— Это и правда ничего не значит для тебя, — спросила она. — Тот факт, что будущее нашего королевства будет решаться в проливе? Это, по-твоему, шутка такая?

На мгновение мне захотелось возразить, что, конечно, это не так. Потому что я не был таким ослом, как она утверждала, чтобы не понимать, что это важно. Я понимал, что это важно. Но все, что я ей продемонстрировал, было мое безразличие.

Это все, что у меня было. Все, что я мог себе позволить.

Бренна восприняла мое молчание как ответ, который ей понравился, и ее рука сжала мою.

— У нас есть сила, — сказала Бренна. — Не знаю пока точно где. Но у нас она есть. Мы можем все изменить.

Я отступил назад, бросив руки с талии Бренны. Почувствовал что-то холодное и жесткое в своем мозгу.

— Ты здесь уже целую минуту, — сказал я. — Ты понятия не имеешь, о чем твердишь.

— Это потому, что я пробыла здесь минуту, и я могу видеть вещи немного яснее, — сказала Бренна и подошла ближе ко мне.

— Ты живешь в Шотландии. Как ты думаешь, чего ты на самом деле можешь достичь?

Бренна улыбнулась широко и заразительно.

— Чего угодно.

— О, боже. Эта надежда была изнуряющей. И глупой.

Я повернулся к Алеку и Ингрид, которые смотрели на нас с разинутыми ртами.

— Что скажете?

— Я думаю, вам не следует драться на танцполе, — сказала Ингрид.

— И вам, наверное, не стоит трахаться, — добавил Алек.

— Не думаю, что это будет проблемой, — сказал я с некоторой небрежной жестокостью. — А ты?

Бренна посмотрела на меня разочарованно и растерянно.

Вот как ты учишься, подумал я. Вот как этому учат в королевском дворце. Не переживайте о других, потому что над вами будут насмехаться за это. Вашу руку, когда вы потянетесь за вещами, будут бить и ударять снова и снова, пока вы просто не перестанете тянуться.

— Мы закончили? — спросила она.

— Ингрид? — спросил я, не отводя взгляда от Бренны, и ее уникальность вся загорелась гневом. Разочарованием и, возможно, отвращением ко мне.

Это заставило меня снова захотеть прикоснуться к Бренне, потому что я мог вызвать у нее отвращение, но я мог заставить ее хотеть меня. Я мог бы заставить ее губы приоткрыться, затаив дыхание. Я мог бы заставить ее глаза широко раскрыться, а сердце забиться в этом нежном месте на шее.

Ага. Бренна могла ненавидеть меня, но она всегда была на расстоянии одного прикосновения от сжигающего ее желания обладать мной. И я видел по ее глазам, что она тоже это знала.

И Бренна ненавидела это. 

— Я думаю, с вами все будет в порядке, — сказала Ингрид, как будто с расстояния в миллион миль.

— С нами все будет в порядке, — сказал я, пробуя слова на вкус. Смакуя их. Задаваясь вопросом, были ли они правдой, или мы были на пути столкновения, мы двое, с чем-то большим и могущественным и далеко, далеко за пределами моего контроля.

Бренна, с непроницаемым, недосягаемым выражением лица, кивнула один раз, всего один раз. И просто ушла.