Осторожно, на цыпочках, чтобы не разбудить Майкла, она прокралась по холодной комнате к окну и раздвинула шторы. Майкл пошевелился и пробормотал что-то неразборчивое, прежде чем перевернуться на другой бок и тихонько захрапеть, в блаженном неведении о том, что Эмма наблюдает за ним.

Прислонившись к прохладному стеклу, она посмотрела вниз, на унылый мир. Ранний утренний туман стелился по земле, тяжело оседая. Птицы пели и летали между верхушками деревьев, вырисовываясь черными силуэтами на фоне тусклого серо-фиолетового неба. На несколько коротких и блаженных мгновений Эмме было легко поверить, что с остальным миром сегодня все в порядке. Она не часто вставала примерно в четыре двадцать пять (это было точное время, если верить будильнику рядом с кроватью), но она представляла, что примерно так, должно быть, начинался каждый день.

Она заметила одинокую фигуру, бесцельно бредущую по недавно вспаханному полю к северу от фермы. За последние несколько дней она видела тысячи жалких созданий, но мгновенно решила, что именно этого спотыкающегося ублюдка она ненавидит больше всего. Ее сердце упало как камень, когда она впервые заметила, как он неуклюже пробирается сквозь туман. Если бы она этого не видела, то, возможно, смогла бы продлить иллюзию нормальности еще на несколько минут. Но это было все, что это было – иллюзия нормальности, которая давно исчезла и которая никогда не будет восстановлена. И вот она оказалась в ловушке того же отчаянного и непонятного кошмара, в котором застряла прошлой ночью, и позапрошлой ночью, и позапозапрошлой ночью... Она заплакала и вытерла глаза, расстроенная и раздраженная. В течение нескольких блаженных секунд все казалось нормальным, но теперь она чувствовала себя как в аду. Она чувствовала себя такой же холодной, пустой и безжизненной, как тело в поле.

- Все в порядке? - внезапно спросил голос из темноты позади нее.

Вздрогнув, Эмма затаила дыхание и быстро обернулась. Майкл стоял перед ней, его обычно яркие глаза все еще были затуманены сном, а короткие волосы были спутанными и непослушными.

- Со мной все в порядке, - пробормотала она в ответ, ее сердце все еще колотилось.

- Я тебя напугал? - спросил он извиняющимся тоном. - Извини, я старался производить как можно больше шума, вставая, но ты...

Эмма покачала головой, давая понять, что это не имеет значения. Ее мысли были далеко. Он мог бы закричать ей в лицо, и она бы ничего не заметила.

Майкл сделал еще один шаг ближе к ней, и она заметила, что он тоже спал в одежде. Она отвернулась, чтобы выглянуть в окно, и продолжила вглядываться в туманный горизонт, отчаянно надеясь, что заметит еще какое-нибудь движение. Боже, она надеялась, что этим утром они увидят что-нибудь еще. Но не еще одно отвратительное тело; она хотела увидеть что-то, что двигалось бы разумно, целеустремленно и целенаправленно, как она. Она хотела найти кого-то другого, кто был бы по-настоящему жив.

- Что ты ищешь? - спросил Майкл.

Она пожала плечами. Она не хотела отвечать ему честно.

- Ничего, - буркнула она. - В этом нет никакого гребаного смысла, не так ли? Там ничего не осталось.

Майкл повернулся и молча вышел из комнаты, оставив ее одну смотреть на мертвый мир.

Было двадцать минут десятого, когда Майкл, Карл и Эмма собрались вместе в одной комнате. Они были на кухне. Карл и Эмма сидели в каменном молчании друг напротив друга за круглым сосновым столом, в то время как Майкл изо всех сил пытался наскрести немного завтрака из скудных остатков ограниченных запасов, которые они привезли с собой из города.

Атмосфера на ферме Пенн была тяжелой и удрученной. Майкл чувствовал себя подавленным – возможно, хуже, чем когда–либо за последние несколько дней, - и он изо всех сил пытался понять, почему. Он ожидал, что сегодня почувствует себя немного лучше. В конце концов, они втроем наткнулись на место, где могли бы безопасно укрыться на некоторое время. Место, которое предлагало изоляцию и защиту, и все же было удобным и просторным. Он выглянул через широкое кухонное окно на двор фермы и решил, что, должно быть, легкий восторг, который они испытывали прошлой ночью, делал холодную реальность сегодняшнего утра такой трудной для восприятия.

Печеные бобы, которые он готовил, начали прилипать ко дну кастрюли и подгорать.

- Что-то горит? - проницательно пробормотал Карл.

Майкл хмыкнул, помешал и поскреб бобы деревянной ложкой. Он ненавидел готовить. Причина, по которой он готовил еду этим утром, была той же самой причиной, по которой он первым приготовил еду в общественном центре в Нортвиче. У него не было ни духа общности, ни реального желания нравиться другим. Приготовление пищи было не более чем кратким отвлечением внимания. Спасение горящих бобов каким-то образом отвлекло его от мыслей о внешнем мире и обо всем, что он потерял на несколько драгоценных секунд.

Подавленный и отстраненный, он подал еду и отнес первые две тарелки к столу. Эмма и Карл смотрели на завтраки, которые с грохотом падали перед ними, с презрением и безразличием, так как ни один из них не чувствовал голода. На каждой тарелке была большая порция печеных бобов, ложка яичницы-глазуньи (приготовленной из обезвоженной смеси, обычно используемой альпинистами) и три сосиски для хот-дога, сваренные в рассоле. Эмме удалось слегка улыбнуться в знак признательности, но Карл этого не сделал. Он принюхался и уставился на свою еду, чувствуя усталость и тошноту.

Эмма взяла вилку и начала осторожно ковырять и тыкать в еду. Она посмотрела на двух других и заметила, что они оба делают то же самое. Каждый из выживших, казалось, изо всех сил старался не говорить и не делать ничего, что могло бы привести к тому, что им придется разговаривать или даже смотреть на других. Всех троих крепко сжимал и душил теперь уже знакомый парадокс – каждый из них жаждал безопасности и нормальности разговора, но они знали, что такой разговор неизбежно приведет к тому, что они будут говорить о вещах, которые каждый из них изо всех сил старался забыть.

По мере того, как тянулись долгие минуты, терпение Эммы иссякало. В конце концов она сломалась.

- Послушайте, - вздохнула она. - Мы просто будем сидеть здесь или нам действительно стоит подумать о том, чтобы сделать что-то конструктивное сегодня?

Майкл поднял глаза и потер усталые глаза. Карл начал есть свою еду. Набив рот подгоревшей фасолью, недоваренной сосиской и яйцом в порошке, он получил предлог не разговаривать.

- Ну и что? - сердито настаивала Эмма.

- Мы должны что-то сделать, - тихо согласился Майкл. - Я еще не знаю, что именно, но мы должны что-то сделать...

- Нам нужна приличная еда, - сказала она, отодвигая свой нетронутый завтрак.

Майкл на мгновение задумался.

- Наверняка есть и другие вещи, которые нам тоже нужны.

- Например?

- Я не знаю...Одежда, инструменты, бензин...

- Сначала нам нужно знать, что у нас здесь есть.

Карл внимательно наблюдал за Эммой и Майклом, пока они разговаривали, следя за разговором, переводя взгляд с одного лица на другое.

- Ты прав. Первое, что мы должны сделать, это осмотреть этот дом сверху донизу и посмотреть, что именно у нас есть. В фургоне будет мало места, так что мы не хотим ни на чем удваиваться.

Майкл остановился, чтобы перевести дух.

 - Карл, ты знаешь, что тебе понадобится для генератора?

Пораженный внезапным упоминанием своего имени, Карл уронил вилку.

- Что?

Майкл нахмурился.

- Ты знаешь, что тебе нужно, чтобы разобраться с генератором? - повторил он, раздраженный тем, что другой мужчина не слушал его.

Он покачал головой.

- Нет, еще нет. Я посмотрю позже и попробую разобраться с этим.

- Мы должны сделать это сразу после завтрака, - предложила Эмма. - Я думаю, мы должны осмотреть дом сверху донизу, затем выйти, взять то, что нам нужно, и вернуться как можно быстрее.

- Чем скорее мы начнем, - добавил Майкл. - Тем скорее вернемся.

Ему не нужно было больше ничего говорить. Эмма уже встала со своего места. Она соскребла нетронутую еду в черный пластиковый мешок для мусора и вывалила тарелку в миску с холодной водой в раковине. Не сказав больше ни слова, она быстро улыбнулась двум мужчинам, все еще сидевшим за столом, и побежала наверх, чтобы начать работать, убирать и обыскивать дом.

Побуждаемый к действию внезапными действиями Эммы, Майкл тоже вскочил и начал заниматься собой. Карл, с другой стороны, не торопился. Он остался сидеть за столом, играя – а иногда и поедая – холодную еду на своей тарелке.

Прошлой ночью трое выживших заключили негласное соглашение остаться на ферме Пенн на некоторое время. Это казалось относительно безопасным, безопасным и удобным, и могло стать намного-намного большим. Только когда они обыскали дом в поисках припасов, истинный потенциал их местоположения, наконец, стал очевиден Эмме и Майклу. Карл тоже признал это, но все еще не был уверен. Он еще не был до конца уверен, что они где-нибудь будут в безопасности.

Эмма начала с верхней части дома и спустилась вниз. Она начала сo спальни на чердаке странной формы, которую Карл вчера быстро объявил своей собственной. Унылая комната была освещена только светом, который просачивался через маленькое окошко в передней части дома. Кроме кровати, шкафа и пары других предметов мебели, там не было ничего примечательного.

Майкл пробирался по комнатам на втором этаже. Еще три спальни разумных размеров и старомодная ванная комната. Он обнаружил мало такого, чего не ожидал найти. Одежда (слишком старая, большая и поношенная, чтобы кто-либо из них мог подумать о том, чтобы носить ее), личные вещи и безделушки и мало что еще. Когда он сидел на краю большой двуспальной кровати, на которой Эмма спала прошлой ночью, и просматривал явно антикварную шкатулку с драгоценностями, он внезапно обнаружил, что очарован ценностью предметов, которые в ней хранились. Меньше месяца назад кольца, серьги, ожерелья, браслеты и броши (которые, как он предположил, принадлежали миссис Джонс – что с ней случилось?) это стоило бы небольшого состояния. Сегодня они ничего не стоили. И наоборот, комфорт кровати с деревянным каркасом, на которой он сидел, делал ее в его глазах стоящей миллионы.