К тому времени, как Карл заставил себя встать и выйти на улицу, двое других почти закончили свои дела. Они встретились в коридоре и подошли к задней двери, где стояли вместе и планировали свой следующий шаг. Воодушевленные неожиданной новизной того, что у них наконец-то появилось какое-то конструктивное и целенаправленное занятие на короткое время, Эмма и Майкл говорили с тем, что можно было бы назвать энтузиазмом, об оставшейся части дня, которая их ждала. У Майкла был грандиозный план наполнить фургон припасами, обезопасить себя на территории дома и заставить генератор работать. Как бы это ни напоминало ему обо всем, что он потерял, его целью было заставить телевизор или стереосистему работать до наступления темноты. Он хотел принести пиво обратно в дом, чтобы выпить и забыться. Он знал, что это будет всего лишь иллюзия нормальности, и он также знал, что, когда все закончится, боль реальности станет почти невыносимой, но это, казалось, не имело значения. Он знал, что все трое были морально и физически истощены. Если они не заставят себя остановиться в ближайшее время, то это будет только вопросом времени, прежде чем кто-нибудь сломается. Он был чертовски уверен, что, выжив до сих пор, он не собирался идти ко дну.

Менее чем через час Майкл, Карл и Эмма были готовы покинуть ферму Пенн. Завернувшись в столько слоев одежды, сколько смогли найти, они втроем стояли рядом с фургоном и морщились, когда холодный и порывистый осенний ветер дул в их открытые и незащищенные лица.

Сомнения и неуверенность.

Их эмоции начали приобретать почти циклический характер. В свою очередь, каждый из них почувствовал полное отчаяние и страх, а затем внезапный, недолгий восторг и надежду. Последнюю неделю они провели, шатаясь от кризиса к кризису. С тех пор, как он покинул город, эти кошмарные ситуации перемежались краткими моментами успеха и реальных достижений, такими как вчерашний поиск дома и осознание его полного потенциала сегодня утром. Как Майкл уже обнаружил, к своему эмоциональному потрясению, временная передышка, которую им дали эти успехи, сделала темную реальность их разрушенной жизни еще более трудной для восприятия. Никто не осмеливался думать о том, что может произойти дальше. Никто не осмеливался думать о том, что может произойти сегодня вечером, завтра или послезавтра. Каким бы неопределенным ни было чье-либо будущее, выжившие теперь, казалось, не могли с уверенностью ожидать своего следующего глотка воздуха.

Они стояли в тишине почти пять минут, когда Майклу удалось выйти из транса и забраться в фургон. У каждого из них в усталых головах вертелся тысяча и один вопрос, на который нельзя было ответить, и этот постоянный шквал вопросов, казалось, мешал им что-либо сказать. Кто-то придумал бы, что сказать или о чем спросить, только чтобы отвлечься и сбиться с пути другой мрачной и болезненной случайной мыслью.

Следуя примеру Майкла, Карл и Эмма забрались в фургон и сели на свои места. Майкл повернул ключ зажигания и завел двигатель. Шум, производимый мощной машиной, эхом разносился по пустынной сельской местности.

- Есть идеи, куда мы направляемся? - спросила Эмма с заднего сиденья фургона.

Она поерзала на кресле, засовывая драгоценный ключ от фермерского дома в карман своих обтягивающих джинсов.

- Нет, - ответил Майкл с поразительной честностью. - А у тебя есть?

- Нет, - призналась она.

- Чертовски блестяще, - выругался Карл себе под нос, прислонившись к окну сбоку.

Майкл решил, что, что бы они ни делали, ожиданием они ничего не добьются. Он включил передачу и поехал по длинной неровной тропе, которая вела к дороге.

- Я уверен, что приезжал сюда на каникулы с мамой и папой, когда был моложе, - вздохнул он через пять минут и три четверти мили спустя.

- Так ты знаешь, как тут передвигаться? - с надеждой спросила Эмма.

Он покачал головой и выехал на гладкую асфальтированную полосу.

- Нет. Но что я действительно помню, так это то, что здесь было множество маленьких городков и деревень, соединенных такими дорогами, как эта. Если мы продолжим двигаться в каком-нибудь одном направлении, то обязательно где-нибудь что-нибудь найдем.

Он начал нажимать ногой на педаль акселератора, заставляя фургон двигаться по извилистой колее.

- Надеюсь, мы сможем вспомнить дорогу назад, - пробормотала Эмма.

- Конечно, найдем, - уверенно ответил он. - Я просто буду продолжать ехать в одном направлении. Мы не повернем ни направо, ни налево без крайней необходимости, мы просто поедем прямо. Мы доберемся до деревни, возьмем то, что нам нужно, а потом просто развернемся и вернемся домой.

Домой. Странное слово, - подумал Карл, потому что он определенно не чувствовал себя здесь как дома. Дом был примерно в ста милях отсюда. Домом был его скромный двухквартирный дом с тремя спальнями в муниципальном поместье в Нортвиче. Дом был там, где он оставил Сару и Джемму. Дом определенно не был каким-то пустым гребаным фермерским домом посреди гребаной сельской местности.

Карл закрыл глаза и прислонился головой к холодному стеклу. Он попытался сосредоточиться на звуке двигателя фургона. На несколько секунд шум заставил его перестать думать о чем-либо другом.

Майкл был прав.

Через пятнадцать минут после того, как они выexaли на дорогу, они наткнулись на маленькую деревушку Пенмайр. Приблизившись, они увидели, что это была не столько деревня, сколько короткий ряд скромных магазинов с несколькими парковочными местами и перекрестк. Тихая деревушка была такой маленькой, что табличка с надписью "Добро пожаловать в Пенмайр – Пожалуйста, ведите машину осторожно" находилась чуть более чем в ста метрах от таблички с надписью "Спасибо за посещение Пенмайра – Счастливого пути". Но компактные размеры деревни успокаивали. Они могли видеть все с главной дороги. Не было никаких темных углов или скрытых переулков, которые можно было бы исследовать.

Майкл остановил фургон на полпути по главной улице и вылез, оставив двигатель включенным на случай, если им понадобится срочно уехать. По первому впечатлению открывшееся им зрелище было удручающе знакомым. Это было именно то, что они ожидали найти – несколько тел, разбросанных по тротуару, пара автомобилей, врезавшихся в здания, пешеходов и друг друга, и странное идущее тело, бесцельно бродящее и спотыкающееся.

- Посмотри на их лица, - сказал Карл, выходя на холодный утренний воздух. Это был первый раз, когда он сказал больше двух слов с тех пор, как они покинули ферму. Он стоял на изломанной белой линии посреди дороги, уперев руки в бока, и просто смотрел на жалких существ, которые, пошатываясь, проходили мимо. - Господи, - прошипел он. - Они выглядят чертовски ужасно...

- Какие именно? - удивилась Эмма, обходя фургон спереди и становясь рядом с ним. - Те, что на земле, или те, что движутся?

Он на секунду задумался и пожал плечами.

- И тe и другие, - в конце концов ответил он. - Кажется, между ними больше нет большой разницы, не так ли?

Эмма медленно покачала головой и посмотрела на тело в канаве у своих ног. На безжизненном лице бедняжки застыло выражение удушливой боли и страха. Его кожа была тугой и натянутой, и она заметила странный зеленоватый оттенок его холодной плоти. Первые признаки разложения, - решила она. Странно, что другие тела – те, что все еще двигались – тоже имели такой же неестественный оттенок кожи.

Внезапно позади Карла раздался глухой удар, и он с тревогой обернулся, чтобы увидеть, что одна из неуклюжих спотыкающихся фигур подошла к фургону. Мучительно медленно онa развернулaсь, а затем, совершенно случайно, направилaсь к испуганному выжившему. Несколько долгих секунд Карл никак не реагировал. Он просто стоял и смотрел в еe холодные бесстрастные глаза, чувствуя, как ледяной холод пробегает по всей длине его тела.

- Черт возьми, - прошипел он. - Посмотри на его глаза. Только посмотри на его гребаные глаза...

Эмма отпрянула при виде жалкой фигуры. Это был мужчина, которому, как она предположила, должно было быть около пятидесяти лет, когда он умер (хотя неестественная напряженность и оттенок его кожи затрудняли определение). Тело пошатнулось вперед неестественными, нескоординированными и вялыми движениями.

Карл был ошеломлен – его внимание было захвачено смертельной комбинацией болезненного любопытства и беспокойного страха. Когда труп приблизился, он увидел, что оба зрачка мужчины расширились до такой степени, что тусклая радужка каждого глаза, казалось, почти исчезла. Глаза непрерывно двигались, никогда не останавливаясь ни на одном объекте, и все же казалось, что какая бы информация ни передавалась от мертвых глаз к мертвому мозгу, она вообще не регистрировалась. Тело придвинулось еще ближе к Карлу, глядя прямо мимо него. Оно даже не знало, что он там был.

- Черт возьми, - выругался Майкл. - Будь осторожен, ладно?

- Все в порядке, - вздохнул Карл. - Чертова тварь даже не может меня видеть.

С этими словами он поднял руки и положил ладони на плечи мужчины. Тело мгновенно перестало двигаться. Вместо того, чтобы сопротивляться или как-то реагировать, он просто упал вперед. Карл чувствовал, как вес тела (которое оказалось неожиданно легким и истощенным) полностью поддерживается его руками.

- Они словно пустые, - прошептала Эмма себе под нос.

Она сделала несколько неуверенных шагов ближе к трупу и заглянула ему в лицо. Теперь, когда она была ближе, она могла видеть тонкую молочно-белую пленку, покрывающую оба глаза. На его коже были открытые язвы (особенно вокруг рта и носа), а жирные волосы были жидкими и узловатыми. Она посмотрела вниз на остальную часть тела – вниз, на гибкое туловище, завернутое в свободную грязную одежду. Она осматривала грудную клетку в поисках признаков дыхания. Она не видела никакого движения.