Глава одиннадцатая

Я ждала до ночи, потому что тогда делались плохие поступки — по крайней мере, то, что другие могли посчитать плохим.

Если честно, я не знала, могла ли навредить кому-то в деревне — человеку с семьей и друзьями, которые могли оказаться моей семьей и друзьями — но при этом я злилась достаточно, чтобы захотеть.

Я не смогла починить разбитый лук, а строить новый было долго. Потому к моей ноге был пристегнут охотничий нож и старый лук, который я нашла, проверяя следы. Мне пришлось поменять на нем тетиву, и я не была уверена в том, хорошо ли из него стрелялось, но я надеялась, что выстрел из него был достаточно болезненным для кого-то вблизи. Этого уже хватило бы.

Я взяла с собой еду — столько, сколько смогла взять, чтобы мама или матушка Чантер не заметили — и одеяла, которые сорвала с веревок в деревне. Этот поступок не был честным, да. Но я и не ощущала себя сейчас честной. Они были свернуты в пустом бревне на западе от деревне, потому что, если получится, туда я поведу людей — на запад, к извилистой тропе в горах к полуразрушенной телеге и дубу. Только так я могла увести их отсюда. А я не собиралась смотреть, как напыщенный рыцарь с несгибаемыми правилами казнит людей за то, что они, по мнению народа, были связаны с фейри. Я не могла это допустить, пока я была тут.

— Зачем столько стараний для не своего Двора, Смертная? — спросила Валот.

— Потому что это правильно, — сказала я, готовясь.

— Другие из твоей деревни не согласны, — сказала она с нажимом. — И я следила за тобой. Ты крадешь и врешь. Ты забираешь и выбираешь. Ты не лучше них, не лучше нас.

— Это твое мнение, — заявила я.

— А если мы судим тебя по твоей совести? По твоей смертности? — спросила она, все еще спокойная, несмотря на бурю моих эмоций. — Ты сможешь выстоять такую оценку?

Я проигнорировала вопрос. Мне не нравилось напоминание, что я не придерживалась даже своего мнения о правильном и неправильном. Но это могло помочь. Верно?

— Я оставлю тебя тут, — сказала я, решив оставить ее в дереве с орлиным гнездом. Я накрыла тканью ее клетку, чтобы отогнать птиц. — Там, куда я иду, могут лететь стрелы. Я не хочу, чтобы ты пострадала при этом.

— Я не доверяю бескорыстию, — сказала она приглушенно под тканью.

— Как хочешь. Я делаю это для тебя.

— Тогда дай мне ответить на услугу. Для завершения игры брака нужно выполнить четыре пункта. Первый — взять его руку в ответ — любым способом. Если ты этого не сделала, то ты даже не начала игру.

— Спасибо, — буркнула я. Но сердце уже сжалось. Я помнила ясно, как вода в реке, как взяла Скувреля за руку и поцеловала ладонь перед тем, как он толкнул меня в каменный круг. Конечно, он был удивлен.

Я с трудом удержалась от желания вытащить зеркальце из кармана и поискать его перед тем, как уйду. Это было безумно, ведь он мог поймать меня вторым пунктом, каким бы он ни был. Переживать о его мыслях было как мотыльку переживать из-за огня. Глупо и опасно.

Я отогнала желание и попыталась настроить себя к тому, что меня ждало.

Ночью стражи были вялыми. Проникнуть в деревню в тени у света их костров было до смешного просто. Если эта деревня была такой же, откуда я ушла, то люди все время пробирались так в лес и встречались с возлюбленными или друзьями. Даже если не идти по дорогам, между домами и оградами хватало места, чтобы легко проникнуть в деревню.

И теперь я была у бараков или тюрьмы — того, что было у дома Олэна. Я скользила в тенях, прижавшись спиной к грубому камню стены его дома. Голос Хельдры донесся из открытого окна:

— Если есть шанс, что они знают, как пройти в каменный круг, Олэн, нужно им воспользоваться, — говорила она.

— У меня приказы, Хельдра.

— Пфф! — она звучала возмущенно. — Приказы! Я говорю о нашем сыне!

— Я не буду нарушать их. Сэр Экельмейер доверился мне.

Теперь она звучала отчаянно:

— Олэн Чантер! Фейри тебя заберут, если ты не используешь каплю власти, которая у тебя есть, чтобы вернуть нашего мальчика!

Я еще не слышала Хельдру такой расстроенной. Я дрожала от ее слов. Потому что я ощущала бы себя так же, если бы мой малыш был в Фейвальде. Я не ожидала, что буду соглашаться с Хельдрой Тэтчер.

— Если бы я хотел жениться на безумной, Хельдра, я женился бы на Элли Хантер. Теперь оставь меня. Мне нужно написать письмо сэру Экельмейеру, — его голос был холодным.

— Ты издеваешься, Олэн. Я не в настроении для этого, — в ее словах звенели слезы.

— Как и я. Кто из нас тут Рыцарь, Хельдра?

Я закатила глаза. Если бы он так говорил со мной, он уже искал бы новое место для сна. Может, он принял правильное решение насчет брака.

Брак! С запутанным фейри! Мне нужно было понять, что с этим делать… но не сейчас. Я покачала головой, прочищая ее. Я не ошиблась, заключив сделку на его службу. Правда. Он был виноват, что женился на мне, не сказав мне.

Сосредоточься, Элли!

— Я ненавижу тебя, Олэн! — рявкнула Хельдра. — Ненавижу за безразличие. Но не брошу, потому что двое других детей нуждаются во мне, и, хоть я дура, ты — их отец. Но если ты потеряешь еще хотя бы одного, я заберу меч из твоей руки и статус рыцаря так быстро, что ты не поймешь, как прожил так долго.

Олэн вздохнул, и дверь хлопнула, а я убежала от теней под окном к теням у двери бараков. Я возилась с замком в темноте, пыталась пробраться раньше, чем Хельдра выйдет во двор. Было заперто. Я вытащила нож, чтобы попробовать взломать им замок, но Хельдра сбежала по крыльцу дома, свет луны сиял на ее капюшоне.

Я отпрянула в тени, прижалась к краю двери, надеясь, что она меня не увидит.

Она вскинула голову и посмотрела на тени в сторону, где я пряталась.

Ой.

Она прошла к двери бараков. Что-то сияло в ее руке.

Ключ.

Хватило бы мне наглости ударить Хельдру по голове и забрать его? Я не любила Хельдру. Но не была уверена, что могла побить ее. Особенно, сейчас. Она жила так, как чуть не стала жить я — теперь я понимала, как такая жизнь душила бы меня и разочаровывала.

Она добралась до двери, вставила ключ в замок. Момент истины.

Я не успела поднять руку, она заметила меня в тенях. Ее глаза расширились, а потом она подняла руку, словно останавливала меня, и осторожно посмотрела поверх моего плеча.

— Ты собираешься открыть круг и вернуть моего мальчика? — прошипела она, хмурясь.

Постойте. Она не собиралась кричать? Не хотела напасть на меня?

— Я пытаюсь, — прошептала я.

— Старайся сильнее, — отчаянно прошептала она. — И забери ключ, а то это обернется для меня бедой.

Она развернулась и пошла к калитке, ведущей на улицу.

Я выдохнула и повернула ключ в замке, вытащила его и открыла дверь. Кто бы подумал, что Хельдра Тэтчер будет помогать мне спасти семью Путников? Мир перевернулся.

Я нашла их вокруг крохотного огня за решеткой камина в бараках. Десятки кроватей стояли рядами по бокам от камина, но семьи Путников не было на них. Вместо этого они спали на плечах и коленях, тихо плакали, обнимаясь у костра.

Сочувствие впилось занозой в мое сердце.

Проклятый Олэн и его дурацкий сэр Экельмейер!

И проклятый Скандтон!

Они были не лучше Верекса или Кавариэля. Не лучше моего дорогого мужа Скувреля и его ужасных уловок. Они были просто хуже в том, что делали. Они были как ребенок, топчущий цветы, радуясь разрушению. А эта бедная семья была цветами.

— Шш, — прошептала я, когда женщина посмотрела на меня. — Нужно уйти, пока меня тут никто не заметил.

— Телега, — начала она, но я прервала ее жестом.

— Пропала. Берите то, что можете унести. У меня есть одеяла в дереве, если мы дойдем так далеко.

Она кивнула, мужчина тоже кивнул. Они осторожно разбудили маленьких детей. Это были три мальчика, не старше семьи, не младше трех, и их карие совиные глаза растопили мое сердце.

— Идемте, маленькие охотники, — прошептала я. — Нужно уйти вместе. Сможете молчать?

Три кивка, большие глаза смотрели на меня.

— Кто ты? — спросил младший.

— Я — Кошмар ваших врагов, — прошептала я и подмигнула. — И ваш друг.

Его улыбка сверкнула в сумраке.

Я улыбнулась, стараясь выглядеть уверенно для них.

— Теперь за мной, маленькие охотники. И ступайте тихо!

Я скользнула за дверь, повела малышей в ночь, их родители двигались за мной шеренгой. Олэн не оставил стража у бараков. Он доверял ключу, своей жене и деревне. Может, даже доверял мне. Но я не ощущала вины за это. Он пленил невиновных.

Мы добрались до края западной дороги, лошадь заржала неподалеку, и младший мальчик позвал:

— Полька!

Его мать упала на колени, зажала рукой его рот, в ее глазах блестел страх.

В тот же миг один из стражей на краю деревни сказал:

— Что это было?

Он поднял факел и пошел к нам.

— Идите на запад за деревья, ждите меня там, — шепнула я, опустила повязку и пошла в тенях к стражу. Было проще смотреть духовным зрением.

— Это просто я, — громко сказала я, привлекая внимание, чтобы Путники могли уйти в лес.

— Хантер? — спросил один из стражей, поднимая факел выше.

Я смело шагнула в свет его факела и застыла. В моем духовном зрении он чуть мерцал.

Это было нормально.

Но не было нормально то, как его края будто распутывались и сплетались снова.

Как у фейри.