— Мне нужно встретиться с портнихой, — сказала мама и тоже вышла через другую дверь. Оставив меня и Гуннара наедине с внезапным взрывом бабочек в моем животе. Я встала и взяла чашку кофе из буфета позади меня.

— Тебе стоит попробовать одну из этих булочек с пряностями, — сказал Гуннар. — Они действительно хороши.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, стараясь изо всех сил подавить давление.

— Разве тебе не нужно где-то быть?

— Например, где?

— В баре? — Еще нет и девяти утра, Бренна, — сказал он своим ровным голосом. Мне не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что он растянулся на каком-то стуле, ухмыляясь мне, как будто он кот, а я мышь, которую ему не терпится помучить. — За кого ты меня принимаешь? 

— За Плохиша, — сказала я с сухим смешком, который прозвучал злее, чем я хотела.

Я обернулась, и Гуннар уже не сидел на стуле, как принц разорившегося королевства, которое ему не очень нравилось. Вместо этого он стоял прямо за моей спиной. Достаточно близко, чтобы я вздрогнула, выплеснув кофе на пол.

— Что это ты делаешь?

— Ты пропустила урок танцев.

Я рассмеялась.

— Как будто тебе не все равно.

— Верно.

— Ты вообще туда ходил?

Он кивнул.

— Ну, нам не понадобится этот урок танцев, — сказала я.

— Ты умеешь танцевать вальс?

— Нет. Но это не имеет значения. Мы не будем танцевать вальс.

— Верно. Это буквально закон.

— Прекрати, — я рассмеялась.

— Ты думаешь, я шучу? Тебя могут повесить за измену.

— За то, что не танцевала с тобой?

Он пожал плечами.

— Не я устанавливаю законы.

— Когда-нибудь ты будешь делать это, — произнесла я, внезапно протрезвев. — Ты станешь частью правительства, которое правит этой страной.

— Какое это имеет отношение к нашему вальсу?

— Никакого, — спокойно ответила я. — Но это во многом связано с проливом Бринмарк.

Гуннар отступил назад, и на его лице застыл голодный кошачий взгляд.

— Мне очень жаль, — сказала я. — Если я вмешиваюсь в то, что ты вкладываешь...

— Мне плевать на Бринкмарк-саунд, — произнес Гуннар, и на этот раз выражение моего лица было ледяным.

— Нет, — сказала я. — Конечно, нет.

Я взяла свою чашку кофе и ушла, оставив булочки со специями, к моему большому разочарованию.

— Репетиция вальса, — крикнул он мне. — Сегодня в два часа в бальном зале. Только не опаздывай.

Я подумала, не будет ли это выглядеть не по-королевски - показать ему средний палец, выходя из королевской столовой. А потом я решила, что мне все равно, и все равно сделала это.

Дверь захлопнулась на звуке его смеха.

Гуннар

Я попросил Ингрид помочь нам с вальсом; то, что она привела с собой Алека, было сюрпризом.

— Ребята, вы снова в деле? — спросил я, входя в огромный пустой бальный зал. Пол был выложен нефритовыми и мраморными плитками, а все светильники - розовым камнем с наших северных пляжей. Это была чрезвычайно женственная комната. И очень симпатичная. Окна выходили на скалистый берег в конце сада. Там не было ничего, кроме Северного моря. А сегодня был один из тех сентябрьских дней - яркий и ясный. Тихий. Глядя в окно, ни за что не догадаешься, что мы на самом краю света.

— Нет, — сказала Ингрид, в то же время Алек сказал: «Да!»

— Алек, — вздохнула Ингрид. — Мы говорили об этом.

— Ты говорила. Я не согласился.

Ингрид уже собиралась возмутиться, но тут открылась дверь и вошла Бренна с таким видом, словно ее вели на верную смерть.

— Что? — спросила она, и я понял, что смотрю на нее. На ней было то же платье, в котором я впервые увидел ее. Желтый сарафан, делавший ее похожей на лето на внешних островах. Она носила свои ярко-красные туфли с ним, и я не мог лгать — она выглядела чертовски горячей.

Эта мысль пришла мне в голову внезапно. В них ей было комфортно. Даже легко. Это помогло мне поместить ее в шкатулку, которую я знал. Красивая девушка, с которой я хотел бы переспать. Это была изрядно потрепанная шкатулка в моей жизни. На самом деле, это была центральная тема в моей жизни. Я глубоко вздохнул и почувствовал, как мои плечи опустились примерно на дюйм.

В противном случае для Бренны не было никакой шкатулки. Нелегкая для нее категория.

— Рад, что ты пришла, — сказал я, улыбаясь ей.

Бренна прищурилась, глядя на меня, и мне тоже стало жарко.

— Мы готовы к вальсу? — спросила Ингрид, хлопая в ладоши.

— Не совсем, — ответила Бренна. — Нет.

— Мы сделаем это в стиле ускоренного курса, — сказала Ингрид. — Достаточно, чтобы не наткнуться на что-нибудь на танцполе, и чтобы на следующее утро в «Таймс» не было фотографий, где вы натыкаетесь друг на друга.

— Ну, — сказала Бренна. — Звучит не так уж плохо.

— Вальсировать легко, — сказал я, и раскатистый смех Алека эхом отразился от мраморных полов и колонн. Мы все вздрогнули.

— Это трудно, — сказал Алек. — Очень трудно. Вы должны делать десять вещей одновременно.

— Думаю, она справится, — сказал я, и Бренна быстро посмотрела на меня, а затем отвела взгляд.

— Давай просто сделаем это, — сказала Бренна. — Здесь есть музыка или что-нибудь?

— Вы, ребята, будете танцевать под «Вальс № 2» Шостаковича, — произнесла Ингрид и указала на Алека, который нажал кнопку на своем телефоне. В зале зазвучала классическая музыка со знакомым темпом вальса, но в то же время звучавшая… навязчиво и совершенно по-другому.

Мне все в ней нравилось.

— Неужели? — спросила Бренна. — Вот так?

Ингрид пожала плечами и указала на меня.

— Он сам ее выбрал.

— Ты? — спросила Бренна.

— А что в этом удивительного? — спросил я, но уже знал ответ. Я точно знал, почему это было удивительно. Потому что она и меня посадила в ящик, а я в нем не останусь.

Как это должно быть опечалило Бренну. Я нашел коробку, в которой она могла остаться, и продолжал выползать из той, в которой она хотела меня видеть.

Все это заставило меня почувствовать себя лучше.

— Пошли, — сказал я. — Давай сделаем это. У меня еще есть дела.

Бренна фыркнула, проходя через бальный зал. Подол желтой юбки колыхался вокруг ее колен.

— Какие? — Она остановилась передо мной, уперев руки в бока. Между ее глазами залегли морщинки, как будто она думала обо мне что-то очень плохое.

— Тренировка на пресс с моим тренером.

О, Бренна так сильно закатила глаза, что я удивился, как она не потеряла сознание. А потом она подняла руки, словно изображая кактус.

— Ты что, издеваешься?

— Что ты имеешь в виду?

— И что мне с тобой делать? — Я коснулся кончиков ее пальцев, которые при соприкосновении сжались в кулак. — Вешать на тебя одежду?

— Остановись.

Я тронул ее за локоть, и она отпрянула.

— Серьезно, — сказала Бренна. — Остановись.

Когда я шагнул к ней, она отступила назад, глядя на меня так, словно я собирался украсть ее сумочку.

Во всяком случае, мне эта ее реакция понравилась. Потому что я знал наверняка, как разделаться с ее чувством дискомфорта.

Побороть его.

— Бренна, — произнес я медленно. — Это вальс. Мне придется к тебе прикасаться.

— Да, я знаю, но... — она посмотрела на Ингрид и Алека, которые наблюдали за нами с каким-то зарождающимся ужасом со стороны Алека и восторгом со стороны Ингрид. Затем Бренна сделала глубокий вдох. — Отлично. Отлично. Касайся меня.

О боже, с ней было слишком легко. Бренна была такой аппетитной.

Я шагнул к Бренне и наблюдал, как она боролась с собой, чтобы не сбежать от меня. Остаться стоять на месте.

— Ты хочешь убежать, — пробормотал я, обнимая ее за талию.

Бренна вздрогнула, но осталась стоять на месте.

— Я хочу врезать тебе по носу.

— Ладно, — Я улыбнулся Бренне, взяв ее ладонь в свою. — Расслабься.

— Я расслаблена. Абсолютно спокойна.

— У тебя ладони потеют.

— Ты самый худший.

— Возможно, — вздохнул я, улыбаясь раскрасневшемуся лицу Бренны. Ее тело было теплым. И я притянул Бренну к себе настолько близко, что ее живот коснулся моего. Она втянула воздух и задержала его, и я почувствовал, как она дрожит рядом со мной.

Мое собственное дыхание застряло где-то в горле. Странный твердый комок.

— Итак? — прошептала она вопросительно, а затем прочистила горло. — Что нам теперь делать?

— Уединиться, — сказал Алек, и Ингрид хлопнула его по плечу.

— Включи музыку снова, — произнес я. Голубые глаза Бренны были широко раскрыты и не моргали. Несмотря на то, что голубые глаза и светлые волосы были буквально самым распространенным сочетанием в моей стране, я поймал себя на мысли об уникальности ее волос, ее глаз и ее темных бровей.

Мне казалось, что я никогда раньше не видел такого сочетания. Оно было крайне редким.

Такие, как она, были крайне редки.

Музыка снова заиграла и я начал отсчитывать шаги и задавать ритм.

— Раз, два, три, — шептал я, медленно поворачивая ее, водя кругами по танцполу.

Бренна споткнулась, и мы остановились.

— Ты пытаешься меня вести, — сказал я ей.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.

— В вальсе может быть только один ведущий.

— Тогда нам лучше прямо сейчас решить, кто из нас ведет, разве нет? — спросила она. — Кто ведущий.

Я улыбнулся Бренне, чувствуя, как смех подкатывает к моему животу.

— Милая, — прошептал я. — В этом я всегда главный.

Слова прозвучали напряженно и немного озорно, и темные брови Бренны сошлись вместе на переносице. Грозовая туча, указывающая на смену ее настроения.

Как ни странно, я посчитал эту реакцию… интригующей. Я вполне привык к тому, что женщины злятся на меня, но в ее гневе было что-то совсем иное. Я проглотил его. Дразнил Бренну еще больше, потому что искры и всплеск ее темперамента казались мне такими сладкими.

— А тебе бы хотелось быть за главного в других вещах? — спросил я.

— Только не будь ослом.

Отвлекаясь, она была лучшей танцовщицей, но я этого не сказал, потому что чувствовал, как Бренне хочется дать мне пощечину и уйти. А нам действительно нужно было это сделать.

— Я рад, что ты едешь со мной на побережье, — сказал я, разворачивая Бренну немного быстрее. Темп наших танцевальных па наконец-то совпал с темпом песни.

— Нет, вовсе нет.

— Конечно, серьезно. Ты можешь сделать всю работу. Вот в чем ты можешь быть главной. Сделать работу.