— Извинись, — снова говорит Дмитрий.

Данте вздыхает, неохотно расправляя плечи, высвобождая руку из захвата Дмитрия. Он смирился со своим долгом. Я вижу это по его лицу. Это та роль, которую он играл в своей жизни много, много раз. И вот теперь снова. Я не завидую ему.

— Прошу прощения, — холодно говорит он чудовищу-Нейту. Он делает два шага в мою сторону, чтобы пройти мимо Нейта, и, когда он оказывается рядом с ним, он наклоняется и шепчет ему на ухо:

— Ни за что.

Не уверена, слышал ли это кто-то ещё, кроме меня и Нейта, но выражение его лица бесценно. Он в бешенстве и не может ничего сказать.

Дмитрий и Натаниэль кивают и возвращаются в здание, будто дело закрыто. Я сомневаюсь, что возникшая ситуация их заботит, по крайней мере, до тех пор, пока не пострадает их имидж. Уверена, они хорошие люди. Но и общественные деятели. Их приучили всегда думать об общественном мнении. Не могу их в этом винить.

Натаниэль оборачивается, дойдя до дверей.

— Ты идёшь, Нейт?

Я понимаю, что он не хочет оставлять Нейта здесь. Он не хочет рисковать тем, что Нейт совершит ещё одну досадную ошибку. Я вижу это по его лицу. Он знает своего сына. И он, вероятно, знает, что Нейт намеренно оставил синяк на моей руке. Я пристально смотрю на него. Он бросает взгляд в мою сторону, который почти кажется извиняющимся. А затем эмоции исчезают с его лица. Он терпеливо ждет, пока Нейт присоединится к нему, а затем кивает Данте.

И они уходят.

Мы с Данте смотрим друг на друга.

— Мне жаль, Риз, — говорит он. — Нейт ответит за всё. Поверь мне.

Его уверенный и спокойный голос, звучит обещающе.

— Я не хочу, чтобы Нейт «ответил за всё», — честно говорю ему я. — Я не хочу конфликтов. Я просто хочу продолжать жить, хорошо? Спасибо, что заступился за меня. Никто никогда не делал для меня этого раньше. И я больше никогда не останусь наедине с Нейтом. Я знаю, что он твой друг, но в нём есть что-то такое…

Данте кивает.

— Знаю.

Мы возвращаемся во дворец, но внезапно Данте останавливается и смотрит на меня.

— Я не хочу быть там. Не прямо сейчас. Хочешь прогуляться по рощам?

Я только «за». Даже не хочу находиться в одном здании с Нейтом Джерардом.

— Это было бы прекрасно, — улыбаюсь я. Я так признательна, что даже не обращаю внимания на то, куда мы идём.

Данте ведёт меня в другом направлении. И прежде, чем я это осознаю, мы спускаемся по широкой бетонной лестнице в какой-то подвал.

— Гараж, — говорит Данте, замечая мой вопросительный взгляд. — Давай выбираться отсюда.

Я не имею ничего против этого.

В этом гараже так много машин. Есть сверкающие роскошные автомобили. Блестящие спортивные машины. Даже агрессивно выглядящие военные грузовики. И, притаившись рядом с блестящим синим Ягуаром, стоит гладкий черный кабриолет. Я понятия не имею, что это за машина, но она такая сексуальная, что обязательно должна принадлежать Данте. Просто должна.

И, конечно же, он подходит прямо к нему и открывает пассажирскую дверь для меня. Я проскальзываю в роскошную мягкую, словно масло, кожу сиденья, и она сразу же поглощает меня мягкой роскошью. Данте садится на место водителя, вставляет ключ в зажигание и заводит двигатель, прежде чем нажать на кнопку, и крыша автомобиля бесшумно скользит вниз.

Данте снова заводит двигатели, и тот рычит, а затем тихо мурлычет. Я ничего не знаю об автомобилях, но даже я могу сказать, что под этим блестящим черным капотом скрыто много энергии.

— Что это за машина? — с любопытством спрашиваю я. На крышке бардачка есть необычный трезубец, но я никогда не видела эту эмблему раньше.

— Это Мазерати, — отвечает Данте, выезжая с парковки.

— Она прекрасна, — говорю я. И так оно и есть.

Такое чувство, что мы плывём по воздуху. Настолько плавно движется машина. Этот автомобиль идеально подходит для Данте. Он стильный, дорогой, мощный. У меня дома парни водят джипы с изношенными шинами или пикапы с винтовочными стойками в окнах. У меня самой слегка подержанная Хонда Цивик. Мои родители и бабушка с дедушкой подарили мне её на моё шестнадцатилетие. Это ещё одно яркое напоминание о том, насколько мы разные.

— Это просто машина, — пожимает плечами Данте.

Он забывает о невероятных вещах, которыми он окружён. Он привык к ним. Он не надменен и не высокомерен. Но просто невозможно вырасти в такой семье, как его, и не привыкнуть к этому. Это просто человеческая натура.

Но всё же.

Маленькая часть меня начинает паниковать.

Моё сердце взволновано из-за его машины, из-за его отношения к ней.

Из-за того, что его отец — премьер-министр.

Из-за того, что его мир так сильно отличается от моего. Просто, когда я думаю, что могу с этим справиться, что я привыкла, что-то выскакивает на меня, напоминая о том, насколько мы разные снова и снова.

Наши различия поразительны и реальны, и это не сказка. И порой, в реальной жизни, различия не могут быть преодолены.