Глава 31

Джексон

Когда Лиленд заезжает на подъездную дорожку какого-то дома, я испытываю недоумение. С чего бы держать Генри в таком симпатичном доме, как этот? Да, он вроде как находится у черта на куличках, но не похож на место для удержания заложника.

— Думаю, это то самое место, — говорит Лиленд.

— Ты уверен? — скептически спрашиваю я.

Он кивает, но не объясняет, почему так думает.

— Ладно. Оставайся в машине, а я пойду осмотрюсь.

— Хорошо, — соглашается Лиленд, и я удивлен, что он не против посидеть в машине.

И тут он отдает мне связку ключей.

— Лиленд... Что... Что это?

— Я подожду здесь, — отвечает он, не сводя с меня своих голубых глаз.

Я колеблюсь прежде чем отвернуться от машины и бросится к дому. Открываю дверь первым же ключом и быстро захожу внутрь. Вытаскиваю пистолет на случай, если в доме кто-то есть, но он кажется пустым и тихим.

Когда замечаю дверь с задвижкой, открываю её и заглядываю вниз в подвал. Свет включен, и я начинаю медленно спускаться по лестнице. Добравшись до последней ступеньки, оглядываюсь по сторонам, но единственное, что там есть, ещё одна дверь, ведущая в маленькое помещение. Я дергаю за ручку, а затем замечаю висячий замок. Второй ключ на цепочке опирает его. Я открываю дверь и натыкаюсь прямо на Генри, который привязан к стулу.

Удивление на его лице так же очевидно, как и мое.

— Джексон! Джексон, пожалуйста, помоги мне. Пожалуйста!

Я бросаюсь к нему и начинаю срывать скотч.

— Что произошло?

— Твой долбаный парень — Песочный человек.

Я замираю со скотчем в руках и поднимаю глаза на Генри. Все начинает вставать на свои места, пока я смотрю на мужчину передо мной.

— Ты знал, — понимает он, на его лице отражается шок. — Ты, блядь, это знал?

Я слышу шаги на лестнице и оглядываюсь, когда Лиленд медленно спускается по ступенькам и останавливается в дверях.

— Джексон, пожалуйста, ты должен меня вытащить, — просит Генри. — Он же психопат, Джексон. Он убийца. Пожалуйста.

Нет. Нет, мой драгоценный Лиленд не психопат.

Я перевожу взгляд на Лиленда.

— Ты сказал мне, что завязал. — Я чувствую себя преданным. Почему он не бросил свою работу? Он ведь сказал мне, что перестал этим заниматься.

Его лицо ничего не выражает, пока он смотрит на нас, и на миг я вспоминаю, что этот человек убил бесчисленное количество людей. Он мог бы захлопнуть эту дверь и запереть двоих свидетелей, которые знают, кто он такой. Но Лиленд бы никогда не поступил так со мной.

— Джексон, ты должен его остановить, — говорит Генри.

Лиленд пошатывается, затем опускается на колени, на лице отражается боль.

— Я сделал это! Я бросил! Честное слово, я завязал, — вскрикивает он с опустошенным видом, и этого достаточно, чтобы мне захотелось оттолкнуть Генри и броситься к Лиленду. Мне хочется простить его, даже несмотря на то, что я не знаю всей истории.

— Я бросил, Джексон. Я завязал. Ради тебя я от всего отказался. Бросил свою работу. И мне было очень тяжело отказаться, но я настолько сильно тебя люблю, что смог это сделать. Ты понятия не имеешь, как мне ненавистно быть запертым в этом сраном доме. Сидеть там целыми днями, сходить с ума от скуки, чувствовать себя словно зверь в клетке, пока ты не возвращаешься домой. Но я и дальше буду загнивать в этом доме, лишь бы провести еще мгновение с тобой.

Неужели он действительно так сильно это ненавидит?

— Почему ты не сказал мне, что тебе это не нравится? Я считал, что ты был счастлив. — Я думал, что, оберегая его, подарил ему лучшую жизнь.

Лиленд качает головой.

— Я был счастлив! Я и сейчас счастлив, когда ты дома. Но, когда уходишь... Я слишком тяжело это переживаю. Но тем не менее, я вел себя хорошо! Честно слово, так и было! Но мой бывший куратор связался со мной. Гаррисон похитил его дочь, и он умолял меня спасти ее. Все говорил и говорил, что Гаррисон насильник... Как он ее изнасилует и причинит боль. Я сказал, что не могу, но... А ты бы, мать твою, что сделал на моем месте?

Я бы ее спас.

Лиленд отворачивается от меня, опуская глаза в пол.

— Я освободил ее, и когда выходил из дома, Генри меня увидел. Он собирался меня арестовать... Я не хочу покидать тебя, Джексон. Не могу представить своей жизни без тебя, так что, честно говоря, подумывал над тем, чтобы убить Генри. Я собирался подстроить все так, будто это Гаррисон убил его, и тогда мы были бы вместе, но я не смог этого сделать... Не смог убить невинного человека, поэтому привез его сюда. Но потом ты говорил, не переставая, о том, как много он для тебя значит... Мне так жаль. Пожалуйста, прости меня. — Его голос срывается, и от этого у меня сердце сжимается.

И в этот самый момент я понимаю, что вот-вот потеряю любимого человека. И то, почему Генри находится здесь, теперь приобретает смысл. Если я отпущу его, Лиленд отправится в тюрьму на пожизненный срок, и я никогда больше не буду с ним.

Я не могу потерять Лиленда.

— Почему ты не сбежал? — спрашиваю его. — Когда я зашёл в дом, ты мог бы уехать.

— Я так и собирался сделать. Но я не могу тебя бросить.

Киваю, понимая, что тоже не смог бы его бросить.

— Тогда мы сбежим вместе. Я позже позвоню кому-нибудь, чтобы освободили Генри. Мы можем сбежать вместе.

Лиленд удерживает мой взгляд.

— Джексон... Я не могу позволить тебе попасть в тюрьму за мои деяния. Это мой грех, а не твой. И мне с ним жить.

И тут меня осеняет.

— Подожди... Но ведь это даже не ты убил напарника Генри! Ты ведь не убивал Уильямса! Расскажи ему правду! Его убил человек, который тебя вырастил.

Лиленд качает головой, и я с ужасом жду его следующих слов.

— Я убил Уильямса.

— Что? Но ты ведь сказал мне, что не делал этого...

— Видишь? Он — лжец! — восклицает Генри, но я хочу, чтобы он замолчал. Лиленд, может, и соврал мне, но я знаю, что он никогда не сделал бы это без особой причины. Этот Лиленд, который стоит сейчас на коленях, совершенно опустошенный, не тот человек, который стал бы врать ради собственной выгоды.

— Я действительно соврал, когда ещё не знал тебя. Уильямс... Генри, до того, как ты меня арестуешь, могу я рассказать тебе свою версию этой истории? — спрашивает Лиленд, глядя на мужчину, все ещё привязанного к стулу.

Генри кивает, хотя у него нет особого выбора.

— Ладно.

— Меня взял к себе настоящий Песочный человек. Его звали Лукас Филлипс. Если наведешь обо мне справки, то узнаешь, что он тот человек, который оставил мне по завещанию все свои деньги. Он взял меня к себе, когда я был еще мальчишкой, потому что я случайно убил человека, который пытался приставать ко мне. В то время я жил на улице, и этот парень сказал, что поможет мне избежать тюрьмы после того, что я сделал.

— Он отвез меня домой и вместо того, чтобы подарить мне нормальную жизнь, превратил меня в монстра. Он был таким же жестоким, как и все, от кого я убегал, но то был другой вид насилия. Он знал, как уговорить меня на что-то. Знал, как заставить меня хотеть угодить ему. Годами Лукас формировал меня с помощью психического насилия, пока я не стал идеальным маленьким киллером для него. И по какой-то гребаной причине я остался. Даже после того, как стал лучшим стрелком, чем он, и лучшим бойцом, чем он. Я остался, потому что… Я думал, что что-то значу для него. Но я обманывался. Он посылал меня на задания, не заботясь о том, вернусь ли я живым. Я был игрушкой, и, если бы игрушка сломалась, он просто нашел бы другую. Однако, я все еще продолжал испытывать это... чувство, что я хороший человек. Я хотел быть похожим на супергероев из книг. Спасать людей, которых нужно было спасти. Убить одного, чтобы спасти сотню. И я верил, что делаю именно это.

— Так было до Уильямса. Лукас сказал мне, что Уильямс был коррумпированным полицейским. Он рассказывал истории о женщинах и детях, которым Уильямс причинил боль. О людях, которых незаконно отправил в тюрьму и убил. И я ему поверил. А потом он послал меня убить его. У него уже была написана записка, которую я должен был оставить у его тела. Позже я понял, что она была не для Уильямса или копов, которые его найдут, а для того, чтобы одурачить меня. Чтобы заставить меня думать, что он действительно был плохим парнем. Так вот, я застрелил Уильямса из-за этой лжи, но его слова, которые он сказал мне, когда лежал, истекая кровью, затронули меня. Три простых слова: «Он лжет тебе». Сначала я подумал, что это всего лишь… последняя попытка умирающего человека выжить, но они задели меня за живое. Это было похоже на удар, в котором я нуждался, чтобы проснуться. И впервые за долгое время я почувствовал огромную вину. Я помню, как упал на колени, когда эти слова слетели с его губ. И попытался спасти его, но я всегда был слишком хорошим стрелком. Когда я наклонился над мужчиной, сжимая его кровоточащую рану, что-то… изменилось внутри меня. Это было похоже на… В тот момент я понял, что не сбежал от жестокого обращения ради лучшей жизни. Я сменил одну жизнь, полную насилия, на другую.

— Уильямс умер через пару секунд, но я прижимал его рану по крайней мере час. А потом встал, привел себя в порядок и пошел домой. Лукас гордился мной. Так гордился мной. Он хвалил меня и обращался со мной так, словно я чего-то стоил. Но когда я начал наводить справки о Уильямсе, то узнал, что этот полицейский не был коррумпированным. Нет... Уильямс был близок к тому, чтобы раскрыть, кем был Песочный человек, и Лукас был в ужасе, что Уильямс собирался посадить его за решетку.

— Проблема в том, что Лукас создал монстра. Чудовище, которое было сильнее его. Чудовище, над которым он издевался и о котором никогда не заботился. Мне потребовалось совсем немного времени, прежде чем я спланировал, что именно собираюсь сделать с Лукасом. И я убил его. Поверьте, с того дня, как застрелил Уильямса, я больше не убил ни одного невинного человека. Но все же я понимаю, что убил его. Я не чувствую вины за всех, кого отправил на тот свет. Единственный, за кого я все еще испытываю чувство вины, — это Уильямс. Хотя я не могу вернуть жизнь, я отлично умею ее отнимать. И я не чувствую вины за это.