Крошка заскулил и лизнул ее лицо, как будто тоже оплакивая потерю Макса. Как будто пес тоже чувствовал себя потерянным и опустошенным. Лола легла на кровать и обхватила себя руками. Ужасная пустота проела дыру в ее желудке, она потянулась за телефонной книгой, пролистала желтые страницы и набрала номер.

– Доставку, пожалуйста, – всхлипнула она в трубку. – Я хотела бы среднюю любительскую пиццу с мясом, упаковку хлебных палочек и маленькую порцию куриных крылышек. У вас есть диетическая пепси?

Через полчаса она сидела за маленьким столиком у зашторенных окон, поглощая жирную, калорийную вкуснятину. Девушка съела два куска пиццы, три хлебных палочки и половину крылышек, прежде чем отодвинуть тарелку. Не помогло. Стало еще хуже. Старый знакомый голос убеждал ее избавиться ото всей этой жирной еды, но она не обращала на него внимания. Крошка запрыгнул на стол и умыкнул немного пепперони. У Лолы не было сил ругать его. Она понимала его боль.

Ничто не могло заставить ее чувствовать себя лучше.

Ничто не могло заглушить боль и пустоту, которую она чувствовала в глубине души.

C-130[185] накренился и снизился до тридцати тысяч футов. Внутреннее освещение погасло, погружая судно в темноту. Пилот раскрыл люк, и сквозь свой гидрокостюм, полетный комбинезон, спасательный жилет, и пятьдесят фунтов снаряжения, Макс ощутил как температура опустилась примерно на сотню градусов менее чем за пять секунд. Он сделал несколько успокаивающих вдохов через кислородную маску и ощутил как его защищающие от тумана боевые защитные очки покрылись инеем, когда рампа[186] C-130 опустилась.

Рядом с Максом стояли еще трое мужчин. Все бывшие «котики», все привязаны к переборке желтыми предохранительными стропами. Макс работал с двумя из них прежде, и оба были закаленными бойцами. О репутации третьего Макс только слышал. Его звали Пит «Бум-Бум» Йозвяк, и он вроде как являлся лучшим специалистом по подрывным работам. В этом задании он оказался напарником Макса, и Макс чертовски надеялся, что парень так же хорош, как и его репутация. Пятью милями ниже, на острове к югу от Соледад[187], скрывалась группа антиамериканских террористов с двумя ядерными боеголовками, похищенными из бывшего Советского Союза. Американское правительство хотело изъять эти боеголовки из рук террористов, но, чтобы сохранить стабильность в мире, они ничего не могли сделать открыто. Нужно иметь возможность отрицать свою вину, и наверху полагали, что самое мудрое решение – послать тайных агентов. В течение пяти дней Макс и другие мужчины встречались с властями и разработали тактический план операции, который заставит боеголовки исчезнуть. По крайней мере, это их цель, и, как всегда, неудача – не вариант.

Вместе четверо толкнули резиновый плот к краю рампы. Парашют, портативный блок связи и командное штурмовое снаряжение закинули на плот, где уже находились двигатель и топливо, которое доставит их к острову. Макс проверил GPS на груди, чтобы удостовериться, что он работает и подождал зеленого сигнала грузового отсека, указывающего, что они на месте, и время пришло. Он перепроверил застежки на липучке на штурмовом бронежилете и нащупал девятимиллиметровый полуавтоматический пистолет «Хеклер и Кох»[188], прикрепленный к бедру

Огни в грузовом отсеке мигнули дважды, и четверо мужчин оттолкнули резиновый плот и выпихнули его из C-130. Макс отцепил страховочные тросы, переместился к краю рампы и прыгнул в ночное небо. В течение нескольких секунд парашют раскрылся, и сцепное устройство дернуло его вверх. Потом все стабилизировалось, и он щелкнул по своему GPS, корректируя курс по мере перемещения, и расслабился, наслаждаясь полетом. Или, по крайней мере, попытался расслабиться. Впервые, с тех пор как он присоединился к военно-морскому флоту, он не ощущал трепета предвкушения. Скачка адреналина, подсказывающего ему, что он жив. Впервые, он не взбодрился, выпрыгивая из самолета или вынося свои физические и умственные способности за предел выносливости. Впервые мысль «Миссия невыполнима» не мотивировала его. Первый раз в жизни он просто хотел сделать работу и чертовски быстро вернуться домой.

Мужчина повернул голову и посмотрел на звезды. Обычно он больше всего наслаждался именно этой частью миссии. Затишье перед бурей. Но не в этот раз. Макс был слишком зол, чтобы успокоиться, зол с того дня, когда сказал Лоле, что любит ее, а она вышла через парадную дверь. Нет, злость это еще мягко сказано. Он чувствовал себя так, словно в желудке бурлила отрава, наполняя его бессильным гневом. Он всегда знал, что любая связь с ней причинит ему боль. Он старался не влюбляться в нее, но, в итоге, это походило на борьбу за то, чтобы не дышать. Через некоторое время это оказалось просто невозможным.

Я не буду просить тебя остаться, Макс. Я не буду просить, чтобы ты остался ради меня, сказала она. Я знаю, что ты так не поступишь.

В конце концов, Лола сделала именно то, чего он ожидал. Она захотела, чтобы ради нее он бросил свою работу на правительство. Ради жизни на окраине. Он оказался прав, но эта правота не принесла ему успокоения.

Я не буду каждый раз проходить через это. Для того чтобы ты мог идти и удовлетворять свою потребность, которая заставляет тебя рисковать жизнью ради людей, которых ты не знаешь, и ради правительства, которое арестовало тебя за преступление, которого ты не совершал, чтобы избавиться от тебя.

В этот момент его потребность рискнуть жизнью ради неблагодарного правительства бледнела по сравнению с желанием удрать в Северную Каролину и вырвать ей сердце, как она вырвала его. Иисусе, она сама дьяволица. Дождалась, пока в голове не осталось ни одной мысли, которая бы не вращалась вокруг нее, и сбежала. Дождалась, когда он влюбится в нее, прежде чем вонзить нож глубоко в грудь. Дождалась слов о любви, чтобы скрутить его еще сильнее. Злая и жестокая.

Макс проверил свой высотомер и снял кислородную маску. Он вдохнул глоток свежего воздуха, но он не сделал ничего, чтобы освободить свой обеспокоенный рассудок.

Я заслуживаю большего. Я заслуживаю мужчину, который любит меня достаточно, чтобы захотеть стареть со мной рядом.

Он всегда думал, что Лола заслуживает большего. Что она может сделать намного лучшую партию, чем он. Снова он оказался прав, и снова это не принесло ему удовлетворения. Мысль о ней с другим мужчиной вонзала нож так глубоко, что он не думал, что когда-нибудь сможет его вытащить. Злая, жестокая, и мстительная. Если она хотела отомстить ему за фиаско «Доры Мэй» или что-то еще, она проделала хорошую работу. Блестящую. Впервые в жизни он сказал женщине, что любит ее, а та сказала ему, что этого недостаточно. Что ж, это ему урок, как позволять управлять собой чем-то, кроме головы.

В двадцати пяти футах над поверхностью воды он отцепил свой парашют. При нем достаточно оборудования, чтобы утянуть его на дно, и Макс нащупал язычок, надувающий жилет. Потом он скрестил руки на груди и подготовился к погружению в океан.

Тридцать шесть лет он жил без Лолы Карлайл. Проживет и еще тридцать шесть.

* * *

Лола засунула карандаш за ухо и помассировала шею. Справа от нее, за столом в конференц-зале сидели четыре сотрудника отдела продаж и маркетинга вместе с ведущим дизайнером, Джиной. Слева находился ее креативный директор, и вместе они пытались коллективно обсудить новое название линии бесшовного белья от Lola Wear, Inc.

Обсуждалась уже тринадцатая идея дня. И тринадцатая идея, которая Лолу совершенно не впечатляла.

– Новая линия удобна словно вторая кожа, – сказала она. – Мягкая, нежная и очень сексуальная. Мы хотим, чтобы реклама отражала это. Нужно что-то короткое и энергичное. Что-то, что говорит: удобно, но сексуально.

Лица вокруг нее выглядели такими же ужасно усталыми, какой она себя чувствовала. Они заседали уже больше трех часов, и никто и в помине не придумал ничего выдающегося.

– Что, если мы используем в названии твое имя, Лола? Что-то забавное и сексуальное, – сказала Джина, и все выпалили свои идеи, даже самые дурацкие.

– Легкая Лола.

– Прозрачная Лола.

– Чистая Лола, или Чисто Лола, не плохо, – сказала она, – но, я думаю, что мы можем придумать что-то лучше. Одно слово, как … ох…

– Мы можем просто назвать линию «Лолита», – высказался кто-то.

– Да.

– Мне нравится.

– Нет! – Лола воскликнула громче, чем нужно. Все уставились на нее, и она вынула карандаш из-за уха. – Извини, «Лолита» мне не нравится. – Макс назвал ее Лолитой. Упоминание этого имени нанесло еще один удар в ее кровоточащее сердце. Прошло больше недели с тех пор, как она ушла из дома Макса, а ее сердце даже не начало приходить в себя. И не придет, если она будет постоянно слышать имя «Лолита», видеть его в каталоге или читать на этикетке.

Дверь в конференц-зал открылась, и к Лоле подошла ее помощница, Ванда.

– Вас хочет видеть некий джентльмен, – прошептала она Лоле на ухо. – Он сказал, что не уйдет, пока вы не поговорите с ним.

Лола предположила, что этим джентльменом мог быть один из двух мужчин. Ее бывший жених, Сэм, чьи многочисленные телефонные звонки она игнорировала, или художник-оформитель, с которым она должна была встретиться в ближайшее время.

– Он назвал свое имя?

– Он представился как Сэм.

Ее первая мысль была о том, что он узнал о ее причастности к исчезновению фотографий. Но если бы это действительно было так, то здесь оказалась бы полиция, а не Сэм. Следом пришла мысль, что он раскопал что-то новое, чтобы использовать против нее, и она решила, что у нее два варианта: справиться самостоятельно или позвать охрану, чтобы его вышвырнули. Мгновение поразмыслив и рассмотрев оба варианта Лола решила, что лучше услышать о его намерениях, на всякий случай, вдруг у него приготовлены еще более неприятные сюрпризы или есть что-то, чтобы шантажировать ее. Она давно научилась не зарекаться насчет Сэма.