– Ну почему ты все молчишь? – послышался негромкий грустный голос. – Я не могу так больше… Ведь мы пообещали говорить друг с другом.

– Я вспомнила, – вдруг отозвалась Люси.

Минуты две она молчала, собираясь с силами.

– Я вспомнила, кем была Люси. Люси Баркер… ОН погубил меня, разбил мою семью… Но у меня осталась дочь, и я ДОЛЖНА отсюда выбраться! Ради нее!

«Где сейчас моя Джоанна, кто заботится о ней?» – Бесполезные вопросы в пустоту остаются без ответа.

– Что мне делать? – Люси больше не смотрит на небо.

– Расскажи, что ты вспомнила. – Элис тихо садится рядом с ней.

– Слушай…

Едва лишь различая друг друга в осенних сумерках, они и не подозревали, как близка развязка…

Однажды утром Фогг пришел в «палату» в сопровождении незнакомца.

– Вы так торопитесь! Их еще не накормили! – предупредил он с выражением наигранного ужаса.

– Это опасно? – невозмутимо отозвался его спутник.

– Как знать? – пожал плечами Фогг и ухмыльнулся. – Вы говорили, вам нужны блондинки? – услужливо переспросил он.

– Да, – последовал краткий ответ.

Высокий молодой мужчина шагнул вслед за хозяином приюта в полутемное сырое помещение, слабо освещенное газовым рожком.

– Смотрите. – Фогг услужливо поднял фонарь повыше. – Какой оттенок вас интересует?

Люси встревоженно приподнялась на локте, прислушиваясь к звукам голосов. Откуда эти бессознательные страхи, что еще можно у нее отнять? Она устало опустилась на матрац. Но Элис напряглась всем телом и крепко сжала ее руку.

– Пожалуй, этот. – Мужчина указал рукой прямо на них.

– Ну, в первом случае, вас опередили. – Фогг пренебрежительно кивнул на Люси. – А эта, за ее спиной, вполне заслуживает вашего внимания. Прошу вас. – Он протянул своему спутнику большие ножницы, которыми скорее можно было стричь овец.

– Ни с места! – В полумраке позади него послышался щелчок взведенного курка.

От неожиданности Фогг оторопел: ему ни разу не грозили здесь, где он был абсолютным господином – только беспрекословно подчинялись.

– Стоять!

Элис порывисто вскочила, не выпуская руку Люси.

– Скорее! – В голосе ее звучала нескрываемая радость, в которую не верила она сама.

То, что случилось вслед за этим, было как во сне. Так не бывает! Или Бог и вправду не забыл о них?

– Бежим! – воскликнул незнакомец, увлекая Элис к выходу.

Услышав эти дерзкие слова, Фогг попытался было преградить им путь, но дуло пистолета заставило его умерить пыл.

– Она со мной! – шепнула Элис молодому человеку, кивнув на Люси.

Еще два шага, два удара сердца, и дверь – на расстоянии протянутой руки!

– Вы не посмеете! – в бессильном гневе крикнул Фогг.

– Я оставляю вас на милость ваших чад! – услышал он в ответ, и ножницы со звоном полетели на пол камеры.

– Не-ет! – Вслед беглецам донесся жуткий вопль, потонувший в многоголосом диком реве неукротимой ярости.

На улице, за поворотом, их ожидал готовый тронуться дорожный экипаж. Как только дверца захлопнулась за ними, кучер без всякого приказа пустил коней в галоп. Вскоре длинная, к счастью, совершенно безлюдная в этот ранний час улица осталась позади. Погони не было, и кучер, миновав еще квартала два, поехал тише.

– Куда мы едем? – спросила Элис, придя в себя.

Задернув занавеску, мужчина повернулся к ней, переводя дыханье. Его большие светло-карие глаза сверкнули из-под нахмуренных бровей:

– Ко мне. Я больше не отдам тебя ему, – решительно ответил он.

– Это Ричард – мой брат, – с улыбкою сказала подруге Элис. Ее лицо преобразилось: впервые оно словно излучало свет. – Без Люси я не выжила бы ТАМ, – добавила она, и голос ее дрогнул, но глаза сияли, а губы улыбались.

– Кажется, я ранил одного из надзирателей, – вспомнил вдруг Ричард. – В противном случае, мне даже и представить страшно, чем все могло закончиться!.. – Он замолчал и крепко обнял сестру за плечи. Его опущенные веки тревожно вздрагивали, точно перед его глазами все еще метались фигуры сторожей и вспыхивало пламя. Но Ричард поборол в себе смятение. – Спасибо! – Он с глубокой благодарностью взглянул на Люси и спросил: – Чем я могу помочь вам?

– Мне? – Она затрепетала. Неужели свершится чудо, и вскоре она увидит дочь – единственное, для чего стремилась обрести свободу?

Когда к ней возвратилась память, Люси вдруг поняла: в отчаянии, близком к помешательству, она бродила по ночному городу, ища свое дитя, а девочка на самом деле осталась дома! Как же иначе? Нелли просто могла унести ее покормить! А Люси вышла незаметно, словно тень, и не сказала никому ни слова.

Прошло так много времени с тех пор. А если… Все у нее внутри похолодело при мысли о приюте для сирот. Нет, миссис Ловетт не оставит беззащитного ребенка!

– Отвезите меня к моей дочери! – попросила Люси. Голос ее дрожал от лихорадочного нетерпения.

– Где вы живете? – Ричард внимательно вгляделся в ее взволнованное лицо, словно хотел удостовериться, что с нею все в порядке.

– На Флит-стрит!..

– Вам точно ничего не угрожает там? – на всякий случай спросил он.

– Нет, нет! Пожалуйста, скорее, – порывисто проговорила Люси, с мольбой протягивая к нему руки.

Ричард отдал распоряжение, и кучер развернул карету. Сердце Люси билось в такт с ударами подков, несколько минут показались ей бесконечно долгими. Наконец из тумана донесся густой голос колокола, возвещавший об утренней службе. Церковь святого Дунстана!

– Стойте! – воскликнула Люси, глядя в окошко. – Мы подъезжаем.

– Наденьте-ка вот это, так будет лучше. – Ричард накинул ей на плечи свой длинный плащ, прикрыв убогий серый балахон. – И будьте осторожны.

– Спасибо! – Люси с благодарностью взглянула на него. – Я никогда тебя не забуду, – горячо шепнула она Элис.

Подруги крепко обнялись – в последний раз. Прощальный взгляд в глаза друг другу, и Люси спрыгнула на мостовую. Дверца захлопнулась, лошади тронулись. Карета быстро покатила дальше по узкой улице, до самых тротуаров залитой дождем. Вскоре она исчезла за поворотом.

Закутавшись плотнее в широкий теплый плащ, Люси торопливо зашагала к дому. Сердце ее стучало все быстрее: прошло не меньше месяца с тех пор, как она покинула Флит-стрит.

ПРИМЕЧАНИЕ:

* Качели Кокса.

Еще в 18 веке Эразм Дарвин предположил, что с помощью колебания или вращения можно попытаться вылечить безумие. Его идею воплотил в жизнь Джозеф Мэйсон Кокс в начале 19-го века, создав рабочую модель «Качели Кокса». Это приспособление использовали для лечения безумия и лунатизма.

Помогало лечение или нет — неизвестно, но после этой процедуры буйные пациенты долго не могли прийти в себя, что считалось неплохим результатом.

Примечание автора: В одном источнике написано, что сумасшедших (или называемых таковыми) крутили в этом кресле до четырех минут, в других – по несколько часов. Как быть? Но автор ловко ВЫКРУТИЛСЯ из этой ситуации: смотрите текст. Безвыходных положений не бывает!

P.S. Хотелось бы еще для верности проверить на себе – да, жаль негде!

Глава 18. ПОД ОТКРЫТЫМ НЕБОМ

Подойдя к пирожковой супругов Ловетт, Люси, дрожа от волнения, взялась за ручку двери. Заперто! Ей показалось это странным: обычно в магазине с самого утра царило оживление. Люси осторожно постучала.

– Кого еще там принесло? – донесся раздраженный мужской голос. – Иду!

Минуты через две за дверью послышались тяжелые, шаркающие шаги, и на пороге появился Альберт Ловетт.

– Вы?! – Его припухшие с похмелья круглые глаза расширились, как будто он увидел призрак.

– Впустите меня, – робко попросила Люси, поежившись от холода.

Но Альберт продолжал стоять на месте, загородив собой проход.

– Что?.. А какого черта вам здесь нужно? – возмущенно выругался он, придя в себя. – Опять явились дармоедничать?

– Прошу вас, мистер Ловетт! – Люси ухватилась за косяк, боясь, что он сейчас захлопнет перед нею дверь. – Пустите меня к моей дочери!

– Забавно… – Альберт уже начал подозрительно разглядывать ее неровно остриженные волосы и распахнувшийся от ветра мужской плащ, из-под которого виднелось неопределенного фасона одеяние.

– Вы снова с маскарада? – язвительно заметил мистер Ловетт.

Люси сжалась всем телом, как будто он ударил ее, но не ответила на оскорбление. Пусть насмехается и осыпает бранью, сколько угодно! Единственное, что важно для нее сейчас – ее дитя!

– Я хочу увидеть мою дочь, – повторила она, пристально глядя на Альберта.

Широкое мясистое лицо хозяина пекарни скривилось в издевательской усмешке.

– Ну так ступайте к своему судье, – заявил он грубо. – Мистер Торпин забрал ее к себе в особняк. Там вам обеим будет очень хорошо!

– Что? – Люси побледнела как полотно и отшатнулась. Если Альберт хотел уничтожить ее одними словами, то ему это удалось. Жестокое, непостижимое «забрал», которое он выплюнул, точно кусок, застрявший в горле, стояло у нее в ушах, перекрывая его ругань и непристойные сравнения. Не стесняясь прохожих, он выкрикивал что-то еще, вымещая накопившуюся злобу на безответной жертве, но Люси больше не слышала его. Она смогла лишь вымолвить: «Зачем?» – и без сил опустилась на порог.

Все остальные вопросы были бессмысленны. Она отказывалась верить, что человек, отнявший у нее любимого, забрал единственное, ради чего ей оставалось жить – ее дитя!

Накричавшись досыта, мистер Ловетт наконец ушел. Со скучающим видом соседи захлопнули окна: представление было окончено.

Люси так и сидела на мокрых ступенях, когда внезапно снова приоткрылась дверь, и рядом с ней на землю бросили какой-то узел.

– Вот твои тряпки, – раздался хриплый голос Альберта. – И убирайся поскорее!

«А что если он мне солгал? Конечно же, судья не мог забрать ребенка!..» – пронеслось у нее в голове и замерло одновременно с сердцем.

– Позвольте мне хотя бы увидеть миссис Ловетт, – с надеждой попросила Люси.

– Ее нет дома, – отрезал Альберт. – А чего здесь торчать? После истории с арестом и судом клиенты так и валят в пирожковую – не видишь? – И он широким жестом указал на полутемный магазин.