Глава четырнадцатая

Мои ноги уже не просто болели, а были бесконечным криком боли, пока я двигалась во тьме, высоко подняв духовный факел.

Я все еще не знала, правильно ли поступила, побежав в ночи со вторым зрением, а не обычным, но я не осмелилась зажечь настоящий факел, а духовный делал все ярче и четче, хоть и не показывал некоторые деревья и ветки под ногами.

Пара серебряных существ фейри вскочили из ближайшей чащи, когда я прошла мимо, духовный свет был для них видимым, и они убежали от него. Это же произошло с теми летающими малиновыми существами — я решила звать их розовыми фуриями, пока не узнаю, как они называются на самом деле — они кувыркались, спеша убраться подальше. Я могла бы сама разобраться с гулями, если бы было время.

Я вытащила зеркальце из кармана. Я говорила себе, что не сделаю это, но по пути потеряла силу воли.

Удивленный глаз Скувреля появился в зеркальце. Он выглядел так же с духовным и настоящим зрением. Интересно.

— Муж, — прошептала я.

От его смеха мою спину покалывало.

— Кошмарик. Рада видеть мое лицо?

Он выглядел помято, словно только ото сна.

— Четыре, — сказала я. Я не могла сказать больше. Его улыбка уже была слишком широкой. — Времени мало. Моя сестра скоро начнет вторжение?

Он пожал плечами.

— Кто знает? Для меня с нашего разговора прошла неделя. Сколько у тебя?

— Меньше дня, — прошептала я, споткнулась об ветку и вздрогнула от громкого хруста. Я не могла долго продолжать разговор. — Если не можешь сказать это, говори, где спрятаны смертные дети. Они рассеяны по всему Фейвальду?

Он приподнял бровь и медлил.

— Мне нужно заключить с тобой сделку? — процедила я.

— Я все еще должен тебе за последний поцелуй, — сказал он с улыбкой. — Смертные дети спрятаны во Дворе шелка и Дворе кубков. Преследуй их, но это опасно.

— Спасибо, — выдохнула я, и его брови приподнялись в удивлении.

Я сунула зеркальце в карман. Нужно было спешить.

Я споткнулась об бревно, словно подчеркивая мысли, прикусила язык, падая, и ободрала костяшки. Это напомнило, что духовное зрение не было настоящим. Я была близко к дому Чантеров. Если я смогу забрать меч, смогу отправиться на миссию.

Изначальным планом было узнать, чего хотела Хуланна — человечество. А потом узнать, чем ее остановить — волшебными предметами Путников. Потом нужно было, чтобы она нервничала.

Сейчас мне не было до этого дела, но это могло пригодиться. Мне нужно было теперь спасти смертных детей, пока я еще могла, пока этот шанс не ускользнул сквозь пальцы.

Меня догоняли. Я не узнавала голоса, так что вела преследователей по лесу, но сейчас нужно было оторваться от них.

— Я услышал там шум, — сказал один из них слишком близко за мной. Его голос был хриплым.

— Кто бы это ни был, мы почти загнали его в тупик, — сказал другой голос. — Наверное, фермер остался в лесу, но сэр Экельмейер хочет знать, кто не умеет выполнять комендантский час.

— Как и я, — сказал хриплый голос.

Я видела впереди огни дома, но второе зрение искажало расстояние. Я была близко. Я скользила в тенях, не давала себе бежать. Так я привлеку только больше внимания. Я поскользнулась, ударилась об куст, ветки оцарапали мою кожу, громко шурша при этом.

Я слышала топот ног по земле. Они вот-вот догонят меня. Они были близко.

Я заставляла себя дышать ровно. Думай, Элли, думай!

Эти люди работали на Экельмейера. Они хотели поймать меня. Они заберут все, что у меня с собой. Я не могла потерять эти вещи. Я осторожно спрятала рукоять топора и лук со стрелами в кусты, сжала ключ из кармана и сунула его в мертвую траву рядом. Я смогу найти это место снова. Смогу.

Мне только нужно было убедиться, что они не обыщут его.

Я глубоко вдохнула, подняла повязку и побежала в ночь. Если я буду достаточно далеко от кустов, когда они поймают меня, они не обыщут то место.

Кто-то охнул за мной, и мои ноги вылетели из-под меня. Я упала, растянулась на земле. Через миг тяжелый вес надавил на мою спину.

— Девчонка, — сказал хриплый голос. — Куда бегала, милая? К мужчине? Ты юна для такого. Ты не захочешь детей, пока ты не выйдешь за хорошего мужчину. Может, за солдата. Там стабильная зарплата.

— Такой очаровательный, что чудо, что ты еще не женат, — с отвращением сказала я.

— Кто сказал, что нет, милая?

— Кто сказал, что я не замужем? — парировала я. — Мой муж — самое злое и жуткое существо. Он может убить тебя иглой, и ты даже не успеешь вытащить меч.

Он рассмеялся.

— Я тебе не верю.

Я тоже рассмеялась, но мой смех звучал безумно, хоть каждое слово было правдой.

— Мы задержались, — сказал другой голос. — Они отправят другой отряд искать нас, если мы не встретимся на нужном месте. Поднимай ее и тащи с нами.

Грубые ладони потянули за воротник, и я встала. Солдат завел мои руки за спину, связал их грубой бечевкой, впившейся в мою плоть.

Было слишком темно, чтобы видеть лица, но запах чеснока и вина был сильным от хриплого голоса. Эти мужчины работали на сэра Экельмейера? С такими общался Олэн? Он пожалеет, что завел таких союзников.

Я старалась не смотреть в сторону горящего окна, силуэт мамы виднелся внутри. Через пару часов наступит рассвет, она переживала. И мне нужно было предупредить ее. Ей придется уводить детей из деревни.

— Шагай быстрее, девчонка. Мы не можем тратить на это всю ночь.

— Но вы не спешили, когда всю ночь шатались по лесу, как два медведя, которые только проснулись, — буркнула я.

— Что это?

— Просто игнорируй ее, — сказал другой голос.

Мы шли в тишине, я обдумывала варианты. Может, сэр Экельмейер будет разумным, хотя его люди не были разумными, а обычно люди собирались схожими.

— Этот сэр Экельмейер справедливый? — спросила я.

— Твоя деревня под комендантским часом по приказу сэра Олэна Чантера. Ты нарушила закон, — сказал один из мужчин.

Неприятный ответ. Ни слова о его справедливости, только то, что они уже считали меня виновной.

Возможно, сэр Экельмейер будет слишком занят тревогами о фейри, чтобы переживать из-за девушки, бродящей по лесу. Никто не мог доказать, что я сделала что-то плохое, кроме Хельдры. Я не думала, что она что-нибудь скажет. Она будет в беде, как и я. Я выбросила ее ключ в лесу, как она просила. Никто не мог доказать, что она его взяла, или кто освободил тех Путников. Пока мы обе молчали, мы будем в безопасности.

— Видимо, вы были заняты, защищая нас от фейри, — предположила я.

— Что ты знаешь о фейри? — спросил тот, что толкал меня вперед.

— Достаточно, чтобы знать, что нужно больше пары задир, бродящих по лесу, чтобы остановить их.

— Мы — банда Белого капюшона, — сказал другой мужчина. — Мы не бродим. Мы не задиры. Мы — личные воины сэра Экельмейера Роскошного.

— Это его фамилия? Роскошный?

— Это его титул.

— Очень удобно. Я бы хотела, чтобы и мое имя говорило людям, что думать. Может, я назову себя «Элли Хантер Красивая и Очень богатая». Ай!

Что-то ударило меня по затылку. Я прикусила язык и ощутила кровь. Эти товарищи не любили сарказм и насмешки. Олэн не затягивал мой поводок, но, похоже, я потеряла эту свободу.

Я ругалась мысленно.

Я упустила шанс прорезать путь в Фейвальд или найти способ отвоевать свой народ. Но я не жалела, что освободила Путников этой ночью. И я не жалела, что собирала артефакты. Особенно теперь, когда я знала, что они могли мне помочь. Я просто хотела, чтобы у меня было больше времени.

Начал падать снег, густой и белый, когда мы добрались до поста стражи у края деревни. Стражи, которых я видела ночью, отсутствовали. На их мести был ряд фыркающих лошадей и мужчин в броне, их дыхание вылетало паром, их ноги мяли дорогу.

Их броня мерцала в свете звезд, звякала, когда кольчуга задевала пластины и ножны.

Казалось, в мой желудок упал камень. Сотни мужчин в броне. Женщин не было. И все были с белыми капюшонами, их было легко увидеть в свете факелов. Их лица были мрачными. Тут не было сострадания. И не было надежды для того, кто попался им на пути.

Я задумалась снова, было ли плохо пустить Хуланну из круга разбить их всех.

— Нашел что-то, Корн? — спросил один из мужчин на лошади. Красные перья украшали его шлем на макушке. Офицер, наверное.

— Да, старшина! — сказал хрипло Корн, мужчина с чесночным дыханием. — Мы нашли эту гадость в лесу, она блуждала посреди ночи.

— Молодец, Корн. Веди ее в здание. По приказу сэра Экельмейера все, кто нарушает комендантский час, считаются шпионами. Их арестовывают и допрашивают.

Это звучало плохо.