Глава 6

Тогда

Бренна

Я наблюдала, как моя мама выходит замуж в шелковом свадебном платье с двадцатифутовым кружевным шлейфом. Увидел, как из уголка ее глаза скатилась слеза, и даже не задумалась в тот момент, настоящая она или нет.

Потому что все, о чем я могла думать, было: я теперь принцесса. Я имею в виду… черт возьми. Я чертова принцесса.

Неужели это то, что я могу указать в своих водительских правах?

Я была подружкой моей матери, и она выбрала для меня ярко-зеленое платье, самую прозрачную вещь, которая требовала в основном костюма для подводного плавания. Но оно делало мои глаза похожими на лед на озере Фассо.

Свадьба не была ужасной, к моему большому удивлению. Все было чудесно, правда. Как можно более интимно с пятьюстами гостями. Почти все они были незнакомцами. Высокопоставленные лица из других стран. Члены Совета и их большие семьи.

Но церковь была прекрасна, располагалась она далеко на утесах. Прием был устроен в шатре на просторной лужайке между церковью и замком. Со всех углов и башен развевались васгарские флаги, трепетавшие на прохладном ветру, дувшем с воды.

Мы с мамой надели белые меховые накидки, а всего три недели назад я думала, что накидки были смешными. Но здесь, на краю Северного острова, погода так быстро менялась, и я была благодарна за накидку сегодня.

Моя тетя Оливия была там, и моя кузина Эдда приехала из Эдинбурга, но я потеряла их между официальными правилами и распорядком сегодняшней церемонии. Но под навесом шатра я нырнула, оглядевшись вокруг, мимо людей, которых не знала, пока не заметила прекрасные каштановые кудри Эдды.

— Ты прекрасно выглядишь! — сказала Эдда, обнимая меня, пока я вдыхала запах гвоздичных сигарет, переменчивую погоду и далекие места. Эдда всегда так пахла. Даже в детстве от нее пахло переменами. Как будто кто-то направляется к горизонту. Я завидовала ей больше, чем могла выразить словами.

— Благодарю, — ответил я.

— Теперь ты настоящая гребаная принцесса!

— Так и есть! — Я рассмеялся, потому что она хотела, чтобы я рассмеялся. — Я настоящая гребаная принцесса.

— Не могу в это поверить.

— Поверь мне. Я тоже не могу.

Я высвободилась из ее объятий, чтобы обнять Эдду. На ней было платье из какого-то серебристого материала и шотландская клетка. Принадлежность клану ее отца.

— Ты выглядишь как настоящая шотландка.

Сногсшибательно. Эдда была просто сногсшибательна. Она могла бы носить черный мусорный пакет, и она была бы самым потрясающим человеком в комнате.

— Да, — подтвердила она. — И мне нужно выпить.

Эдда взяла меня под руку, и мы пошли прочь от сотен людей, которых я не знала, да и не особенно хотела знать.

— Расскажи мне все, — попросила она.

— Не так много и рассказывать, по правде говоря, — сказала я Эдде. — Все было прекрасно. И ни минуты продыхуу. Как мои растения?

— Очень мертвые.

— Эдда!

— Шучу. С ними все в порядке. В основном. Твоя мама в порядке?

— Счастлива.

— Неужели?

Я пожала плечами.

— Не знаю, будет ли это счастье длиться вечно.

— Для наших мам это редко случается, не так ли? А что насчет тебя?

— А что насчет меня?

Эдда взяла с подноса два бокала шампанского, когда мимо прошел официант. Один она протянула мне. Я хотела вылить ей все. Мне хотелось излить душу, открыть ее и просто дать выплеснуться наружу. Яд и наслаждение. Мне хотелось немного напиться и все рассказать кузине.

Но теперь я была принцессой, и это казалось... неправильным. Если я чему-то и научилась за последние несколько недель, так это тому, что фасад был единственным, что имело значение. Пьяная принцесса была бы проблемой.

— Мне не следует...

— Тебе на все сто процентов следует, — сказала Эдда.

Фотографов на приеме не было. Свадьбу показывали по телевидению в трех разных странах. Но прием был частным, и никто не собирался делать кучу фотографий, на которых теперь принцесса пьет шампанское.

— Ты права, — согласилась я и осушила бокал. — Возьми еще два. Давай найдем место, где можно присесть.

Эдда приподняла брови, и понеслось. О, этот смеющийся, дикий взгляд в ее глазах, я хорошо его знала. Именно этот взгляд помог мне почувствовать себя лучше в те мрачные дни дома. Нас обоих воспитывали матери-одиночки, у которых не было той жизни, о которой они мечтали.

Ну что ж, подумала я, глядя на маму как на прекрасную невесту у входа в шатер. Это больше не было правдой.

— Срань господня, — выдохнула я. — Моя мама-королева.

Эдда взвыла, что-то сказала одному из официантов, и вскоре у нас была своя бутылка шампанского и столик в углу, где мы могли его спокойно выпить. Прием, казалось, закружился без нас, и одна бутылка шампанского превратилась в две и поднос с крабовыми канапе.

— Похоже, ты взволнована предстоящей поездкой в пролив Бринмарк.

— Так и есть. Я так взволнована. Это... все показуха. Знаю. Но все же я могу поговорить с людьми. Узнать, что им нужно, как им можно помочь.

— Ты слишком хороша для этого места, Бренна.

— Об этом мне лично ничего не известно. — Я была пьяна и разговаривал с Эддой, девушкой, которой доверяла всю свою душу, поэтому чувствовала себя в безопасности, произнося вслух то, во что только начала верить. — Может быть, я смогу помочь этому месту стать лучше. Служить королевству, как то подобает принцессе.

— А как насчет ООН?

— Почему я не могу сделать и то, и другое?

— Оптимистична как всегда, — сказала Эдда. — Расскажи мне о принце.

— О ком?

— О принце, — произнесла она громким шепотом.

— Он хуже всех, — сказала я. Но внезапно, со дна двух бутылок шампанского, я не могла сказать наверняка, было ли это утверждение на самом деле правдой или нет. — Я думаю. Возможно. А может, и нет

И я старалась, я действительно старалась, чтобы все, что принц говорил, стало ясно моей кузине. Старалась прояснить все сказанное им для себя. Да, Гуннар был мудаком. Но в глубине души он был добр. И часть его была любопытна. И иногда ему казалось, что он хочет поступить правильно.

Иногда.

Внезапно место слева от меня перестало быть пустым. Гуннар сидел в своей элегантной черной униформе с красно-белой отделкой.

— Помяни черта, — сказала я.

Эдда, которая в пятом классе ударила Уильяма Фицроя по носу за то, что он сказал, что она позволила ему потрогать ее грудь, смотрела на Гуннара рядом со мной.

— Вы только что говорили обо мне? — спросил Гуннар.

— Да, — ответила я.

— Я полагаю, ты говоришь обо мне только приятные вещи, — сказал Гуннар, и его сочные губы расплылись в улыбке. Боже, у него был потрясающий рот. Даже когда он ухмыльнулся, мне захотелось его поцеловать.

— Не совсем. Я подняла бокал с шампанским, разочарованная тем, что он пуст. - Нам нужно еще шампанского.

— Может быть, ты представишь меня, Бренна, — сказал он голосом, в котором было полно насмешки. Этот голос был странным, потому что были времена, когда насмешки, сквозившие в нем, были направлены на меня.

А иногда насмешки преследовали меня. Или были для меня. Или в нем сквозило что-то гораздо более доброе. И человечное.

— О, я думаю, что вы уже выпили достаточное количество шампанского.

— О боже, — прошептала Эдда. — Он имеет в виду меня. Познакомь его со мной.

Упс.

— Верно.

— Эдда, это принц Гуннар. Он немного придурок, но все ему это сходит с рук, потому что он действительно хорош собой. — Я крутанулась на стуле. — Гуннар, это мой самый любимый человек на свете — моя кузина Эдда. Так что не будь злюкой. И не спи с ней тоже. Я не думаю, что это было бы хорошей идеей.

— Приятно познакомиться, Эдда, — сказал он. — Полагаю, теперь мы семья.

— Я никогда об этом не думала, — сказала Эдда.

Принц Гуннар сказал что-то на древнем языке о том, что его дом - это ее дом.

— Как мило, — бросила я. — Ты не так уж плох. — Я повернулась к кузине. — Эдда, он не так уж плох. — Я шепнула ей это, потому что говорила, что Гуннар очень плохой.

Эдда закрыла лицо руками, а Гуннар поднял бутылку шампанского.

— О, не хочешь ли немного? — спросила я. Думаю, что если мы с Гуннаром выпьем, то сможем опустить все оружие, которое использовали друг против друга. Может быть, мы могли бы выпить, сложить оружие и посмеяться.

Познакомиться поближе.

— Я думаю, ты выпила все, Бренна, — сказал Гуннар с улыбкой, в которой не было резкости. Мягкой улыбкой. Я улыбнулась ему в ответ.

— Это очень плохо, — сказала я. — Нам надо больше шампанского.

— Прекрасная идея, — сказал он. — Но сначала давай потанцуем.

Я откинулась на спинку стула, как трехлетний ребенок в начале приступа истерики.

— Я не хочу.

— Бренна, — сказала Эдда. Пытаясь, я могла бы сказать, быть голосом разума. — Полагаю, ты должна.

— Тьфу. — Так много предполагалось. — Мне это не нравится, — сказала я им обоим. — Я действительно не знаю.

— Как насчет этого, Бренна? Пойдем, потанцуем. А потом ты и твоя кузина можете присоединиться к Алеку, Ингрид и мне с несколькими другими друзьями на моей яхте для продолжения вечеринки.

— Но мы уже на вечеринке, — сказала я, и Гуннар посмотрел на меня так, как я ожидала того. О, Бренна, бедная дурочка. Мне не понравился этот взгляд.

— Мы можем оказаться на вечеринке получше.

— Пойдем, — сказал Гуннар и встал, протягивая мне руку. Мне вдруг захотелось, чтобы он сказал мне что-нибудь приятное на старом языке. Сказал, что его дом - это мой дом. Или сказал то же самое, что его отец сказал моей матери, — что я принадлежу ему, чтобы он мог защищать и заботиться обо мне.

Мне не нравилось думать об этом, но мысли все равно были. Я хотела, чтобы этот безрассудный негодяй с его серыми глазами и темной властью надо мной полюбил меня. Когда я даже не была уверена, что он мне нравится. В основном Гуннар мне не нравился.

Но это была знакомая территория. Я привыкла хотеть от людей чего-то такого, чего они не хотели или не могли дать.

— Бренна, — сказал Гуннар с мягкой улыбкой. — Они ждут нас. Нам пора танцевать вальс.

— Правильно! — сказала я, хлопая в ладоши и поднимаясь на ноги. Эдда и Гуннар поддерживали меня, когда я шаталась. Мне стало жарко от выпитого шампанского, и я давным-давно сбросила плащ, так что рука Гуннара на моей обнаженной коже была теплой, гладкой и... электризующей.