Глава 25

Наши Дни

Бренна

Я не спала. Не на простынях, которые пахли Гуннаром. Пахли сексом. Я сидела в кресле, смотрел в огонь и пыталась представить, какой будет моя жизнь, когда я покину Васгар.

А я не могла.

Мое воображение дрогнуло прямо за дверью дворца.

Или, может быть, это мой энтузиазм дрогнул.

Будильник зазвонил в семь утра. Я сбросила его и пошла в душ, чтобы переодеться перед последней встречей во дворце.

От кофе на пустой желудок меня затошнило, и я вышла из кабинета короля, чувствуя себя не совсем в своей тарелке. Бессонная и больная, я не сразу узнала Донала, сидящего за столом слева от закрытой двери.

— Донал! — вот что я спросила. — Что вы здесь делаете? Неужели мы первые?

Он покачал головой. Подписав свое имя на бумаге, он сунул ее в конверт и протянул мне конверт.

— Вы можете войти.

— Что все это значит?

— Гуннар все объяснит.

— Гуннар там? — спросил я. — Я думала, что встречаюсь…

У меня перехватило дыхание, когда в глубине моего сознания, наконец-то, прозвинел звоночек. Американский инвестор, блин.

Я толкнула дверь и увидела Гуннара, сидящего в одиночестве в своем кабинете. Он вписывался в обстановку за этим большим столом. Он соответствовал занимаемой должности.

— Это был ты! — проорала я.

Гуннар кивнул, и улыбка даже близко не коснулась его глаз. Он казался… тусклым этим утром. Все его напряжение спало.

— Честно говоря, Бренна, я думал, ты уже все поняла.

— Как тебе это удалось?

— Большую часть сделал Донал. Он герой этой истории. Я только продал душу за водку.

— Проклятая водка!

— Да. Проклятая водка.

Гуннар встал из-за стола и протянула руку за конвертом из плотной бумаги, о котором я забыла. Я передала его ему. Он открыл папку и разложил бумаги, подписав свое имя там, где были маленькие красные стикеры.

— Ты расторгаешь сделку? — спросил я. — Это все… тебе интересны только мои деньги?

Наши Дни

Гуннар

Я слишком хорошо постарался, чтобы она поверила, будто я ее не люблю. Ложь, которую я говорил, пытаясь заставить ее покинуть страну, была слишком эффективной. И мое молчание за последние три года только укрепило ее.

Я протянул ручку женщине, которую любил, но она не взяла. Она смотрела на меня покрасневшими глазами, сжав руки в кулаки.

— Я должен был предвидеть, какой вред нанесет моя ложь, — сказал я ей. — Я знал тебя слишком хорошо, так же как ты знала меня, и когда я решил причинить тебе боль вместо того, чтобы любить тебя, я точно знал, что причинит тебе боль больше всего.

Глаза Бренны оглядели меня, как всегда, когда она входила в комнату, и мне стало интересно, знает ли она об этом. Как будто она проверяла, все ли у меня в порядке, прежде чем посмотреть или поговорить с кем-то еще.

Три года назад мне это нравилось, может быть, я этим пользовался.

Но тогда я был королевским придурком.

— Я купил свой первый многоквартирный дом, когда узнал, что ты получила работу в Нью-Йорке, - сказал я. — Я знал, что мы не сможем быть вместе, но я просто… Я хотел помочь тебе. Быть рядом с тобой.

— Откуда у тебя деньги? Я думала, твой отец отрекся от тебя.

— Я копил их все эти годы. По сусекам... Еще задолго до твоего появления я думал о том, что оставлю Васгар на попечение своему дяде. И сам буду жить вдали от трона.

— Ну, я думаю, ты все еще должен жить своей мечтой, а?

— Примерно через месяц после изгнания я понял, что моя репутация, какой бы она ни была, имеет ценность. Реальную ценность. И… на моей внешности это не сказалось.

— Нет, я не думаю, что она пострадала.

— Ко мне обратились представители компании по производству водки и предложили серьезные деньги за использование моего лица и образа… Злого принца с репутацией Васгара, и я согласился.

— И отсылал деньги мне?

Я кивнул.

— А кто-нибудь еще знал?

— Только Донал. Я хотел рассказать тебе, хотя бы для того, чтобы искупить свою вину в твоих глазах. Но я не мог рисковать, поскольку дядя и отец могли узнать.

Ее сладкий розовый ротик приоткрылся, глаза расширились.

 — О боже, даже из Нью-Йорка тебе удалось остановить то, что они делали.

— Когда я узнал, что ты осталась, я хотел тебе рассказать. Я чуть не позвонил тебе миллион раз. Я думал, если бы ты знала, ты бы... поняла, что тебе не нужно жертвовать собой ради работы, которую ты делаешь. Что ты можешь уйти.

— Я решила остаться.

— Я знаю, и Донал ясно дал мне понять, что если ты узнаешь, что я инвестор, то все равно не уйдешь. Он напомнил мне о том, что я забыл.

— Что же это?

Честно говоря, я думал о том, что сказал бы ей в этой ситуации раз десять. Но все эти речи оставили меня. Стыдно было думать, что я знаю, что для нее лучше. Как я недооценил Бренну и причинил ей боль.

— Я все время вспоминал, как ты была счастлива, уезжая в Эдинбург. Как светилось вся твоя суть, когда ты говорила о работе в ООН, о жизни вдали от Васгара. И я хотел, чтобы ты была счастлива.

Бренна отвернулась и посмотрела в окно. Ее горло подпрыгнуло, когда она сглотнула.

— Ты любишь Васгар. И ты была счастлива в те месяцы, пока все не развалилось. Работа, которую ты проделала...

— Мне очень нравилось.

— И я... я недооценил это. И твой патриотизм. И верность.

Я кивнул.

— С моей стороны было смешно думать, что я знаю, что для тебя лучше, но три года назад я знал. Я думал, что знаю, что лучше, и я сделал бы все, чтобы ты была свободна от замка. Я действительно думал, что ты уедешь, и я мечтал, что ты будешь в Нью-Йорке, и я… устрою какую-нибудь случайную встречу с тобой. И у нас… у нас будет шанс начать все сначала. Без трона. Без наших родителей. Только мы. Это звучало как сказка. Но ты осталась.

— Я не могла оставить... работу, которую мы делали...

Я кивнул, мои ошибки окружали меня, как места взрывов.

— Я был глуп и слеп и должен был предвидеть это. Мне следовало бы знать это о тебе, что ты всегда будешь делать свою работу. Что ты всегда будешь делать то, что правильно. Что я был эгоистом.

— То, что ты сказал, — прошептала она. — В то утро в разговоре с нашими родителями.

— Я буду жалеть о сказанных тогда словах до самой смерти. И я жалею, что не защитил тебя так, как должен был.

Бренна закусила губу и посмотрела в окно.

— Я хочу дать тебе то, что ты хочешь, — сказал я, а слова застряли во рту с привкусом сожаления.

Это заставило Бренну посмотреть на меня широко раскрытыми глазами.

— Если ты хочешь уйти, я не буду стоять у тебя на пути. Я в долгу перед тобой. Ты можешь уйти, зная, что я буду бороться за все, за что ты боролась последние три года. Я буду жить в соответствии с теми задачами, которые ты передо мной поставила.

— Я знаю, что ты это сделаешь, — выдохнула она, и это... Боже, какое облегчение.

— Или я введу тебя в состав Совета. На место моего дяди во главе стола. Ты можешь работать на Васгар из палаты Совета. — Я глубоко вздохнул. — Или я женюсь на тебе, вернусь в Нью-Йорк и оставлю тебя править страной.

— Гуннар! — выдохнула она.

— Потому что ты как раз подходишь для этой работы. Ты всегда подходила. И то, что я на мгновение заставил тебя поверить, что ты недостойна трона, - мое самое большое сожаление. Это трон не достоин тебя.

— Это так… что это? — спросила она, указывая на бумаги.

— Брачный контракт. И еще одно обещание, что я уйду, и ты сможешь управлять страной без моего вмешательства.

Бреннп подошла к столу, трясущимися пальцами касаясь каждого листка бумаги. Кончиками пальцев она провела по моей подписи.

— Повтори еще раз, — прошептала она.

— Мы поженимся, и я буду жить в Нью-Йорке...

— Нет, — сказала она. Бренна подняла голову, и ее прекрасные голубые глаза наполнились слезами. Но ее губы, ее губы приподнялись в едва заметной улыбке. Самая осторожная улыбка, как будто она тоже старалась не желать слишком многого.

— Я люблю тебя, — сказала она на древнем языке.

И я сказал ей это еще до того, как слова полностью слетели с ее губ. Я повторял это снова и снова, пока она не приложила пальцы к моим губам.

— Я тоже тебя люблю, — сказала она. — У меня есть… вечность.

— Чего ты хочешь? — спросил я. — Что я могу тебе дать?

— Женись на мне, — сказала Бренна. — И будем править Васгаром бок о бок.

Я сжал ее в объятиях, мою принцессу-воительницу. Мою любовь Викинга. У меня не хватило смелости мечтать об этом, но вот оно.

Мечта о нас была слишком сильна, чтобы быть убитой моей глупостью. Моей глупостью.

— Выходи за меня замуж, — сказал я. — Выходи за меня замуж и правь рядом со мной, и я проведу каждый день своей жизни на коленях перед тобой, благодаря древних богов.

Бренна засмеялась, целуя мое лицо, слезы, которые она сдерживала, скользили серебряными дорожками по ее прекрасному лицу.

— Хорошо, — прошептала она. — Потому что именно этого я и хочу.

— Моя королева, — прошептал я ей в волосы. — Ты есть и всегда будешь моей королевой.

— Король Гуннар, — прошептала Бренна в ответ. — Да здравствует мой Злой, презлой Король!