглушались. Толстый камень поглощал весь шум, и оставалась только сама постройка, каркас Марласа, со снятыми гобеленами и решетками для ползучих растений, раскрытый перед ним.

Это был красивый форт. Дэмиен видел его, призрак Виирийского изящества; то, чем он был; то, чем он мог, вероятно, стать вновь. Но для Дэмиена это было прощание. Он не вернется сюда, а если и вернется как приглашенный Король, то все будет по-другому - возвращенное, как и должно, в Виирийские руки. Марлас, завоеванный с таким трудом, будет так просто отдан назад.

Думать об этом было непривычно. Бывший когда-то символом Акиэлосской победы, теперь он стал символом всего того, что изменилось в Дэмиене; того, как теперь он смотрел на все другими глазами.

Он подошел к старой двери и остановился. У двери стоял солдат – формальность. Дэмиен жестом отослал его.

Внутри это были удобные, хорошо освещенные комнаты с огнем, горящим в очаге, и мебелью, среди которой были Акиэлосские стулья, деревянный сундук с подушками и низкий стол перед огнем, на котором лежали доска и фишки для игры.

Девочка из деревни, сжавшаяся и бледная, сидела напротив старой женщины в серых юбках; в детской игре использовались поблескивающие монетки, рассыпанные по столу между ними. Когда вошел Дэмиен, девочка вскочила, и монетки со звоном упали на пол.

Женщина тоже поднялась. Последний раз, когда Дэмиен видел ее, она не подпускала его к умирающему мужчине, сжимая в руке обломанное копье.

- То, что случилось с вашей деревней… я клянусь, что найду ответственных за это и заставлю их заплатить. Я говорил серьезно, - сказал Дэмиен по-виирийски. – У вас обеих есть место под крышей здесь, среди друзей, если захотите. Марлас снова вернется Вииру. Это мое обещание вам обеим.

Женщина ответила:

- Они сказали нам, кто ты.

- Тогда вы знаете, что я держу свои обещания.

- Думаешь, если ты вернешь нам… - Женщина замолчала.

Она стояла рядом с девочкой, и вместе они казались белой стеной неприятия. Дэмиен чувствовал несообразность своего присутствия здесь.

- Тебе нужно уйти, - сказала девочка, нарушая тишину. – Ты пугаешь Женев.

Дэмиен посмотрел на Женев. Женев дрожала. Она не была напугана. Она была в ярости. Она была в ярости на него, на его присутствие здесь.

- То, что произошло с вашей деревней, было несправедливо, - сказал ей Дэмиен. – Не бывает честного боя. Кто-то всегда сильнее. Но я дам вам справедливость. В этом я клянусь.