Собственный народ не доверял ему, его друзья отвернулись от него, то, что было самым дорогим и ценным в его жизни было извращено, превращено в оружие, причиняющее боль…

Дэмиен повернулся. Лорен одиноко стоял на фоне зала.

С внезапным осознанием схожести Дэмиен увидел Лорена таким, каким он был, увидел его настоящее одиночество. Регент сделал то же самое с Лореном: сократил его поддержку, настроил его людей против него. Дэмиен вспомнил, как пытался убедить Лорена в благих намерениях Регента в Арле, будучи таким же наивным, как Эстьен. Лорен жил с этим всю жизнь.

Дэмиен сказал ровным размеренным голосом:

- Он думает, что сможет меня спровоцировать. У него не выйдет. Я не буду действовать опрометчиво, поддавшись гневу. Я буду одну за другой брать провинции Акиэлоса и, когда я войду в Айос, я заставлю его заплатить за все, что он сделал.

Лорен просто продолжал смотреть на него со своим слегка оценивающим выражением лица.

- Ты не можешь рассматривать его предложение, - сказал Дэмиен.

Лорен не ответил сразу же. Дэмиен продолжил:

- Тебе нельзя идти в Айос. Лорен, ты не предстанешь перед судом. Он просто убьет тебя.

- Я предстану перед судом, - ответил Лорен. – Это то, чего он хочет. Он хочет доказать, что я непригоден. Он хочет, чтобы Совет утвердил его Королем, так чтобы он смог управлять законно.

- Но…

- Я предстану перед судом. – Голос Лорена был довольно ровным. – У него будет вереница свидетелей, и каждый признает меня предателем. Лорен, испорченный принц, увиливающий от ответственности, который продал свою страну Акиэлосу и раздвинул ноги перед Акиэлосским принцем-убийцей. И, когда не останется ничего от моей репутации, меня отведут на городскую площадь и убьют на глазах у толпы. Я не рассматриваю его предложение.

Глядя на него через пространство, разделявшее их, Дэмиен впервые осознал, что в суде могла быть заключена какая-то соблазнительная притягательность для Лорена, который, должно быть, где-то глубоко внутри себя желал очистить свое имя. Но Лорен был прав: любой суд станет обречением на смерть, представлением, разыгранным, чтобы унизить его, а затем уничтожить на приказанном Регентом ужасающем публичном зрелище.

- Тогда что?

- Есть что-то еще, - ответил Лорен.

- О чем ты?

- Я имею в виду, что дядя не протягивает руку кому-то, чтобы ее оттолкнули. Он не просто так отправил к нам глашатая. Есть что-то еще. – Следующие слова Лорен произнес почти непроизвольно: - Всегда есть что-то еще.

Из двери раздался звук. Дэмиен повернулся и увидел Палласа в военной форме.

- Леди Йокаста, - сказал Паллас. – Она просит увидеться с вами.

***

Все то время, пока его отец умирал, они с Кастором продолжали свой заговор.

Дэмиен мог думать только об этом, уставившись на Палласа, и его пульс все еще бешено колотился от обвинения, от предательства Кастора. Его отец, слабеющий с каждым вздохом. Он никогда не говорил с ней об этом – он никогда не переносил говорить об этом вообще с кем-либо – но иногда он приходил из покоев умирающего отца, чтобы увидеть ее, без слов найти утешение в ее теле.

Дэмиен знал, что сейчас не контролирует себя. Он хотел пойти и вырвать из нее правду голыми руками. Что ты сделала? Что вы с Кастором запланировали? Он знал, что в таком состоянии он уязвим для нее, что ее искусство, как и Лорена, состояло в том, чтобы найти слабость и надавить. Дэмиен взглянул на Лорена и сухо сказал:

- Разберись с этим.

Лорен посмотрел на него долгим взглядом, как будто ища что-то в выражении его лица, затем молча кивнул и направился к камерам.

Прошло пять минут. Десять. Дэмиен выругался, оттолкнулся от окна и сделал одну вещь, которую, он знал, делать не следовало. Он вышел из зала и спустился по стертым каменным ступеням к тюремным камерам. У решетки на последней двери он услышал голос, доносящийся с другой стороны, и остановился.

Темницы в Картасе были сырыми, тесными и находились под землей, как будто Мениад из Сициона никогда не предполагал держать политических пленников, что, вероятно, так и было. Дэмиен ощутил падение температуры; здесь, среди обтесанных камней под фортом, было прохладней. Он прошел через первые двери, стражники встали по стойке, и он двинулся дальше по коридору с неровным каменным полом. Во второй двери была вделана небольшая решетка, через которую он мог мельком разглядеть обустройство камеры.

Он видел ее, откинувшуюся на затейливо вырезанной софе. Ее темница была чистой и хорошо меблированной, с гобеленами и подушками, которые перенесли сюда из ее гостиной по приказу Дэмиена.

Лорен стоял перед ней.

Дэмиен остановился, неразличимый в тени за дверной решеткой. Видеть их двоих вместе заставило что-то перевернуться у него внутри. Он услышал знакомый холодный голос.

- Он не придет, - сказал Лорен.

Она выглядела как королева. Ее волосы были убраны наверх и удерживались одной жемчужной заколкой, золотая корона сверкающих локонов, венчающая длинную изящную шею. Она сидела на низкой софе с откинутой спинкой, и что-то в ее позе напоминало его отца, Короля Теомедиса, на своем троне. Простое белое платье, собранное на каждом плече, сверху прикрывала украшенная вышивкой шелковая шаль королевского ярко-красного цвета, которую кто-то позволил ей оставить. Под изогнутыми золотистыми бровями ее глаза были цвета краски из вайды.

Степень, в которой они с Лореном походили друг на друга в цветовой гамме, в холодном мыслительном отсутствии эмоции, в бесстрастности, с которой он смотрели друг на друга, была одновременно нервирующей и удивительной.

Она говорила на чистом Виирийском без акцента:

- Дэмианис послал ко мне своего постельного мальчика. Белокурый, голубоглазый, весь зашнурованный как нетронутый девственник. Ты прямо его типаж.

Лорен ответил:

- Ты знаешь, кто я.

- Принц дня, - ответила Йокаста.

Последовала пауза.

Дэмиену нужно было ступить вперед, выдать свое присутствие и остановить это. Он наблюдал, как Лорен устраивается у стены.

Лорен сказал:

- Если ты спрашиваешь, трахал ли я его, то ответ - да.

- Думаю, мы оба знаем, что это не ты его трахал. Ты лежал на спине, задрав ноги. Он не так сильно изменился.

Тон голоса Йокасты был таким же утонченным, как и ее самообладание, словно правила высоких манер не были нарушены ни словами Лорена, ни ее собственными. Йокаста продолжила:

- Вопрос в том, насколько тебе понравилось.

Дэмиен прильнул к решетке в двери, вслушиваясь в ответ Лорена так внимательно, как только было возможно. Он чуть передвинулся, пытаясь увидеть лицо Лорена.

- Понимаю. Мы будем обмениваться историями? Рассказать тебе, какая у меня любимая поза?

- Полагаю, что похожа на мою.

- Заключенной? – спросил Лорен.

Настала ее очередь замолчать. Она использовала это время, чтобы внимательно рассмотреть его черты, как будто пробуя качество шелка. Они с Лореном оба выглядели абсолютно расслабленными. Это у Дэмиена колотилось сердце.

Она спросила:

- Хочешь знать, как это было?

Дэмиен не двигался, не дышал. Он знал Йокасту, знал опасность. Он чувствовал себя прикованным к месту, когда Йокаста продолжила изучать лицо Лорена.

- Лорен из Виира. Говорят, ты фригидный. Говорят, ты отвергаешь всех своих поклонников, и что ни один мужчина не был достаточно хорош, чтобы дифирамбами развести тебе ноги. Уверена, ты думал, что это будет бесчувственно и физически, и, может быть, часть тебя хотела, чтобы это так и было. Но мы с тобой оба знаем, что Дэмиен не так занимается любовью. Он брал тебя медленно. Он целовал тебя, пока ты не начал хотеть этого.

Лорен ответил:

- Прошу, не прерывайся из-за меня.

- Ты позволил ему раздеть тебя. Ты позволил ему касаться тебя. Говорят, ты ненавидишь Акиэлоссцев, но ты впустил одного в свою постель. Ты не ожидал, что будут такие ощущения от его прикосновений. Ты не ожидал веса его тела, ощущения его внимания на себе, его желания овладеть тобой.

- Ты упустила ту часть, где это оказалось так хорошо, что я позволил себе забыть о том, что он совершил.

- Боже мой, - сказала Йокаста. – Так это правда.

Еще одна пауза.

- Это пьяняще, не так ли? – Продолжила она. – Он рожден быть Королем. Он не замена и не второй выбор, как ты. Он управляет людьми одним своим дыханием. Когда он входит в комнату, он руководит в ней. Люди любят его. Как они любили твоего брата.

- Моего мертвого брата, - любезно подсказал Лорен. – Пройдемся по той части, где я раздвигаю ноги для убийцы моего брата? Можешь еще раз ее описать.

Дэмиену не было видно лица Лорена, когда он говорил это, хотя его голос был ненапряженным, как и его элегантная поза у каменной стены камеры.

Она спросила:

- Тяжело спать с человеком, который больше король, чем ты сам?

- Я бы не допустил, чтобы Кастор услышал, как ты называешь его королем.

- Или именно это тебе и нравится? Что Дэмиен – тот, кем тебе никогда не стать. Что в нем есть уверенность, вера в себя, убеждения. Это то, чего ты жаждешь. И когда он обращает все это на тебя, кажется, что ты способен на все.

- А теперь мы оба говорим правду, - ответил Лорен.

Теперь характер паузы был другим. Йокаста сверлила Лорена взглядом.

- Мениад не перейдет от Кастора на сторону Дамианиса, - сказала Йокаста.

- Почему нет? – спросил Лорен.

- Потому что, когда Мениад сбежал из Картаса, я подговорила его направиться прямо к Кастору, который убьет его, за то, что тот оставил меня здесь.

Дэмиен почувствовал, как похолодел.

Йокаста продолжала:

- Теперь обойдемся без любезностей. Я обладаю некоторой информацией. Вы предложите мне помилование в обмен на то, что я знаю. Будет проведено несколько переговоров, а затем, когда мы придем к взаимовыгодной сделке, я вернусь к Кастору в Айос. В конце концов, - сказала Йокаста, - именно за этим Дамианис и послал тебя.

Лорен, казалось, изучал ее в ответ. Когда он заговорил, в его речи не было особенной спешки.