Я говорю ей об этом, и она смеётся.

— Никому не говори, — наставляет меня она. — Очень удобно притворяться, что я ничего не понимаю. Или что я не слышу. Я слышу всё, поверь мне.

Её глаза остры, как у орла, и я не сомневаюсь, что уши тоже. Я киваю.

— А теперь, милая, ты готова. Не заставляй моего мальчика ждать. Он везёт тебя в одно особенное место.

И она уходит. Честное слово, для пожилого человека она двигается очень быстро.

У меня есть всего несколько минут в запасе, поэтому я строчу пару коротких сообщений маме, папе и бабушке. У дедушки нет электронной почты, но бабуля читает ему письма, отправленные на её аккаунт.

И вот уже 17:55.

Наконец-то.

Думаю, краска могла бы высохнуть быстрее, чем закончится этот день.

Я закрываю крышку моего ноутбука и иду на заднюю террасу.

Данте уже ждёт меня там.

Солнце начинает опускаться за горизонт, и Данте стоит прямо на этом фоне. И я не могу решить, что прекраснее. Закат или он.

Он одет в чёрные слаксы и серо-голубую футболку с V-образным вырезом. Она обтягивает его грудь, делая его глаза слегка серыми и подчёркивая его светлые волосы. Может ли он стать ещё прекраснее? Серьёзно. Разве Бог не мог дать Данте хотя бы крошечное несовершенство, чтобы он не сводил меня с ума так легко?

Он замечает меня, улыбается и приветствует сладким поцелуев в лоб, который, конечно же, автоматически заставляет моё сердце растаять. Я практически чувствую, как оно капает в мою грудную клетку.

— У тебя был хороший день? — вежливо спрашивает Данте.

Я киваю.

— Да. Немного длинный. А твой?

— Черепахи ползают быстрее, чем тянулся сегодняшний день, — отвечает он. — Не мог дождаться, когда увижу тебя.

Моё сердце делает кульбит, точно отражая мои чувства. Мальчишки у меня дома никогда бы такого не сказали, даже если бы так подумали. Данте совершенно другой.

Может ли Маринетт быть права? Возможно ли, что я нравлюсь этому прекрасному, идеальному парню так же сильно, как и он мне?

— Ваша карета подана, — говорит он.

Он взмахивает рукой, и я вижу, что рядом со ступеньками, ведущими на террасу, стоит карета. И в неё запряжена красивая белая лошадь.

Я смотрю на него в шоке. Как я не заметила этого, едва выйдя на улицу?

— Я думала, в Кабрере нет лошадей? — спрашиваю я, спускаясь по ступенькам, чтобы погладить бархатистый нос огромной лошади. Она выдыхает горячий воздух мне на щёку, и я глажу её мягкую шею. — Да, ты прелестная малышка, — шепчу я ей.

— У нас и нет лошадей. Эту привезли сюда специально для тебя. Мне казалось, ты скучаешь по верховой езде, — он небрежно пожимает плечами, как будто этот невероятно заботливый жест не стоил целую кучу денег.

Я не знаю, что сказать. Впервые за… всегда. И я говорю ему об этом.

— Сомневаюсь, что это продлится долго, — криво усмехается он. И я хлопаю его по руке. Его рука как камень. Полевые работы с Дариусом сделали его ещё более мускулистым, если это вообще возможно.

Я сглатываю.

Он протягивает мне руку.

— Хочешь прокатиться?

Он берёт меня за руку и, поскольку его глаза прикованы к моим, он не видит гигантской кучи лошадиного навоза, лежащей перед ним. И вступает в неё.

Мы оба замираем, он в ужасе, как и я, и я не знаю, что сделать.

Кроме как засмеяться.

Потому что эта куча так отвратительно воняет.

Он выглядит таким совершенным, утончённым и красивым, а его нога покрыта свежим конским навозом, и он никогда раньше не был рядом с лошадью, из-за чего вся ситуация выглядит ещё смешнее. Это безумно уморительно.

Я начинаю хохотать, и Данте присоединяется ко мне.

Он сбрасывает свои чёрные мокасины в траву, и я уверена, что они из итальянской кожи и очень дорогие, и теперь один из них полностью покрыт лошадиным навозом. Мысль об этом вызывает у меня новый приступ хихиканья.

Данте закатывает глаза, наклоняясь и закатывая штанины своих слаксов.

— Ты не пойдёшь за другой парой обуви? — спрашиваю я, когда, наконец-то, могу вздохнуть.

Он качает головой.

— Нет. В них нет необходимости. Там, куда мы направляемся, не нужна обувь.

Я внимательно смотрю на него, ведь моё любопытство только что подпитали.

— Хм. Загадка, — бормочу я.

И вновь беру предложенную мне руку.

В этот раз всё проходит гладко, и он помогает мне забраться в небольшую повозку без происшествий. Я чувствую себя принцессой. С босоногим принцем. Данте кивает невидимому мне человеку, и из-за угла появляется извозчик. Должно быть, он ожидал сигнала от Данте. Он забирается на место кучера и оглядывается на Данте.

— Куда, сэр?

— В доки, — отвечает Данте.

Я занята осмотром кареты. Она словно из сказки. Такая округлая и роскошная. И такая большая внутри. На сиденье напротив меня лежат сложенные куртки, корзина для пикника и букет цветов.

Данте берет цветы и протягивает их мне.

— Ты выглядишь прекрасно, — говорит он. Его глаза снова сверкают. — Любишь сюрпризы? Теперь ты сможешь ездить на ней, когда захочешь. И можешь научить меня тоже. Если ты готова, конечно.

О, я готова.

О. Подождите. Он имел в виду уроки верховой езды.

Я готова и к этому. Конечно же, это так. Он может получить всё, что пожелает (Прим. пер.: игра слов — «I’m willing» означает «быть готовой», «желать», в том числе в сексуальном плане).

Но я не произношу это вслух. Вместо этого я киваю.

— Конечно. Я бы хотела научить тебя верховой езде.

Данте откидывается на спинку сиденья и вытягивает руку позади меня. Я наклоняюсь к нему, к его теплу. Никогда в жизни мне не было так комфортно. Я говорю ему это, и он смеётся.

И жизнь теперь официально совершенна.

Копыта лошади цокают по дороге, мимо проезжают машины. Жители Кабреры таращатся на нас, потому как для них лошадь, прогуливающаяся по шоссе, не является чем-то обыденным. Я не вижу охрану Данте, но уверена, что они следят за нами. Но я не упоминаю об этом. Я не хочу поднимать сегодня раздражающие темы.

Потому что сегодняшний вечер совершенен.

Солнце, действительно, садится, и это прекрасно. Оранжевые, красные и золотые лучи сияют над горизонтом и играют на нашей коже, и всё вокруг романтично и волшебно.

Это действительно похоже на сказку.

Я наклоняюсь и целую Данте в щёку, и он пахнет океаном, солью и солнцем. И, может быть, древесным ароматом оливковых рощ. Я вздыхаю. Жизнь не может стать прекрасней, чем уже есть сейчас. Я прижимаюсь к его боку, и он обнимает меня за плечи.

Я знаю, что мы приближаемся к докам, так как вижу паруса, рвущиеся в небо. Паруса разных цветов: белые, синие, красные, оранжевые, жёлтые. Лодки всех размеров аккуратно пришвартованы вдоль различных пирсов. Карета подъезжает к причудливому дощатому настилу и останавливается.

Данте босиком спускается по ступенькам с корзинкой для пикника и ждёт, протянув руку, чтобы помочь мне спуститься. А потом он ведёт меня на пирс. В конце пирса я вижу его лодку. Я знаю, что она его, потому что на её корме выведено имя «Даниэлла», огромное и золотое, и я вижу его даже отсюда.

И это не лодка, а яхта.

Действительно большая яхта.

— Готова провести со мной время наедине, как я обещал? — спрашивает меня Данте.

Я смотрю на него.

И я знаю, что я готова провести с ним время наедине.

И это включает в себя всё, что может повлечь за собой время наедине с ним.

Я готова больше, чем когда-либо к чему бы то ни было в жизни.

Я киваю, беру его за руку, и он ведёт меня на «Даниэлла».