— Есть причина?

— Да! — вскрикнул Сергей, плеснув себе для храбрости.

— Излагай.

— Помнишь, ту банковскую девушку-красавицу, что пыталась помочь нам с обменом денег?

— Помню, конечно, девочка была симпатичной и доброй, что в наше время редкость.

— Так вот, я во время прощания сунул ей визитку с номером телефона. И она позвонила!.. У банка, где она работала, имелся в соседнем отеле арендованный номер. Ночью, дождавшись, когда все уснули, я выскочил из нашего номера и проник к ней в гости. В общем, дело молодое, у нас случилось это самое…

— Ну ты даешь!.. Наш пострел всюду поспел.

— Дальше был один позор. На Горе блаженств, когда вы с Юрой купались в волнах благодати, мне пришлось симулировать. И тут пошло одно за другим: ложь, кривляния, зависть, а в результате — холод в душе и такое чувство, будто я в один миг всё потерял. Абсолютно всё! Понимаешь?

— Это хорошо, что ты поделился. Наверное, тяжело было этот камень в сердце носить?

— Точно, полегчало. А вот Юре в этом признаться не смог бы, мне кажется, он меня насквозь видит. Потому, кстати, и набросился на Маришку, отчаяние пытался скрыть. Ну и сам подумай, какая там писанина у меня могла получиться после такого падения.

Проводив гостя в черном, на кухню вошел Роман.

— Не удалось выпросить картину по дешевке? — поинтересовался я.

— Пришлось объяснить, что готовлюсь к международной выставке. Я к ней стремился три года, и вот кажется скоро всё случится.

Роман присел к столу, смастерил бутерброд, с жадностью проглотил. Пока он жевал, я вспомнил, как однажды он познакомил меня здесь, в мастерской, с улыбчивым священником, который окормляет творческую интеллигенцию.

— Напомни, Роман, как его зовут?

— Отец Алексий из села Гребешки, — кивнул Роман. — Да ты, Сереж, съезди к нему. Уверен, получишь немалую пользу. Батюшка очень бережно относится к писателям и художникам. Каждому напоминает притчу о талантах, о великой ответственности — это зело стимулирует. Там у него каждый день творцы гостят, может, случится полезное знакомство.

— Съезжу, конечно, — понуро проворчал Сергей. Поднял на меня глаза: — А с Маришкой мне что делать?

— Не волнуйся, я с ней поговорю. А ты к отцу Алексию собирайся. Что-то мне подсказывает, для тебя эта поездка станет прорывом. Уж очень теплый батюшка. Как глянул на него, у меня в голове прозвучало: кроток я и смирен сердцем. — На меня накатила волна вдохновения, я глянул на часы и выпалил: — Так, сейчас, без четверти четыре. Если закажем такси, как раз к вечерней службе в Гребешки поспеем. Вставай, Сергей, у меня идея!

До храма, где служил отец Алексий, добрались за полчаса до начала всенощной. Я усадил Сергея, велел ждать, а сам подошел к батюшке под благословение. Он, как ни странно, меня вспомнил, я в двух словах объяснил ситуацию Сергея, он велел оставить его на пару дней. И тут я приступил к реализации своего плана. Достал из сумки книгу, показал отцу Алексию.

— Батюшка, вы знаете, этого издателя? — я открыл страницу с выходными данными, где имелись название издательства с адресом.

— Как не знать, — улыбнулся отец Алексий, — да был он у меня в гостях. Очень приятный молодой человек, наш православный. Предлагал мне посылать к нему наших авторов. Разумеется, после моего прочтения и благословения. А что, твой спутник из таких?

— Вот именно, — воскликнул я. — Очень надеюсь, вы поможете ему выйти из кризиса, так что он нас всех еще удивит.

— Хорошо, Платон, поработаю с твоим протеже. Нам такие сейчас очень нужны.

Выхожу их церкви, обнаруживаю такси в кустах, а водителя — в очереди за святой водой. Добираемся до моего дома, я поднимаюсь на лифте на свой этаж — и почему-то не удивляюсь тому, что вижу у своей двери Маришку с бутылкой пива в руке.

— Ну что, Сергей меня еще не бросил? — спросила она.

— Пока нет, но если будешь на него давить, я ему сам предложу этот вариант. Заходи, разговор есть.

Оказывается, я с утра ничего не ел, поэтому поставил чайник, соорудил бутерброды, порезал салат, предложил соседке поужинать вместе. Поначалу она поворчала, но потом почувствовав приступ голода, набросилась на еду.

— Теперь слушай, — сказал я, тщательно прожевав пищу. — Сергей сейчас находится у одного весьма серьёзного священника. Понимаешь, книга у Сергея уже есть, только она вся вот тут, — показал я на лоб, — у него в голове. Надо ее оттуда извлечь и напечатать на бумаге. Священник, к которому я его отвез, как раз этим и занимается профессионально. Так что, Серегу не отрывай, ему не звони, а сама займись вот чем! — Маришка даже жевать перестала и подалась ко мне. Я достал книгу из сумки. — Видишь, это книга, она издана в Париже православным издателем. Этот издатель брал благословение у того самого священника. Твоя задача, съездить в это издательство и договориться насчет издания наших авторов и Сергея, в том числе. Понимаешь, ответственность момента?

— Ага! — шмыгнула она носом, проглотив, наконец, прожеванный кусок бутерброда.

— Ну а Сергею будет дополнительный стимул для скорейшего написания книги. Вот увидишь, как всё получится, если чудесным образом, по вдохновению, да по благословению. Всё, хватит пиво дуть и давай, в Париж собирайся. Заодно город посмотришь и приоденешься. Да, обязательно купи Сергею черную кожаную куртку. Ты хоть раз видела великого писателя без черной куртки?

— Нет, не видела. Писателя. Ни одного, кроме Сергея.

— Видишь! Так что вперед. Всё, счастливого пути!

На третий день позвонил Сергей и сообщил, что переехал в мастерскую Романа, пока тот занимается выставкой.

— Понимаешь, Платон, — пояснил Сергей, жуя традиционный бутерброд, — во-первых у отца Алексия я получил…

— Пинок, пендель, по лбу?..

— Получил творческий импульс, — невозмутимо продолжил жевать мой визави. — А во-вторых, здесь у Романа, такой аромат…

— Дешевых масляных красок, испорченного скипидара, немытых ног и давно нечищеного унитаза?..

— Аромат творчества, свободы! Я как сюда приехал, сразу сел писать. Понимаешь!

— Это хорошо, — сказал я, — а эти импресарио Романа — Дживс и Вустер — к тебе еще не приставали?

— Какие еще Джустеры? — Он глянул на потолок, вспоминая. — А, те самые, которые из комедийного сериала?

— Те самые, которые Романа обворовывают! Да ты видел, у них по диагонали на лицах написано: «Вор».

— Да? — Сергей почесал затылок. — Они сейчас на выставке, Роману помогают. А один, тот самый который похож на камердинера Дживса, он меня встретил на выходе из храма и предложил довести на своей «девятке».

— Он тебе что-нибудь предлагал? — поинтересовался я.

— Конечно, — кивнул начинающий писатель, — помощь в издании книг.

— Кто бы сомневался, — проворчал я. — Я отправил Маришку в Париж.

— В Париж? Зачем?

— За курткой кожаной. Ты видел современного писателя без куртки?

— Видел, в зеркале.

— Так то был еще не писатель, а так, подписок, — пояснил я. — А во-вторых, Маришка поехала договариваться с издателем. Помнишь, одно из ее прозвищ — Пиявка? А что, весьма полезное животное! В медицине используется. Имей в виду, она с того издателя такой договор стребует, что он тебя классиком сделает.

— Ну что же, пусть проветрится, а то она уже в мою холку, как вампир нацелилась, видимо, артерию посочней выбирала.

— С соседкой своей я как-нибудь разберусь. Не зря же она ко мне жаловаться на тебя приезжала. А вот с Дживсом будь осторожней. От этой парочки такие гнусные волны исходят! Эти вампиры еще покажут нам всем, как у творческих джентльменов кровь высасывать, до донышка.

Пока Сергей выписывал вторую часть книги, пока Маришка названивала из Парижа, сообщая успехи в комплектации писателя курткой и издателем, а я снабжал голодного творца питанием, всё было хорошо. Но вот однажды, Романа привезли в мастерскую на носилках, положили на диван и сообщили нам: инсульт, отнялась правая сторона тела.

— Почему не домой, к жене, а сюда? — спросил я у Романа.

— А что толку от бестолковых баб? Там дома одни истерики, — с трудом произнес больной перекошенным ртом. — Я, может быть, всю жизнь мечтал «пасть стрелой пронзенный». Чтобы лежать среди своих настоящих друзей. — Он здоровой рукой показал на альков, где хранились оставшиеся в живых картины. — И замысливать нечто великое.

— Слушай, Роман, — произнесли мы с Сергеем хором. — Давай, мы тебя в Дивеево свозим! Там и не таких излечивали. Там уже миллионы исцелились.

— Даже не подумаю, — проворчал больной. — Вы что, ничего не поняли? Мне пострадать напоследок — очень нужно. А теперь, господа, прошу на выход. Покоя хочу!

Следующие две недели мы с Сергеем, несмотря на ворчание больного, навещали его. Причем ожидать под дверью после звонка приходилось подолгу, пока он слезет с дивана, пока доползет до входной двери, пока справится с замком. Наконец, мы входили, Сергей усаживал его на унитаз, я готовил диетическое питание, варил протертые супы, жарил рыбку без костей, варил картошку, пропускал через блендер огурцы с помидорами. Роман же требовал мяса и хлебного вина, на что Сергей скручивал композицию из пальцев и подносил к лицу больного.

Дважды мы с Сергеем сталкивались в дверях с «Дживсом и Вустером». После их прихода по средам и пятницам — постным дням — Сергей прятал в тумбочку водку и мясные деликатесы. Я взял у Романа телефоны обоих деятелей, позвонил и попросил не травить больного спиртным и мясом — для тех, кто перенес инсульт это вредно, на что в ответ выслушал длинную тираду, мол, вы устроили Ромке тюрьму, а он свободная творческая личность и любые ограничения для него смерти подобны.

Еще несколько раз звонил в мастерскую, чтобы поговорить с Ромой о главном. Подумал, разговор тет-на-тет получится более доверительным. Сказал, что иконы, которые он писал ради заработка, вряд ли на Суде будут приняты в качестве оправдания, а жирные обнаженные тетки на фоне церквей и берез — то, что требовали заграничные заказчики — вообще полный провал. Умолял Романа прекратить забастовку, съездить в Дивеево, излечиться и приступить к написанию картин, зовущих в рай, в Царство небесное. На что он ответил: